В Дикой земле (СИ) - Крымов Илья Олегович

— Ненавижу делать что-то зря, — пробормотал маг в пустоту. — Ненавижу…

Часть 1, фрагмент 8

Резкий звук ножом прорезал ночь. Такой звук, какой можно услышать в месяце мархоте, когда противно орут кошки. Причём голоса их порой кажутся почти человеческими, криками ребёнка или женщины. Этот звук был громок, и Тобиус не мог решить, что делало его страшнее, сквозившее отчаяние или вероятность того, что там, в темноте, возможно, погибало разумное существо?

— Может, мне проверить?

— Фря? — коротко донеслось из сумки.

— Нет, я в своём уме…

— Мряу, мря.

— Эм… соглашусь.

Дерево вдруг задрожало, и вслед за криком, ночь сотряс рёв, долгий и глубокий, от которого сам холодный воздух пошёл волнами. Тяжёлые шаги быстро приближались и человек опрокинулся на бок. Какофония звуков и грохот снаружи не прекращались некоторое время, то отдаляясь, то приближаясь, вопли ужаса повторялись всё истошнее, пока вдруг не оборвались резким взвизгом.

Во тьме хрустели кости, трещала разрываемая плоть, низко и гулко урчало от удовольствия насыщения нечто большое.

Тобиус сглотнул и пробудил плетение Истинного Зрения. В ту пору из дупла его вытащило бы только прямое повеление Джассара, столь силён оказался испуг, однако серый маг хотя бы мог окинуть взором то, что властвовало в этой ночи, увидеть его габариты, силу его ауры, жизненной энергии. Он попытался, но не преуспел. Рокот был ещё рядом, ощущение чего-то подавляюще большого заставляло волосы стоять дымом, дерево подрагивало от тяжёлых шагов, но никакой соразмерной ауры, вообще ничего живого подле не обреталось. Тогда он развеял заклинание и пробудил Внутренний Взор, пытаясь уловить опасность хотя бы в диапазоне магической энергии, но наградой было большое и сочное ничего. Тяжёлые шаги отдалялись.

Сколько он ни всматривался сквозь темноту, расчерченную слабыми токами рассеянной в реальности гурханы, всё было пусто.

— Полагаю, спать мы этой ночью не будем, — шепнул он. — И обратно не пойдём, а побежим вприпрыжку… постой-ка, это ещё что?

На самой границе зачарованного восприятия, там, куда чары Внутреннего Взора едва доставали, во мраке светилось магической силой нечто неясное, но значительное, там, немного юго-западнее.

— Фур-р-р-ря?

— Нет, ещё немного задержимся.

По утру он очень осторожно выбрался из пристанища дабы осмотреться. Ещё осторожнее спустился с дерева, поминутно готовясь взметнуться обратно. Опасность, однако, пока не являла своего лица. Маг немного осмелел и решил изучить окрестности на предмет следов. Поиск оказался небезуспешным… обширное кровавое пятно, правда, стало слабой наградой за усердие. Заляпанные древесные стволы, красный снег, ошмётки плоти, неузнаваемые и непонятные, а вокруг — уйма отпечатков, да таких, которые заставляли крепко задуматься над тем, когда именно ты в жизни не туда повернул.

Земля изобиловала следами, очень глубокими, невзирая на твёрдость промороженной почвы. Стопы длинной в четыре с лишним шага[19] длинной, двупалые, когтистые. Кто-то очень большой и тяжёлый носился вчера вокруг, преследуя добычу. Кто-то, по чьему следу не стоит идти, коли жизнь дорога. Но что, если есть вещи и подороже? Знания, например?

Понимая, что поступает опрометчиво, Тобиус всё же двинулся по следу хищника. Он прислушивался и всматривался в лес изо всех сил, потому что знал, — улучшенное чарами зрение не поможет вычислить ночное существо. Очередная аномалия, не поддававшаяся восприятию, вот, что это было. И всё же любопытство поддерживало в молодом маге огонь, не говоря уже о том, что Путеводная Нить не натягивалась как короткий поводок.

По пути своего движения гигант оставлял солидную просеку, он врезался в деревья-исполины, обдирая их кору и сминал растения обычные. Огромная неповоротливая, но стремительная тварь направлялась на север от места поживы, и Тобиусу пришлось почти полтора часа выслеживать её, прежде чем среди деревьев показался странный отсвет. К этому моменту он стал замечать уже, как сильно преображалась растительность вокруг. И не только. В каком-то странном «тёмном» воздухе чернели стволы деревьев, все сплошь жуткие, с ветвями-лапами, дуплами-пастями, облюбованные мерзкими сороконожками, пульсирующими слизнями и костлявыми птицами, чьи белые глаза глядели в самую душу. Местность изменилась за минуты, а ясное зимнее утро переродилось в какие-то грязные пугающие сумерки.

— Чувствуешь? — спросил маг, остановившись.

Ответом ему была полнейшая тишина.

— Это ужас.

— Мря?

— Нет, мне не страшно, — мотнул он головой, — то есть… страшно конечно, однако ужас, который я сейчас ощущаю, это не мой ужас. Это энергия чужеродного страха, разлитая вокруг. Её так много, что я ощущаю этот странный вкус на языке, что-то щекочет ноздри, пробегает током по волоскам на руке. Это оно тут всё так покорёжило.

— Фря!

— Ты-то, конечно, ничего не боишься. Не помню вообще, когда ты в последний раз проявлял страх.

Маг продолжил путь медленнее, ступая осторожнее, с каждым шагом всё лучше видя то, что светило из-за старых кривых осин.

— Господи!

Посреди жуткого леса в ткани реальности зияла дыра, трещина, разрыв. Сквозь повреждённый участок в материальный мир втекала энергия ужаса вместе со слабым сиреневатым свечением. Огромные следы стремились к ней и обрывались подле.

— Всё ясно. Знаешь, что это?

— Ф-фря!

— Следи за языком, пожалуйста. Перед нами явление довольно редкое по нынешним временам, разлом между измерениями.

— Мряу?

— Ну, ты же знаешь, что Валемар похож на книгу? Сразу уточню: он не прямоугольный и не бумажный. — Из сумки появилась книга заклинаний, забранная в бронзовый переплёт с символом летящего мотылька. — У него есть, так сказать, «страницы». На каждой — свой слой реальности, и, даже соприкасаясь, они остаются отдельными пространствами. С одной на другую просто так не перейти. В прошлом волшебники очень хорошо это умели, ходить по измерениям, а также вытягивать оттуда тамошних обитателей и приводить к покорности. Вся адвомагия[20] стоит на этом искусстве. Но вот такие разломи аномальны.

Книга раскрылась и индиговое перо застрочило по бумаге, занося координаты, характеристики, всё, что Тобиус мог уловить.

— В Вестеррайхе мы, маги, все подобные явления устранили полностью, куда бы они ни вели. Это опасно, мало ли что может полезть оттуда. И лезет, кстати. — Жёлтые глаза опустились на гигантские следы, чтобы перо зарисовало и их тоже, с метрикой. — Я даже знаю, что за измерение лежит по ту сторону.

— Мр?

— Измерение Кошмаров. Древние называли этот слой реальности, в котором скапливается энергия страхов, плещущихся в подсознании разумных существ, Идом. Всякое существо, когда-либо видевшее дурной сон, подпитывало им Ид и формировало его реальность. Мир, где ужасно всё, представля… а ну сидеть!

— Ф-ф-ф-р-р-р-р-я-я-я-!

— Никаких «посмотреть»! — выпучил глаза Тобиус, обеими руками стараясь удержать компаньона в сумке. — Смерти хочешь?! Да по сравнению с Идом Дикая земля — это просто парк для прогулок! Успокойся же!

С горем пополам Лаухальганду удалось успокоить и удержать.

— Пойдём отсюда.

— Фря?

— А чего ты от меня ждал? Я никогда не был силён в магии Пространства и ничего с разломом сделать не смогу. Разве что погибну, когда и если что-то ещё выберется сюда. Старые книги утверждают, что в Иде абсолютно все формы жизни являются смертоносными чудовищами, враждебными человеку и любому другому существу отличной от их природы. Большие, малые, ужасные и обманчиво безобидные, все — чудовища, рождённые ужасом живых душ. Ужас пропитывает всю реальность Ида, воздух, почву, воду. И прёт сюда, уродуя нашу реальность. Совсем немножко, правда, но… уходим, пока не отравились!