Неистовая Матильда: Любовница Наследника - Джин Вронская

— Оставь его, — жестким голосом остановил наглого человек, вошедший со двора. Он казался начальником банды. — Вы кто?

— Я первая балерина России, а это мой сын, а это моя мама. Товарищ Ленин живет в моем доме в Петрограде. А кто вы будете, товарищи?

— Мы бойцы революции. Значит, Ленин живет у вас? Знаем, живет во дворце Кшесинской, каждый день с балкона речи народу говорит. Я знаю, кто вы. Мы артистов уважаем. Оставьте женщину в покое, — сердито, повышенным голосом скомандовал человек. — Ты, придурок, от тебя толку ноль, одни проблемы с тобой. Они приехали из Петрограда, — объяснял он. — Слышал, ты, идиот, сам Ленин у балерины живет, выкатывайся.

Великая княгиня рыдала от страха.

— Пожалуйста, Мария Павловна, не плачьте. Это только еще больше разжигает их. К счастью, они не знают, кто вы. Пожалуйста, дорогая, я ведь с вами.

Мария Павловна упала ей на грудь, рыдая еще сильнее.

К июлю анархисты бежали, и теперь в городе командовали красные. Через неделю комиссар, он был комиссаром, это Мати поняла, вернулся. Его сопровождали двое солдат. Он постучал в дом, как нормальный человек. Мати хорошо его рассмотрела. Высокий, молодой, красивый, он выглядел даже интеллигентно.

— Мария Павловна, пойдите в сад, погуляйте со своим внуком. Я тут сама с ними справлюсь.

— Позвольте, мадам, вот ордер на обыск, — сказал комиссар весьма вежливо.

Солдаты ходили по всем комнатам, но вели себя вежливо. В конце концов комиссар дошел до спальни Мати и сразу же остановился перед картиной, которую много лет назад подарил ей Борис Владимирович.

— Где вы взяли эту картину?

— Один друг подарил. Не правда ли, чудная? Это долгая история. Мой друг купил ее в Париже у очень бедного, но исключительно талантливого художника. Он купил у него целую коллекцию картин и подарил мне вот эту. Почему вы спрашиваете?

— Какое совпадение! Знаете, я — этот художник. Вы знаете Великого князя Бориса Владимировича! Я позже по фотографии в газете узнал, что был моим покупателем.

— Я, собственно, жена его брата, а вы, значит, Давид Лещинский, — сухо заметила Мати.

— Да, я тот самый. Где они? Они не в Петрограде, я знаю.

— Они здесь, арестованные вашими товарищами, помните, в прошлый раз, господин… Лещинский. — Мати душила злость. — Их мать в саду с нашим мальчиком.

— Не называйте меня господином.

— А как вас называть? Месье художник? Вы жили в Париже, так что знаете французский.

— Знаю, только умерьте Ваш сарказм. Называйте меня просто комиссар Лещинский. Я рад познакомиться с величайшей русской балериной. Сейчас я спешу. Я советую вам никому ничего не рассказывать, Вы весьма неосторожны. Я скоро вернусь.

Он скомандовал солдатам оставить дом, вышел и сел в машину. За ним выехала со двора и машина с бойцами. В доме ничего не тронули.

Прошло три дня. Мати не спала ночи и думала, что Лещинский скоро явится арестовать их всех, поскольку она была такой дурой и выдала ему, кто есть кто. Марии Павловне она ничего не сказала, зачем пугать? Великая княгиня стала очень набожной, по ночам Мати слышала ее бормотание перед иконой Всевышнего. Мария Павловна просила у Бога защиты.

На четвертый день Лещинский явился. Он прибыл в том же автомобиле, что и в первый раз. Она увидела его в окно. За Лещинским из машины вышли Андрей и Борис. Мати полетела по лестнице вниз, как птица. Андрей обнял ее. Борис расцеловал ее в обе щеки. Лещинский стоял молча в стороне — лицо напряженное, — курил одну сигарету за другой.

— Спасибо, спасибо, милый Лещинский. — Мати не удержалась и тронула рукав его кожаной куртки. — Мы вам обязаны нашими жизнями. Можно Вас поцеловать, товарищ Лещинский?

— Бросьте ваши глупости и не благодарите меня, слишком рано, если местный Совет узнает, всех нас расстреляют. Я даю вам всем только несколько часов. На рассвете приеду к вашим. Дорога в горах очень трудная, так что приготовьте все, что нужно, мадам. Поедете на двух машинах, я приеду с верным человеком, который поведет вторую.

Он направился к воротам. Борис Владимирович пошел за ним.

— Лещинский, я вас провожу… Пожалуйста, не отказывайтесь.

— Нет, оставайтесь здесь. Кто-нибудь может вас увидеть. — Он вдруг остановился и неуверенно сказал: — Ваше Императорское Высочество, вам действительно понравились мои работы или вы купили их из жалости?

— Да нет, дорогой, мне они действительно очень понравились. Вы продолжаете рисовать? Не бросайте. У вас большой талант, а вы заняты этим… — Великий князь глазами указал на его кожаную куртку.

— Нет, я не рисую. Я занят, ваше Императорское Высочество, — как-то смущенно сказал Лещинский. — Увидимся через несколько часов.

— Подождите. Я знаю, что вы злостный курильщик. Вот, возьмите. — Из кармана жакета Борис достал английскую трубку, украшенную бриллиантами. — Как он скрыл ее, было непонятно. — Вот, возьмите. Она принадлежала моему деду. Возьмите, не стесняйтесь.

— Спасибо. Это очень ценный подарок. Я буду хранить его.

Эти несколько часов они не спали. Андрей вдруг стал рассказывать ей о фронте. Бурая грязь в траншее, псиный запах мокрой шинели, сладковато-горький дым пороха, взрыв гранаты в воздухе, развороченное, дымящееся брюхо его лошади на земле.

— Я не знала, Андрюша, что ты был там как простой рядовой.

— Это было только один раз, когда убили нашего командующего.

Было 5 утра, когда две машины с красными флагами въехали во двор. За рулем второй машины сидел молодой человек. Лещинский вышел из своей машины.

— Ваши Императорские Высочества, мадам, у нас очень мало времени. Поспешите. — Он указал глазами на старую княгиню и Зину, подругу Бориса Владимировича. — Вы, молодой человек, и другие садитесь в машину к Николаю. Николай, ты помнишь, в случае чего, поверни на ту дорогу, ты знаешь, и жди там меня под дубом, знаешь этот дуб.

— Есть, товарищ Лещинский, ждать под дубом.

Мати села рядом с Лещинским. Сзади Андрей и

Борис. Мария Павловна с Владиком, Зина, горничная Мати и повар устроились в довольно большой машине Николая. Еще несколько минут Лещинский обсуждал с Николаем последние детали опасной дороги.

— Лещинский рискует ради нас жизнью. Если нас поймают, его первого расстреляют, — сказал Борис Владимирович брату.

— Я знаю, но будем надеяться, что все обойдется.

Лещинский сел за руль.

— Все. Едем.

Проехали версты две. Дорога перекрыта. На обочине увидели вооруженного человека с красной повязкой на рукаве. Он сделал им знак остановиться. Его машина была припаркована здесь же. Мати почувствовала, как кровь в жилах заледенела. «Все кончено», — пронзила мысль. Она повернулась и посмотрела на машину Николая. Ее сын сидел с ним рядом. Она знала только одно: она не позволит схватить ее сына. Он был все, что у нее осталось. Лещинский остановил машину, но не выключил двигателя. Николай сзади притормозил.

— Я не знаю его, он, возможно, из другого подразделения. Их тут несколько, все дерутся друг с другом. — Лещинский повернул голову к великим князьям. — Шлагбаум — просто легкая перегородка из прутьев. Часовой, кажется, один. Сидите спокойно, я пойду с ним переговорю. — Он открыл дверь машины.

— Лещинский, я пойду с вами. — Мати тронула его за рукав. — Я женщина. Мне проще.

— Хорошо.

Они вышли из машины и направились к человеку на обочине.

— Борис, мне все это не нравится. — Андрей опустил руку в карман и нащупал пистолет.

Все произошло неожиданно. Лещинский спокойно разговаривал с кавказцем, как тот вдруг схватил Мати за руку и потащил в свою машину. Андрей выскочил из машины и выстрелил. Лещинский повернул голову к Андрею и тоже выстрелил в бандита. От неожиданности тот отпустил Мати и сделал ответный выстрел. Лещинский выстрелил снова. Человек упал на дорогу. Лещинский и Мати побежали к машине.

— Николай, поезжай другой дорогой, — крикнул Лещинский.

Они видели, как Николай развернулся и исчез за поворотом.

— Все в порядке, Мати?

— Да, Андрюша, конечно.

Ее сотрясала дрожь.

Примерно через час они увидели машину Николая под огромным дубом. Из окна Владик махал им рукой и что-то говорил. У Мати отлегло от сердца. Она опустила стекло.

— У нас нет времени, мадам, — буркнул Лещинский.

Всю остальную дорогу они едва ли обменялись хоть одним словом. Время от времени Мати поворачивала голову. Николай следовал за ними. К обеду достигли долины. Лещинский остановил машину. Николай сделал то же.

— Дальше я ехать не могу. Здесь уже недалеко. Там внизу ваши люди, белые. Идите по этой дорожке вниз.

— Спасибо, Лещинский.

— Прощайте, желаю удачи.

Он махнул им рукой и резко развернул машину. За ним последовал Николай. Через минуту они исчезли за горой.