Неистовая Матильда: Любовница Наследника - Джин Вронская

— А где же малыш Георгий, Жоржик? Ему должно быть не больше пяти лет.

— С Жоржиком все в порядке. Он уже в Дании у родственников бабушки. Сережа…

— Что, милая?

— Я боюсь.

В ее жизни ничего больше не осталось, и она согласилась вернуться на Кавказ. Сергей Михайлович пошел проводить ее на станцию, поцеловал Владика и крепко прижал ее к себе.

— Я люблю тебя, Мати. Я всегда тебя буду любить. Я приеду, как только сделаю все дела, как можно скорее.

— Сережа, идет настоящая охота за Романовыми. Буль осторожен. Обещай, что будешь осторожен?

— Обещаю.

Они сели в вагон, и она смотрела на него. Такой же, как был. Нисколько не изменился за столько лет. Высокий, сильный, темные любящие глаза. На сердце было тяжело. Было чувство, что она больше никогда его не увидит.

В Москве они силой пробились в вагон. Сотни людей штурмом брали каждый поезд. Всюду сидели, лежали и стояли пьяные солдаты, почти все дезертиры с фронта. В воздухе стояла отборная ругань. Мати закрыла уши Владика руками, чтобы он не слышал все эти «революционные разговоры». Поезд продвигался со скоростью черепахи, бесконечно останавливаясь посреди каких-то полей и лесов. В районе Дона поезд снова остановили. Неожиданно все эти революционные солдаты поголовно оказались вполне нормальными людьми. Трое высоких, крепких казаков с саблями, чисто выбритые, вошли в вагон и вежливо попросили всех приготовить документы. Взяв ее паспорт, офицер широко ей улыбнулся.

— Я видел вас, мадам, один раз в театре, когда был в столице. Вы были так прекрасны. Извините за все эти неудобства. Я поставлю солдата у дверей вашего купе, чтобы вас не беспокоили. — Он попросил разрешения поцеловать у нее руку и закрыл за собой дверь.

Это было возвращение в цивилизацию. Еще одно чудо — пришел проводник и подмел пол, который был весь заплеван окурками и семечками. Поезд теперь мчался, торопясь и останавливаясь только на станциях. На одной объявили стоянку 20 минут, Мати выбежала на вокзал и дала телеграмму Андрею с просьбой встретить их.

Андрей снял четыре комнаты для Мати и Владика в прекрасной гостинице Колосова. Через несколько дней приехали Борис Владимирович с Зиной Рашевской и Великая княгиня Мария Павловна. Андрей обнял мать и брата и поцеловал руку Зине.

Сергей Михайлович откладывал отъезд из столицы. Каждый день приносил устрашающие новости. Новое большевистское правительство конфисковало все частные счета в банках, всю недвижимость — дома, квартиры и все, что можно было забрать у так называемых врагов народа. Теперь это уже были не особы, приближенные к царскому дому. Но и другие лица, в частности и артисты, среди них и Кшесинская. Сто тысяч золотых рублей в банке у Мати исчезло. Только теперь она стала понимать, что держало Сергея Михайловича в Петрограде. Он пытался спасти последнее, что у нее оставалось, — драгоценности, картины, всякие ценные безделушки, как правило, работы Фаберже. Мати получила от Сергея письмо. Дата на нем стояла 30 октября 1917. Письмо шло два месяца.

«Милая Мати,

Я живу, вернее, ночую, каждый день на новом месте. Я пытаюсь спасти драгоценности нашей матери, положить их в иностранный банк с помощью британского посла г-на Джорджа Бьюкенена. Двадцать миллионов золотых рублей, помещенные дедом Ники в банк в Англии, были истрачены на раненых и всякие другие благотворительные цели. У Ники сейчас нет ничего, ни копейки за границей. Я не могу оставить моего двоюродного брата и его семью. Они в такой ужасной опасности и находятся за тысячи верст отсюда. Я не хочу, чтобы они считали себя покинутыми всеми. Я рад, что Андрей и Борис с тобой. Поцелуй от меня Владика.

Твой Сергей».

Мати впала в истерику. Каждый день приходили новости одна страшнее другой. Люди, бежавшие из Петрограда, рассказывали ужасные вещи: по всему городу были расклеены афиши, подстрекающие к расправам и прямым убийствам Романовых. Россия перестала быть цивилизованным монархическим государством и стала большевистской республикой. Либералы, которые были у власти в начале революции — Львов, Милюков, Керенский и другие, — бежали от арестов. В апреле пришло известие, что Елизавета, монахиня, старшая сестра императрицы и пятеро других Романовых, — все были арестованы и вывезены в неизвестном направлении, предполагали, что на Урал, где уже был государь и его брат Михаил Александрович. Среди арестованных находился и Сергей Михайлович со своим секретарем Федором Ремезом. Наталия пряталась у друзей и, как Сергей Михайлович, каждую ночь спала в другом дома. Но Сергея не спасло и это.

Хотя ситуация была крайне опасной, Мати решила вернуться в Петроград, там найти большевиков Урицкого, Мясникова или кого угодно, чтобы попытаться спасти Ники и Сергея. Неужели ей, первой балерине России, откажет этот Ленин и его люди? Но мать Андрея, которая неожиданно стала относиться к ней теплее, Андрей и Борис усиленно отговаривали ее.

Глава десятая

До недавнего времени Кисловодск был дорогим лечебным курортом, а еще раньше, в 1803-м, это была военная крепость. Исключительно мягкий климат, чистый воздух и роскошная природа — гора Эльбрус, самая высокая в Европе, 5633 метра, весь год была покрыта снегом. Всю красоту они увидели еще на станции. Этот уголок, эта русская Швейцария, как называли это райское место, всегда привлекали людей. Сегодня в Кисловодске население составляло 18 000 человек. Печальные новости из столиц доходили и сюда, но симфонический оркестр все еще регулярно играл в элегантном Курзале. Это был дом, построенный в стиле Ренессанса; в нем размещался и театр, и танцевальный зал. Каждый день люди собирались в Нарзанной галерее и пили минеральную воду. Купались также в местной речке Ольховке. Все это считалось очень полезным для здоровья. Были и те, кто свято верил, что стакан козьего молока по утрам предохранит их от туберкулеза.

Осень провели в относительном спокойствии. Мати только все время ждала вестей из столицы. Правда, она сама не знала, что ждет и от кого. Может, от Натали, которая все еще была в Петрограде. Может, от других знакомых, застрявших в городе. Она надеялась, что Сережа как-нибудь пришлет ей письмо оттуда. Где это оттуда, она не знала. Великая княгиня Мария Павловна с каждым днем становилась с ней все проще и милее и даже часто прогуливалась с Владиком в парке у реки. Как-то на прогулке она почувствовала страшную усталость, и они сели в кафе под гигантским каштаном. Публика была здесь весьма элегантна: дамы в широкополых шляпах и много раненых офицеров в мундирах. Они узнали Великую княгиню, офицеры стоя приветствовали ее, дамы приседали. Несколько офицеров изъявили желание познакомиться с красивым юношей, сопровождавшим Великую княгиню.

— Как похож на Государя, — вздохнула одна дама, глазами указывая на Владика.

— Это сын Кшесинской.

— Эта прима-балерина из Мариинского была ведь любовницей Императора, неудивительно, что молодой человек так похож… — Дама улыбнулась саркастически. — Кшесинская здесь живет со своим молодым любовником, Великим князем Андреем, знаете его? Красавец писаный. А пожилая леди, это его мать, вот и вся вам история.

В конце февраля 1919-го облезлый грузовик с красным флагом остановился на центральной площади. В кузове стояла группа вооруженных людей, все кавказцы, почти все пьяные. Несколько человек в кузове пили прямо из бутылок. Группа подняла транспарант, на котором с ошибками значилось «Мы прикончим буржуев, как класс». Публика тотчас разошлась от греха подальше.

Вскоре две конкурирующие банды контролировал город, обе называли себя представителями народа. Во главе одной были двое наркоманов. Они поселились на вилле армянского миллионера Тер-Погосова, который бежал из города, и быстро превратили ее в дом пыток. Крики их жертв, доносящиеся из подвала, леденили кровь каждую ночь. Днем на улицах нападали на прохожих, врывались в дома и требовали сдать народу все деньги и ценности. Тех, кто сопротивлялся, хватали именем революции и привозили в тер-погосовскую виллу.

Мати прижала к себе Владика. Его отец был Романов, и бандиты, вероятно, уже знали об этом. Как следовало ожидать, пришли и к ним. Группа вооруженных солдат революции въехала на грузовике во двор. Мати взяла за руку старую княгиню.

— Не бойтесь, Мария Павловна, я сама с ними поговорю. Молчите.

Они вошли в дом, не предъявляя никаких бумаг, стали рыскать по всем комнатам от подвала до чердака. Вскоре они ушли, забрав с собой Андрея и Бориса. Один особенно наглый тип пытался схватить Владика.

— Вы должны сначала убить меня, — заслонила мальчика Мати.

— Оставь его, — жестким голосом остановил наглого человек, вошедший со двора. Он казался начальником банды. — Вы кто?