Призраки оставляют следы - Вячеслав Павлович Белоусов

Каримовым, потом, будто невзначай, его заинтересовала позиция Боброва и уже совсем в конце – мнение Югорова. В этих коротких вопросах угадывалась великолепная способность улавливать главное. Спустя час, а то и более, когда, устав и наговорившись, Ковшов сбился, сопоставляя противоречия суждений начальника местного КГБ Усыкина, Колосухин попробовал у него что-то спросить, но прокурор области властно остановил его решительным жестом руки:

– Яков Лазаревич!

Готляр вскочил со стула.

– Напрягите Лудонина, пусть отыщет отца Топоркова. Длительность его отсутствия свидетельствует об одном – очень многое знает.

Готляр кивнул.

– Чем объяснить его нежелание сотрудничать с властями? – Повернулся Игорушкин к заму: – Как вы думаете, Виктор Антонович?

Зам дёрнул шеей и тоже впился в Готляра взглядом, будто от того зависела тайна пропавшего потерпевшего.

– Не прийти хоронить единственного сына? – рассуждал Игорушкин. – За этим стоят серьёзные причины…

Его перебил резкий телефонный звонок.

– Николай Петрович! – заглянула в дверь секретарша. – Москва!

– Ну что же, – обвёл всех взглядом прокурор. – Будем заканчивать. Виктор Антонович, расследование дела под ваш личный контроль. Докладывать мне регулярно.

Данила первым оказался у двери, но как он ни торопился, услышал в спину приказ прокурора:

– Клавдия Ефимовна, задержите следователя, пусть зайдёт ко мне попозже…

II

Ещё в приёмной под требовательным покашливанием кадровички Данила застегнул пиджак на все пуговицы, а потом и подтянул галстук. Без того они доставляли неудобства, а тут – в томительном ожидании, да ещё при скоплении начальства!..

Гордость его гардероба, единственное после свадьбы их совместное с Очаровашкой приобретение – летний светлый костюм на фоне тёмно-синих прокурорских мундиров резал глаз очевидной легкомысленностью. Под стать ему был и яркий галстук, хотя и тщательно выбирался из имевшихся двух. Он отдавал вульгарностью при важности солидных и мрачных коридоров. Но чёрной парой чета Ковшовых ещё не разжилась, а в разномастной одежде Очаровашка его не пустила, грозя лечь на пороге. И Данила не успевал стирать пот со лба, отчего молоденькая секретарша то и дело прыскала смешком и опускала голову к печатной машинке.

Когда его наконец пригласили, Ковшов замер у дверей. Снова сковала неведомая сила: Игорушкин, удобно устраиваясь в кресле, разглядывал его, пронизывая жёстким, суровым взглядом. Галстук, совсем обнаглев, сдавил горло так, что минута-другая – и вместо ответственного собеседования могла понадобиться помощь неотложки. Данила рванул галстук и с шумом вдохнул воздух.

– Значит, из Саратовского института? – медленно произнёс прокурор.

– Имени Дмитрия Ивановича Курского! – зачем-то выпалил Данила.

– А стажировался в Ленинской прокуратуре? – коснулся прокурор открытой перед ним папки.

– У Данилова.

– Так-так… У Данилова, говоришь? Важняком он в аппарате работал. Было время.

– У Ивана Степановича.

– А кто же тебя учил так преступников ловить, Данила Павлович?.. – неожиданно по имени и отчеству обратился к нему прокурор и поджал губы.

Ковшов лишь ниже опустил голову, впрочем, она и без того почти упёрлась в грудь подбородком.

– Районные прокуроры?.. Бобров успеть не мог, выходит Фаяз? Он мужик боевой, отчаянный, но ничего подобного и за ним не замечалось. Сколько с ним отработал?

– Почти четыре месяца.

– Не аттестован на звание?

Данила покачал головой.

– Читал про твои подвиги на соревнованиях студентов, – вдруг перевёл разговор на другую тему прокурор и постучал по папке. – Это хорошо, что не забываешь, чему учили в институте.

Данила вздохнул глубже.

– Однако никогда не лезь туда, где место профессионалам. Хорошего мало сделаешь, а авторитет враз потеряешь. За нами во все глаза следят. Многие. Промахов не прощают.

Прокурор вроде бы усмехнулся, будто вспомнил своё, личное, глазами на стул перед собой показал:

– Не беда – на смех подымут, а вот уважения не будет… Особенно у милиции. Для следователя хуже опасности нет. Милиционер, удивительное дело, нуждается в строгости. Ему без прокурора ни-ни. Искушение слишком большое – с милиционера требуется ловить вора, а рамки закона порой инициативу гасят. Вот он и вертится, на нашего брата косится. Это уж те, кто шишки набил и обжёгся, понимает, что без закона себе опасней, поэтому следователь – фигура…

Игорушкин крякнул, поднялся с кресла, вскочил было и Данила, но прокурор ему ладошкой махнул, отошёл к окну, распахнул форточку. За стеклом накрапывал мелкий дождичек.

– Поздняя осень в этом году, – сказал Игорушкин тихо, словно сам с собою разговаривал. – Лето шпарило вовсю, не верилось, что кончится жарища. Теперь не заметишь, как первый снежок упадёт. Никак не привыкну к этому климату. Хотел к вам в район выехать, на месте разобраться, своими глазами взглянуть, но… в Москву опять вызывают…

Данила знал от Федонина и Готляра, что Игорушкин был назначен в область, сменив уже несколько мест. Подумывал возвратиться в родные края к пенсии, однако не получалось, а просить и клянчить у начальства он не умел и не хотел. Каждый отпуск ездил по Волге теплоходом навещать взрослого, уже самостоятельного сына, поговаривали, что мечтал перебраться туда, манили настоящие снежные зимы, леса, в которых будто бы провёл детство. Творившееся за окном, видно, навеяло на него ностальгию.

– День-два – и декабрю заявиться, – буркнул он, поглядывая за стекло, – а тут дождь барабанит. В Нижнем небось уже снег?..

Данила открыл было рот, но сообразил промолчать, вопрос был адресован явно не ему. Игорушкин, забывшись, размышлял о своём – в Нижнем Новгороде проживал его сын, там же учился бегать и внук Колька, недавно народившийся, про которого дед знал из писем.

– Твоя-то – учительница? – вдруг спросил Игорушкин.

– По музыке.

– Бобров работу нашёл?

– Обещал.

– С этим проблем не будет. Учитель музыки в детских садах нужен. На деревне пока это редкость, но распространяется быстро. Теперь с первой получки инструмент ей покупай. На чём играет?

Данилу так и подмывало ответить – в основном на струнах его души, но храбрости не хватило.

– Клавишные.

– Пианино, что ли? Придётся копить. Где поселились?

– Нормально, – усмехнулся Данила и вспомнил порушенную печку. Прошлую ночь спать пришлось, не раздеваясь и собрав всё, чем можно было укрыться. «Чёртов Селёдкин!» – руганул он про себя непутёвого соседа.

– Нормально, это хорошо, – не сводил глаз с Ковшова прокурор, будто дожидаясь продолжения, а, не дождавшись, закончил сам: – Про барак ваш мне известно. Хансултанова давно пробиваем насчёт жилья. Не слышит и местная власть. Но ничего, додолблю его. А задержал я тебя здесь вот по какому вопросу, – и он подпёр щёку рукой. – Хочешь не хочешь, а согласно процессуальным канонам оказался ты по этому уголовному делу потерпевшим.

– Я претензий не имею, – выпалил Данила.

– Кто знает, как ещё всё обернётся? – прервал его Игорушкин. – А процессуальный закон, как и всякий, мы должны соблюдать. Формальность, согласен,