В Дикой земле (СИ) - Крымов Илья Олегович

Серый маг подавил свой первый порыв поднять жезл и ударить чарами как следует, хотя представлял, что случится с ним, если это приблизится на расстояние вытянутой руки. Он страшился узнать, как повлияет возмущение Астрала на аномалию, дотоле вполне спокойную. А вот стоять на месте он больше не мог и потому припустил в ту сторону, с которой явился. Тоскливый вой-стон позади лишь предал Тобиусу скорости, что попутный ветер паруснику.

Маг бежал и безмолвно молился о том, чтобы странная чёрная чешуя под ногами скорее исчезла, и появилась заснеженная земля! И какие бы боги ни властвовали во враждебном человеку мире лесов, в этот день они не помешали Господу-Кузнецу внять. Тобиус вылетел под тенистую сень крон и развернулся на каблуке, вскидывая артефакт, чтобы с окружённого шипами набалдашника сорвалась магическая молния. Но не сорвалась, — не понадобилось.

Серый волшебник во все глаза следил за чудовищем, которое неслось в его сторону, роняя голодную слюну, да только зря. Оно застряло в тридцати с небольшим шагах от кромки аномалии и целеустремлённо не двигалось с места. Тяжело дыша, человек сел там же, где стоял и ещё долго наблюдал эту жуткую, поистине лишавшую душевных сил картину. По скальпу и спине то и дело волнами пробегали мурашки, волосы становились дыбом, когда он представлял, что вот так всё могло и…

— Знаешь, — молвил волшебник уху, торчавшему из сумки, чувствуя, как дерёт пересохшее горло, — а ведь мы тоже могли застрять там. И убегать от неё до самой смерти. Если бы аномалия позволила нам умереть когда-либо, конечно. Непостижимо, я и сейчас её не воспринимаю, ничего опасного.

Собравшись с духом, маг вернулся к кромке и аккуратно собрал там несколько кусочков странной почвы. Всем она была похожа на древесный уголь, кроме того, что не пахла и не мазала пальцы сажей. Запрятав образцы в маленький шарик Лака Обновления, он раскрыл книгу заклинаний на новой странице, материализовал индиговое перо и начал писать. В тексте присутствовали такие слова как «… не воспринимаемая обычными…», «… неизвестные принципы…», «… вендиго…».

Он быстро смерился с тем, что не сможет постичь этой тайны Дикой земли, а потому решил вспомнить о главной своей цели и продолжил путь на запад. При этом маг всё же указал в книге приблизительные координаты места, относительно всех остальных ориентиров, которые держал в голове. На всякий случай.

Путь продолжился. При тусклом свете дня Тобиус боролся с холодом и постоянно ждал подвоха, старательно обходя места, внушавшие ему предостерегающий трепет. Маг порой натыкался на цепочки следов, как вполне узнаваемых, так и совершенно чуждых любым известным ему формам жизни. Некоторые деревья — не исполины, но обычные — оказывались на поверку дремавшими по зиме дезримзенами, чудовищами магического рода, что только притворялись растениями.

Новая докука была уж иного толка, серый маг стал ощущать на себе внимание. Вообще-то он с первого дня его ощущал, всё время оборачивался да озирался, словно стремясь и одновременно боясь встретиться с чьим-то внимательным взглядом, провожающим его из-за какого-нибудь отдалённого дерева. К тому непрестанному давлению Тобиус даже смог немного привыкнуть, однако не о нём речь.

Продвигаясь на запад, стараясь запоминать все ориентиры, даже расположение звёзд, когда ночью их становилось видно, рив замечал поодаль присутствие. Уха его, особенно ночами, достигали некие невнятные звуки: хруст снега, вскрикивания, рык, громкие хлопки, и даже, казалось, невнятная речь. Истинное Зрение показывало несколько форм жизни, которые днём держали расстояние, но по ночам подбирались ближе. Благо он продолжал ночевать на деревьях-исполинах, очень высоко над землёй.

На третий вечер после встречи с пространственной аномалией, Тобиусу окончательно набила оскомину такая компания. Выбрав более-менее удобное местечко, где рос лишь обычных размеров многоствольный вяз, серый маг взлетел на ветку и закрыл себя живым плащом.

— Как мы учили: прятки!

Мимик, немедля изменил свою внешнюю текстуру, подделав на ней рисунок древесной коры и даже охладив свою поверхность до соответствовавшей среде температуры. Засевший в таком укрытии Тобиус прикрыл глаза и в тысячный, наверное, раз, пробудил чары Истинного Зрения. Теперь он мог воспринимать окружающий мир с закрытыми глазами.

Пришлось просидеть на верхотуре порядочно, прежде чем сгустки жизни, кружившие на периферии восприятия, видно, ища след, стали сужать круг. Медленно, опасливо, они приближались к дереву, всё ещё рыская, когда Тобиус наконец открылся и, не целясь, ударил в темноту ломаными росчерками молний. Вой, визг да восклицания унеслись прочь и ещё долго слышались в отдалении. Рив же, вновь заставлял глаза привыкать к темноте, попутно пытаясь понять, что это были за твари? Бочкообразные тела и короткие ноги словно у кабанов, но из передних частей выдвигались вперёд такие челюсти, какими не всякий савах обладал. Ни в одном бестиологическом атласе маг не видел ничего подобного.

Когда глаза вновь стали видеть в темноте, волшебник перебрался на гигантскую белоствольную чинару, обвил её набором охранных чар и сплёл заклинание, дарившее крохотный тёплый микроклимат чтобы не замёрзнуть.

Ел он редко, но плотно, если мог рассчитывать на какую-то безопасность. Тогда Тобиус доставал из сумки укрытые Лаком Обновления куски пищи, насыщался сам, кормил мимика и Лаухальганду, который вновь теперь почти не вылезал из спячки.

На следующий день, как было заведено, продолжил путь спозаранку, перепрыгивал высокие надземные корни и поваленные стволы, огибал огромные лесные валуны и каменистые гряды, перебирался через глубокие овраги и буераки, осторожно ступал по ледяным лентам рек. Так и добрался до одного особенно глубокого оврага, тянувшегося с севера далеко на юг. Малые деревья и кустарники густо росли по его краям, нависая над земляной складкой, а внизу текла вода.

Жидкость, которая не кристаллизуется даже в сильный мороз? Это могло быть интересно.

Убедившись, что ничего на первый взгляд, не грозит его безопасности, Тобиус плавно опустился на дно оврага. Оказавшись внизу, он задрал голову, и подумал, что это было уже настоящее ущелье. Голые стены без мхов и лишая, тёмный камень, сильная нехватка света. Только сама влага на извилистом дне люминесцировала, да и то слабо. Запаха она не имела и никаких коррозийных свойств не проявляла. Воздух тоже был чист. Собрав образцы в небольшую пробирку, рив намерился было вернуться наверх, но помедлил. Когда будет время разобраться в составе незамерзающей жидкости, он узнает о ней больше, однако, шанс понять, откуда она такая взялась, есть только здесь и сейчас.

Создав десяток светящихся мотыльков, волшебник неспешно полетел над потоком. Он быстро двигался на юг с незначительными отклонениями, порой останавливался в тревоге, но, когда ничего дурного не происходило, продолжал движение. Овраг делался всё менее глубоким, а камни на дне — всё более крупными, пока не стали казаться разбитыми частями чего-то целого. В Корсе такого было предостаточно, элементов былой структуры, лежавших в руине.

Отсветы волшебного света выхватили очертания фигуры впереди и Тобиус остановился, выставив перед собой жезл. Рядом не было источников жизни или магии, ничего живого, поэтому, приблизившись, он не без удивления увидел человеческий скелет, стоявший на берегу аномальной речки. Стоял тот не сам, — из-под камней тянулись тонкие изящные побеги, чёрные, гладкие и сухие. Они окутывали кости и позволяли им хранить целостность, причём в такой странной позе, будто хозяин замер посреди движения, да так и умер. Ни лоскутка плоти, ни волоска, ни следов какой-либо одежды, лишь голый костяк, поддерживаемый жёсткими чёрными стеблями.

Обойдя скелет кругом и осмотрев его со всем возможным старанием, Тобиус пришёл к выводу, что кости — они кости и есть. Вполне человеческие. Тем не менее он изъял из ножен свой ритуальный нож и острая бронза легко отсекла небольшой побег. Тот же миг структура распалась прахом, всё растение рассыпалось и кости застучали по камням.