Судьба попугая (География одиночного выстрела - 2) - Андрей Курков

Дверь открылась, и в ее проеме замерло бородатое лицо мужика лет пятидесяти, выражавшее удивление.

- Кто там? - прокричал сиплый голос внутри домика, и этот бородатый мужик, обернувшись, как-то заторможенно ответил, словно не веря собственным словам:

"Люди..."

Потом он перевел взгляд на урку-емца и заметил сани, стоявшие внизу.

- Дмитрий, развяжи! - донесся до Ваплахова голос народного контролера.

- А?! Счас! - ответил урку-емец и, быстро спустившись, на глазах у все еще стоявшего в дверном проеме бородача раскутал своего начальника.

Зашли в домик.

Внутри действительно было тепло и уютно, хотя уют этот был особым, как бы походным и временным. Под деревянными стенками домика стояли железные раскладные лежанки, а на них множество оленьих шкур, старых, со спутанной клочковатой шерстью. Посредине - большой деревянный ящик-куб с какими-то надписями, вокруг несколько маленьких, а рядом четырехлапый чугунный квадрат печки - три конфорки, а на месте четвертой - жестяная труба, уходящая сквозь потолок наверх.

Добрынин обвел взглядом четверых обитателей домика, обернулся, разглядывая их пожитки, и тут его глаза засветились радостью - в углу на отдельном ящике стояла железная коробка радиостанции, такая же, какая была в комнате японца "Петрова".

- Да вы садитесь, вот тут у печурки, погрейтесь! - предложил народному контролеру и его помощнику бородач, что открыл им двери.

Они уже познакомились, и теперь, присаживаясь на ящик у печурки, Добрынин повторял в мыслях как кого звать.

Бородача, а он тут был главным, звали Иван Калачев, Хромого мужика, который к тому же был совершенно лысым, - Петр Дуев; молодого, хотя вряд ли он был уж таким молодым, просто помоложе остальных, - Степан Храмов. "И чего он с такой фамилией живет? - подумал Добрынин. - Поменял бы уже!" Четвертый, русявый и пухленький, был украинцем, а звали его Юрий Горошко.

"Ну, вроде запомнил", - успокоил себя мыслью народный контролер.

Оказались эти люди не военными, однако и не охотниками. Это, конечно, удивило урку-емца, но виду он не подал. Только постарался запомнить получше новое слово "геологи", хотя еще не понял, что оно означает.

- Степ, ставь мяса! - как-то по-дружески отвлек хромой Дуев своего товарища от каких-то мыслей.

Храмов кивнул, взял ведро, вышел из домика и очень скоро вернулся, после чего поставил ведро прямо на печку.

- Ну вот так мы тут и живем... - развел руками Калачев.

Урку-емец привстал и посмотрел на черные куски мяса в ведре.

"Медведь?" - с подозрением подумал он и снова опустился на ящик.

- И давно вы здесь? - спросил Добрынин начальника геологической экспедиции.

- Да уже годика два должно быть, - ответил тот. - Вот ждем, как к нам железную дорогу построят, тогда уже и уедем.

- А-а, - промычал Добрынин. - Это хорошо. Из Москвы строят?

- Нет, тут поближе, из Томска, наверное...

- Томск? - переспросил народный контролер. Такого города он не знал.

- Да, это тысяч восемь верст отсюда- пояснил начальник экспедиции.

- Ну, а чем вы здесь занимаетесь? - задал давно вертевшийся на языке вопрос народный контролер.

Мужики переглянулись и с некоторой опаской, по-новому глянули на Добрынина.

- Это ведь гостайна, - как бы извиняясь произнес Калачев. - Нельзя говорить.

- Ну, а в Кремлей-то об этом знают? - поинтересовался народный контролер.

- Конечно, знают! - подтвердил начальник геологов.

- Ну ладно, - не удовлетворив свой интерес, Добрынин вздохнул.

- К столу, робяты, будемо есть! - веселым голосом позвал Горошко. - Хто сегодня на раздаче?

- Да ты ж сам! - сказал ему Храмов. - Шо, забыл?!

- А, ну раз так! - и Горошко полез под лежанку, вытащил стопку жестяных мисок и ложки, расставил их на двух больших ящиках, заменявших стол, потом наклонился над ведром с мясом, понюхал исходящий пар, пожевал губами, принимая должное решение, и сказал:

- Готово!

Мясо порезали двумя длинными ножами на куски, и каждому досталось довольно много.

- Соль! - сказал Калачев, недовольно глядя на стол.

- А, забув! - Горошко снова нагнулся к лежанке и достал оттуда жестянку с солью. - О, вот она!

Добрынин держал в руках ложку и думал - как же ею есть мясо?

Наконец он поймал взгляд начальника и робко спросил:

- А вилки нет?

Калачев отрицательно помотал головой.

- Вилка хороша при ненужном обилии пищи, а у нас этого нет, - сказал он. А вообще мы мясо руками едим, а ложка только для соли.

Подождав, пока мясо поостынет, народный контролер взял кусок в руку, откусил немного и принялся его разжевывать, что оказалось не таким уж легким делом.

- Это медведь? - спросил, держа в руке кусок мяса, но еще не приступив к его поеданию, Дмитрий Ваплахов.

- Нет, - жуя, кратко ответил Горошко.

Ели долго и при этом молчали.

Все больше вопросов возникало у Добрынина. Болели от непривычного напряжения десна и зубы. И становилось жарко, из-за чего народный контролер, опустив недоеденный кусок мяса в миску, встал и снял с себя кожух - теперь он стал ненужным.

Когда доели вареное мясо, вместо чая, к удивлению Добрынина, пили мясной отвар, добавив в него соли. Выпил и он предложенную кружку, и вроде даже понравился ему этот отвар. И десны сразу болеть перестали.

- Ну вот, - протянул, упершись локтями в ящик-стол, начальник экспедиции. - А вы так и не сказали, куда едете?

- Вообще-то мне в Москву надо бы... - не совсем уверенно произнес Добрынин. - Доложить об одном деле... Я ведь - народный контролер...

Последняя фразавызвала в домике тишину, в которой глаза всех четырех геологов уперлись в сказавшего с новым уважением.

- А как же вы до Москвы? - после паузы спросил Калачев.

- Может, с этим поездом, что к вам идет? - предположил контролер.

- Ну, пока железную проложат, может и год, и два пройти, - сказал на это геолог Храмов.

- А военные здесь рядом есть? - спросил урку-емец.

- Рядом нет, - замотал головой Горошко. - Но связь с ними по рации имеем!

Добрынин задумался. В домике было тихо. И даже в раскаленной печке не слышалось шума огня.

- А мы тут по дороге трех военных похоронили! - сказал вдруг народный контролер.

Геологи проявили интерес к услышанному, и рассказал им Добрынин подробно о происшедшем.

- Надо радировать военным, - сказал Калачев, глядя в упор на Горошко. Давай, радист, связывайся!

Горошко взял ящичек, на котором сидел за столом, оттащил его к радиостанции и там же на нем устроился. Закрутил какие-то ручки, надел на голову наушники и тут же поднял вверх указательный палец правой руки - чтоб не шумели за спиной.

Потом правая рука его опустилась на клавишу-кнопку, и зазвенел в домике прерывистый писк морзянки.