В Дикой земле (СИ) - Крымов Илья Олегович

— Пять дней, — молвил волшебник, закрывая гримуар, — пять дней назад я оставил тебя набираться сил. Когда ты решил отправиться за мной? И зачем? Восхотел отплатить добром за добро или не мог упустить возможность ударить человека в спину, чтобы почтить память предков?

Уши охотника стояли торчком, глаза были внимательны, полны разума, но, когда пасть открылась, наружу полетели всё те же звуки почти без единой согласной. Псоглав понимал вестерлингву не лучше, чем человек понимал «собачью речь», это было самоочевидно. Тем не менее богатая жестикуляция давала понять, что северянином недовольны. Быть может, окажись эти двое способны найти общий язык, Тобиус узнал бы о себе много нового.

— Что, хочешь сказать, мне не следовало соваться туда?

Псоглав яростно зарычал от бессильной злобы, и зубы его внушали почтение, не говоря уж о мощных жевательных мышцах, бугрившихся под кожей.

— Я и сам это уже понял. Но я выжил, как видишь, и ни о чём не жалею. Потому что приобрёл новое знание. Понимаешь? Стал сильнее и богаче. Ибо знание — это и сила, и сокровище в одном. Многое бы отдал за те знания, что ты носишь в своей гнутой башке, да только никак мне их оттуда не изъять. Ну, чего смотришь?

Охотник сидел с приоткрытой пастью и часто дышал. Он ничего не понимал, подёргивал ушами, прислушиваясь к чему-то снаружи, редко моргал, а потом вдруг по-собачьи чихнул и рефлекторно высунул длинный язык, чтобы лизнуть собственный нос. Сей простой и естественный поступок вызвал у человека непреднамеренный приступ смеха. НА этот раз псоглав прекрасно понял, что происходит, и не обрадовался. На смех он ответил рычанием, низким и злым, пошла складками кожа на морде, выступили вперёд зубы на чёрно-розовых дёснах. Угроза заставила всполошиться мимика и обычно спокойный живой плащ изменился, — на плечах вместо ткани быстро наросли хитиновые образования с членистыми ногами-лезвиями. Для существа с неустановленным наличием мозга приручённый монстр показывал отличную фантазию, когда надо было придумывать разные опасные формы.

Увиденное испугало псоглава, но не лишило присутствия духа. Порычав ещё немного, он вцепился в едва подрумянившееся мясо и стал жадно есть. Тобиус же, успокоивший своего компаньона, тоже решил подкрепиться, когда мясо дошло до хоть немного более удобоваримого состояния. Оказалось оно отвратительным на вкус, постным, с неприятным привкусом и запахом, но и то — пища.

Немного насытившись, волшебник подтянул ноги, уселся лотосом, уложил на колени жезл и прикрыл глаза. Спать он той ночью не собирался, необходимо было помедитировать хотя бы несколько часов, чтобы втянуть из окружающей реальности побольше гурханы. Этот голод превыше простой телесной усталости, жажды, или зова пустого брюха. Хотя, в медитации тело тоже всё-таки отдыхало.

Киноцефал поначалу приглядывался к нему, однако вскоре понял, что ничего интересного не происходит. Он улёгся под стеной пещеры, закутавшись в овчинку, положил рядом нож и, насупившись, искоса наблюдал за человеком. Словно говорил: «ты не обманешь меня своим оцепенением, плосколицый, я тебе не доверяю».

Ночь длилась на удачу спокойно. Порой снаружи раздавалось уханье совы и хлопки гигантских крыльев, от которых становились торчком острые уши охотника. Что-то вскрикивало во тьме, от входа тянуло холодом, но волшебнику не было до того никакого дела. Он медитировал, погружённый в себя, — возможно, единственный человек на тысячи лиг вокруг, — и думал, что прошлым днём вновь удалось выжить.

Зев пещеры смотрел на восток, так что лишь солнце взошло над краем горизонта, вокруг стало светло.

Охотник всё же не смог не уснуть, умаялся он, выслеживая человека, сколько дней на ногах провёл. Продрав глаза, киноцефал обнаружил своего неприятного временного спутника за тем что тот лёгкими движениями кисти заставлял водить воздушный хоровод несколько деревяшек и камушков.

— Поправил здоровье самую малость, — бледновато улыбнулся человек. — Но ничего, ничего. Гурхана возвращается каждое мгновение, хотя и небыстро. Могу, честно говоря, вынуть из сумки фиал, есть у меня их несколько, да и восстановиться с избытком, но эти штуки лучше держать на крайний случай. Не так немого мне удалось приготовить из тех славных грибов.

Нелюдь только фыркнул, — звуки человеческой речи казались ему мало тог, что непонятными, но и чрезвычайно глупыми. Подстать такому уродливому плосколицему существу, впрочем.

Тобиус о мыслях киноцефала догадывался и старался не терять бдительности. Он осторожно сгустил из морозного воздуха воды, очистил её и утолил жажду.

— Будешь?

Предложенный шарик парящей влаги был встречен злобным гортанным рыком.

— Как хочешь.

Серый маг встал, покряхтывая, подозвал Лаухальганду и пошёл к выходу.

— Все остатки сожрал?

— Мря!

— И не стыдно? Это была не твоя добыча.

— Фряу-ау!

— Тащишь в рот всякую дрянь. Это плохая тенденция, братец.

Злое шипение.

— Все начинают с отрицания своих проблем, не только ты один. Не кусаться!

Волшебник и его компаньон выбрались на поверхность, где солнце искрилось на остатках снега, что запали в трещины меж камней. Небо обещало, что вскоре ясные деньки подойдут к концу, — на юге зарождался фронт тяжёлых облаков, и, если ветер не изменится, суток через двое вновь заметёт.

Стоило сделать шагов тридцать, как позади раздался громкий возглас.

— Чего тебе? — обернулся маг.

Последовавшую тираду он пропустил мимо ушей, но жестикуляция была красноречивее любых слов, — псоглав требовал объяснить, какого демона тупомордый беззубый уродец бродит по чужим лесам, да ещё и творит всякую дикость, суясь в древние мавзолеи. Тобиус задумался над ответом, запустил пятерню в сальные волосы и понял вдруг, насколько они были растрёпаны, и как давно он не имел возможности привести их в порядок.

— Вообще-то, — сказал маг, развязав кожаный шнурок и собирая волосы в нечто потребное, — я кое-что ищу. Кое-кого. Сейчас, постой.

Туго затянув узел, он сотворил из потоков волшебного света иллюзию, и пред охотником предстал Пожиратель. Киноцефал отскочил, выхватывая нож и яростно залаял.

— Спокойно, спокойно, он ненастоящий!

Пожиратель ссохся в разы и теперь уменьшался на маговой ладони.

— Видишь? — сказал Тобиус, подступая ближе. — Вот это я ищу. Вот это мне нужно.

Охотник не спешил успокаиваться, ведь от этого человека можно было ждать чего угодно! Постоянно тот вытворял всякие гнусности! Перегрызть бы ему горло, да только невыплаченные долги могут оказаться ношей очень тяжёлой, такой, что со временем хребет переломят.

Всё это серый маг прекрасно читал в поведении псоглава, но расставаться с ним теперь не спешил. Простая открытая реакция давала понять, что чудовище, сотворённое магией, ему знакомо. Этот нелюдь, судя по всему, не ребёнок, всю жизнь прожил в Дикой земле. Годы бок о бок с кошмарами всех мыслимых видов, и ничего, не погиб.

— Мне нужно знать, откуда они являются, — тихо, но твёрдо молвил человек. — Мне нужно. Мы не понимаем речь друг друга, но мы понимаем друг друга. Какая-то странная связь, но сейчас не о том. Хочешь избавиться от меня и не чувствовать себя должником, а? Тогда покажи мне, где они гнездятся.

Полная слюны лающая пасть разверзлась пред самым Тобиусовым носом, лай был оглушителен, но маг не выказал страха. Это его, надо было думать, обложили отборной бранью.

— Если ты выговорился, то мы можем продолжить путь? Или просто разойдёмся. Я ведь ни к чему тебя не принуждаю, подумаешь, — спас от бесславной смерти. Каждый день кого-то спасаю, но платы не требую. Ступай с миром, если хочешь.

Клацнув зубами и недобро глянув, киноцефал потрусил прочь, сначала на ногах, затем на четвереньках. Вздохнув, волшебник провожал его взглядом и думал, как тяжёл будет путь к озеру, если, всё же, погодные духи не передумают тащить тучи на север. Но тут вдруг охотник обернулся, посмотрел на человека с явной нелюбовью и несколько раз пролаял.