Новенькая для дикого (СИ) - Стори Милена

Заставляю завибрировшие от напряжения руки оставаться расслабленными.

— Ага. Готовь. Удачи.

Голос подводит и последнее слово вырывается глухо.

Надо побыстрее уходить. Нельзя, чтобы Ледов увидел моё истинное состояние, проглядывающееся через маску привычного всем дикого.

Варя

— У тебя во втором какой ответ? - вжившись в роль царевны Несмеяны, хочется свериться со мной соседка.

Пролистав на пару страниц назад, нахожу сделанное полчаса назад упражнение.

— Вверху, - даю ей тетрадку, не захотев зачитывать.

И слышу измученный вдох.

— Даже не приблизилась к тебе. Другим путём пошла.

Закапываю в сухие глаза капли.

Всё-таки линзы - не моё. Надо на выходных в первую очередь сходить в оптику.

Подхожу к столу, на который были свалены учебники на завтра, и за которым сгорбившись, билась над заданием Алёна.

— Давай посмотрю?

— Нет. Не надо, - поджимает она губы.

— Мне нужно самой дойти. Ты же не будешь мне и на контрольной смотреть. Отдохни. Я дорешаю и будем русский делать.

— Хорошо. Я и сама хотела сделать перерыв. Пойду, схожу за новой порцией кофеина, - делюсь планами.

— Мне пойти с тобой? - поднимает лохматую голову Колесникова, так и замерев, с неперевёрнутой страницой по алгебре между пальцев.

— Не. Я до автомата. Учись, - улыбаюсь и обуваю слипоны.

Ладонь ложится на ручку.

Но за секунду до того, как я проворачиваю замок, тройной стук пугает своей внезапностью.

— Началось? - таким тоном говорит Алена, будто я ща открою, а там спецназ подъехал. Повязать нас.

Или на бой честный вызвать.

— Что началось? Дикий с вежливого бы стука начал? - глумливо выгибаю бровь.

— Кто его знает?!

— Отличная опора и поддержка ты, Колесникова. На такую обопрёшься и завалишься, - ухмыляюсь, от Артёма похоже научившись.

— Нет, а чего тебе сказать? Открывай, открывай, не бойся? - потеряв мотивацию к математике, девчонка встаёт и опасливо подбирается ко мне.

Со странной смесью в душе, поглядываю на её танец у «пропасти».

Толи испанский стыд испытываю, толи смеяться хочется.

— Ты хоть попытайся сделать вид, что тебе не страшно.

— Пытаюсь. Не видишь? - огрызается Алёна, прикладывая ухо к двери.

Очередной громкий стук и она вскрикнув, отбегает ко мне.

— Ну, как? Услышала чего? - не позволяю губам улыбаться.

Не дай бог, Алёна ещё обидится.

— Чуть не оглохла, - стучит пальцам по мочке.

— М-да. Помощница. Тебе и самой помощь не помещает. Надо было, видимо, действовать по закону «репки».

— Ты о чём?

— Я тебя позвала. Тебе надо было «жучку», «жучке» - «собачку», «собачке» - «кошечку», «кошечке» - «бабку». «Бабке» - «дедку».

— Не многовато ли народу? - доходит сравнение до Колесниковой.

Стук громче предыдущего не даёт ответить.

— Варь, открой. Я слышу ты в комнате.

— Это не я. Автоответчик. Приходите позже, - выпускаю в свет очередной перл, надеясь избежать встречи с ним.

Но едва различимый смех даёт понять - не поверил.

30

Ладно. Один раз живу. Не боясь, открываю. Не убьёт же он меня в конце то концов.

— Варь, осторожнее, - спасает Алёна от столкновения.

Зацепляюсь за стену, чтобы не упасть.

Необходимость - близко стоять?

С какой целью то так поступать? Чтобы я лоб пробила об его мыщцы? Этого добивается?

Эх, мажоры, мажоры.

Плюс два шага назад и сразу ощущаю себя комфортнее. Теперь можно и поговорить.

— Что нужно, Ледов? - закрываюсь от него, сложив руки в защитном жесте.

— На официальный тон перешли?! М-м, - напускает на себя озорной вид.

— Мне нравится. В этом что-то есть, - кладёт одну руку на дверной проём.

Чего мне стоило не шугануться - одному провидению известно.

— Что это? - вижу во второй объёмный крафтовый пакет.

В синих глазах пробегают хитрые блики. Возможно, игра света и совсем не реакция на мои слова.

Но, так или иначе, они исчезают, когда Кирилл видит, что за моей спиной топчется Алёна.

Получается лишь со мной он может позволить себе дурачиться?

— Держи, Кренделева, - почти убивает меня большим бумажным пакетом.

С трудом удерживаю его.

— Что это?

Пахнет сладко. Ванилью, сдобой и чем-то цветочным.

— Заваливаю тебя подарками, чтобы размочить сухарь, что у тебя вместо сердца.

Пропускаю мимо ушей ересь несусветную.

— Х-м. Крендельки? - вытаскиваю один в бело-голубой упаковке.

— Прости, - Кирилл «извинятельно» приподнимает плечи.

— Не удержался. Но там не одни они. Рядом кофе, чай, различные сладости и снэки, - перечисляет, «льдинками» сканируя комнату.

Пытается понять почему Алёна у меня. По мимике, богатой на яркость и разнообразие, сужу.

— Я не…возьму, - говорю, а у самой желудок урчит.

Говорит мне, кричит: одумайся, глупая.

Когда ты сможешь попробовать кренделёк за триста рубчиков? И парнишка в дизайнерских штанишках сказал, что там помимо них, много чего есть.

Даже Алёна, отчаянно-голодными глазами, пытается призвать мою адекватность. Но я упёрто держу на вытянутых руках «инлёдовский» пакет.

Кирилл с ехидцей смотрит на мои ручонки, трясущиеся от тяжести.

— Причина? - выражает мне, как недавно дикий, сочувствие тем, что помогает, перенимая вес на себя.

Но убрать мне мои руки не даёт. Так и стоим. Корчим из себя недееспособных, нуждающихся в помощи друг друга.

Оторвавшись от ледяных глаз, прекращаю бороться с ним.

В крайнем случае, если не отпустит, пну опять в коленную чашечку, но немного потерплю, подожду. Вдруг одумается.

— Не люблю двуличных типов. Эта причина подойдёт?

— Чего сразу двуличный? Может у меня живот прихватило.

— Когда?

— А когда надо? - парирует Ледов.

— Когда Дикий меня наказывать собирался, - злюсь.

Надоела фальшь. Сколько можно?

— Тогда и прихватило. Но…он тебя действительно наказал? - напоминает о том, о чём не надо.

— Тебе плохо, Варь? - прекращает улыбаться. — Ты покраснела.

У меня ща пар из ушей повалит.

— Ледов, забирай свои плюшки-ватрушки и уходи.

Он смотрит удивлённо, я на него - разгневанно.

И тут в его кармане пиликает телефон, прерывая наши гляделки и о, чудо - Кирилл слушается меня.

— Хорошо. Не злись, - приподнимает за ручки пакет.

— Еду оставлю тут, - ставит на подоконник.

— Ты…

— Выброси, когда я уйду, - перебивает.

— Можешь в окно и целься в машину. Не промахнёшься. Там одна моя стоит. Отведёшь душу, - приподнимает уголок губ парень.

Засунув руки в карманы куртки, он сбегает по лестнице.

Исчезая, так же нежданно-негаданно, как и появился.

— Ты что-нибудь поняла?

— Ни черта не поняла, но неважно. Будешь кренделёк? - предлагает Алёна, сама успешно набивая желудок.

И успела же добежать до окна. После ухода Ледова прошла максимум минута.

— Алён! - хочу её отчитать, но девушка перебивает:

— Кто от бесплатного пропитания отказывается?! Вкусный кофе и печеньем никогда учёбе не мешали.

— Не боишься, что он подсыпал что-то в рогалик? - пытаюсь испугать расхитительницу чужих пакетов.

— Что? Пудру приворотную?

— Допустим, её.

— Ну, завтра, когда узришь, что я не воспылала любовью великой к ледыхе, дойдёт, что зря отказывалась от свежей выпечки…эх, - скатывается в грусть.

— Пойдём. Русич сам себя не сделает.

— А пакет?

— Оставь. Может, бомжи заберут. Ты ведь у нас принципиальная.

— Хорошо, хорошо, - сдаюсь, видя, что эта невыносимая спецом идёт, как в замедленной съёмке.

— Помоги его донести.

Алёна, радостно вприпрыжку добежала до меня. Взялись с ней каждая за свою ручку.

— Странно, да? - захлопываю за собой дверь.

— Что?

— Поведение Ледова.

— С самого начала было. Да. Нетипичное ему.

Дойдя вместе до стола, торжественно водружаем пакет на него.