Суперзвезда - Виктория Готти

Контраст между женщиной, которая стояла перед ним, и той, о которой он думал, был разительный. Челси жесткая, упрямая и резкая; Кэссиди решительная, женственная и блистательная. Они были совершенно разные. И все же он чувствовал, что между ними есть какая-то связь. Но какая? Разгадки не было.

Челси прикусила нижнюю губу, ожидая его ответа. Он подумал, что лучше ответить, чтобы она не устроила один из своих знаменитых припадков, убеждая его, что за всем ее великолепием скрывается испорченный ребенок.

— Я очень занят, — нетерпеливо процедил он. Обычно он уступал, но сегодня у него не было времени на разговоры.

Она соскочила со стола и встала подбоченясь.

— Я вижу. — Она уставилась на фотографию Кэссиди.

— Перестань. Не дури. Никакой связи. Что у нас общего? — Он тщательно подбирал слова. — Нас всегда объединяло только взаимовыгодное сотрудничество. Избавь меня от сцен. Ревность тебе не идет.

Она бросила не него сердитый взгляд.

— А ты избавь меня от дерьма. Я видела, как ты смотрел на нее вчера. Черт, ты почти трахнул ее на танцплощадке. Но мисс Инглиш слишком важная леди, чтобы трахаться. Ты именно это подумал, не так ли? Признайся, Джек. — Она повернулась и пошла к двери. — Да или нет? Ты должен это признать, она тебя зацепила.

Только услышав, как хлопнула за ней дверь, Джек расслабился. Его обычная бравада и самоуверенная улыбка мгновенно исчезли, уступив место всепоглощающей злости. Как могла Челси обвинить его в мягкотелости, да еще по отношению к женщине. Она, конечно, ошибалась. Ни одна женщина в мире не могла «зацепить» Джека Кавелли, какой бы особенной она ни была. Он менял женщин, как другие меняют сигары. Он наслаждался их ароматом — чем экстравагантней, тем лучше. Предпочитая разнообразие, он наслаждался их огнем, но, как только наступало утро, удовольствие проходило. Нет такой женщины, которая поставила бы Джека Кавелли на колени. Это невозможно!

Он поспешил к двери, бросился вниз в холл, догнав Челси в тот момент, когда она собиралась спуститься с лестницы. Она заговорила, но он остановил ее настойчивым поцелуем. Она не протестовала и не посмела оттолкнуть его, а только страстно прижалась к нему. Они забыли, где находятся. Он скинул брюки, сорвал с себя рубашку, разметав оторванные пуговицы. Челси впилась в него, зная, что это была не любовь, не страсть — это была ярость. Он откинул ее на перила лестницы и грубо проник между ног. Закрыв глаза, он стал чужим, так было всегда, когда они занимались любовью. Он ворвался в нее, свирепея с каждым ударом. Похоть сжигала его злость. Он разрывал ее на части, и Челси позволяла ему делать это, она лишь прикусила нижнюю губу, чтобы не закричать.

Она слишком хорошо знала Джека, и он знал, как отомстить ей. Он обращался с ней, как с животным, и Челси отчаянно пыталась не потерять над собой контроль, чтобы не съехать со ступенек. Наконец, Джек вскрикнул — печальный, утробный звук — и рухнул рядом с ней. Она знала, что в любую минуту он бросит ее здесь на лестнице, молча уйдет, думая о том, чтобы она убралась поскорее. Так было всегда.

ГЛАВА 14

Кэссиди удивилась, что в столь ранний час движение на дороге такое сильное. Еще не было семи, а дороги уже совершенно забиты. Все куда-то звонили по сотовым телефонам, женщины красились, слушали радио, движение было сильное, но все соблюдали дистанцию. «Какой контраст с Манхэттеном», — подумала она с некоторым облегчением. Наверное, ей начинала нравиться жизнь в Лос-Анджелесе.

Воспоминания предыдущего дня все еще преследовали ее. Сожженное покрывало, окровавленная ночная сорочка, записка красными чернилами — все это потрясло ее. Она перебралась в другую комнату, но не смогла заснуть, хотя была совершенно без сил.

Отец пытался ее успокоить, говорил, что это чья-то злая шутка. Кэссиди только молча взглянула на него, зная, что они оба подумали на Джонатана, помня о его пьяной ярости. Наконец, отчаявшись заснуть, она окунулась в чтение книги о «Колоссал»: «Взлет, падение и новый взлет киностудии». Если нельзя заснуть, то можно хотя бы познакомиться с историей Голливуда. Если бы она получше знала историю «Колоссал», то поняла бы, в каком направлении движется эта компания, и смогла бы ею управлять.

«Десмонд», к добру или к худу, была собственностью «Колоссал», которую контролировал Джек Кавелли. Кэссиди знала, что ключ к успеху любого проекта — хорошее знание его участников. И в данный момент ей необходимо побольше узнать именно о Кавелли.

Кэссиди продвигалась по Сансет-бульвар, разглядывая культовые места Голливуда прошлого. Сансет-бульвар, некогда грязный тракт, соединяющий киностудии с домами на холмах, где жили кинозвезды, теперь стал центром голливудской киноиндустрии. Знаменитые ночные клубы «Трокадеро», «Чирос» и «Макамбо», где юная Маргарита Кансино повстречала кинобосса Гарри Коуэна, который дал ей имя Риты Хейвуд, были всего лишь малой частью легенды Сансет-бульвар.

«Классический Голливуд» — эти два слова вызывали образы роскоши, хорошего стиля и звезд. Тридцатые и сороковые годы были золотым веком кино. В те дни голливудские студии стали фабриками грез, создавая сотни кинофильмов ежегодно, чтобы насытить аппетит американской публики. Ей вспомнился Уолтер Пикетт, преуспевающий создатель водевилей, который возмечтал стать владельцем одной из наиболее преуспевающих голливудских студий. На Мелроуз-авеню, немного южнее студии «Парамаунт», на шестидесяти пяти акрах, где находились склады и студии звукозаписи, Пикетт осуществил свою мечту. У него были большие связи с воротилами из индустрии развлечений, и со временем он смог завлечь к себе таких звезд, как Мей Уэст, Марлен Дитрих, Гарри Купер и Бинг Кросби. В течение двух лет, после серии слияний и реконструкций, в руках девяти студий было сосредоточено девяносто пять процентов всего кинопроизводства Америки — пять крупных и четыре поменьше, включая «XX век Фокс», «Парамаунт» и «Уорнер Бразерз». «Колоссал» занимала вторую позицию после «Эм-джи-эм».

Под руководством Пикетта «Колоссал» создавала фильмы, покорившие сердца американцев в период Великой депрессии, когда всем хотелось хотя бы на время забыть свои невзгоды.

Из прочитанного накануне вечером было ясно, что Пикетт считал: герои его фильмов должны быть понятны каждому. И не важно, кто это — безработный муж или сентиментальная домохозяйка. На экран Пикетт выводил персонажа, с которым каждый мог сравнить себя. Он делал жизнь простых американцев мифом. Если у американцев были проблемы, то Голливуд предлагал, как их решить. Это сработало, и Пикетт затмил Сесила Б. де Милле, Сэмюэля Голдвина, Луиса Б. Мейера и Джека Уорнера. Постепенно «Колоссал» стала студией номер один.

Но Пикетт, конечно, пользовался чей-то поддержкой. Кэссиди была поражена, узнав, как, казалось бы, легальный бизнес кинопроизводства был связан с криминальной сферой.

Один из давнишних приятелей Пикетта был не кто иной, как знаменитый Бенджамин Зигель — «Багзи». Тот Зигель, который вырос на нью-йоркской «Кухне ада», начинавший как подельник Лаки Лучиано и Мейера Лански. Поначалу он был известен как бутлегер и киллер с гипертрофированным либидо. Но со временем у Зигеля появилась страсть к бродвейским актрисам и голливудским старлеткам. Он начал общаться с голливудской элитой, включая Харлоу, Габл, Купера и Гранта, и вскоре пролез в большой бизнес, где крутились колоссальные деньги. Впоследствии его контроль над «маленькими людьми» стал безграничным, и, если какой-нибудь руководитель студии отказывался платить, его актеры и актрисы оказывались на улице.

Ходили слухи, что Зигель обеспечил расцвет «Колоссал». Он расчистил ей дорогу на самую вершину, вызывая страх и уважение всех других студий. Багзи держал Голливуд в своих руках. Ни один глава студии, продюсер, режиссер или агент не обладал такой властью над Голливудом, как Багзи Зигель.

Зигель имел в год почти по миллиону. Все его доходы возвращались в оборот голливудских наркотиков и проституции. Даже после ареста за убийство Гарри Гринберга в 1939 году, находясь за решеткой, Зигель был удостоен особой награды Голливуда. За месяц ему удалось получить не менее двадцати «увольнительных», которые позволили ему выходить из тюрьмы на волю, словно это была гостиница. Его видели в городе с «игроками», некоторые из которых были известны своей связью с организованной преступностью, а также с теми, кто управлял его деньгами: банкиром, брокером и бухгалтером. И конечно же, его выпускали из тюрьмы на все важные голливудские мероприятия.

Вскоре обвинения в убийстве были сняты, и в течение нескольких недель друзья Зигеля, среди которых был Уолтер Пикетт, помогли ему вернуться на вершину голливудского Олимпа.

В июне 1947 года около полуночи Багзи Зигель читал газету в гостиной у своей подружки Виргинии Хиллз, когда в окно влетела пуля. Зигель был убит выстрелом в голову. Его лицо было совершенно изуродовано, в череп попали три пули.