В Дикой земле (СИ) - Крымов Илья Олегович

— Лаухальганда, похоже, у нашего третьего Дня Молота вне стен Академии будет морской привкус.

— Мря! Мр-р-р-р-я!

Праздники прошли в тишине и уединении.

Уходить нужно рано утром, по свежему воздуху, пока все спят. Этот метод Тобиус уже применял, и решил, что, возможно, сделает из него привычку. Поэтому он спозаранку покинул свою комнату, тихо спустился на нижние этажи Основы и вышел на ещё тёмные, совсем пустые улицы города. Тестудины могли быть большими и даже теплокровными, но, как и их неразумные мелкие родственники, они плохо переносили холода.

Зимнее утро, всегда тёмное и холодное. За ночь выпала новая порция снега, который теперь хрустел под подошвами видавших виды сапог и в тишине, объявшей Корс, этот хруст казался предательски громким.

— Ты чувствуешь это, Лаухальганда? — тихо обратился серый волшебник к большому кошачьему уху, торчавшему из сумки. — Мы уходим опять. Покидаем безопасность и возвращаемся в мир постоянного страха. Как тебе, а?

— Мур-р-р-ря.

— Согласен. Мы уже были там, мы оставались на чеку, и мы выжили. Но вот мы обрели тёплое убежище, и как бы ни рвалась птичка из клетки, правда такова, что в клетке-то безопаснее…

— Ф-ф-фряо!

— Вот это было обидно. На пути к знаниям меня остановит только Молчаливый Фонарщик[16], но это не значит, что я какой-то безумец и не задумываюсь о вероятности бесславно сгинуть здесь, как сгинули многие до меня.

Он спустился по лестнице с городской улицы на лёд, добрался до стены под взглядами сонных, медлительных стражей, и перемахнул через неё. Белела вокруг спавшая под зимним гнётом гладь Фарсала, над которой ветер гонял снежную пелену. Деревья-великаны, ожидавшие путника на западном берегу, казались прутьями великанской клетки, которую он готовился покинуть.

Кутаясь в живой плащ, нарастивший внутри шерсть и густой подшёрсток, северянин вышел на берег и ступил в царство гигантов, меж чьими выступавшими корнями можно было бы строить дома, столь велики они были.

Шествовать по лесу зимой оказалось несколько проще, нежели он мог предположить. Не столь глубокой оказалась снежная перина, чтобы надёжно спрятать все неровности, мелкие камни, могшие попасть под ногу, ямы и овраги, грозившие переломанными костями. Огромные толщи снега тем временем скопились на оголённых ветвях, там, высоко, и местами предутренний мрак казался совсем уж непроглядной тьмой. Грандиозная ледяная крыша, бескрайний навес с незначительными прорехами, вот, во что превратился весь верхний ярус леса. Порой меж дерев раздавался треск и часть снега со льдом рушилась вниз. Человек быстро понял предупреждение.

Направление западное, — всё что было у Тобиуса в начале пути, и сего скупого ориентира он держался. Оставляя за спиной десятки величественных колонн, рядом с которыми деревья нормальной величины выглядели юным подлеском, маг шагал. Привычка держать ухо востро вернулась сразу же, как и привычка постоянно использовать Истинное Зрение, дабы лучше вникать в суть вещей. Всё что угодно в этой проклятой земле могло обмануть, камни окажутся хищными моллюсками, деревья — бывшими людьми, пещеры — ахог ведает чем с огромной пастью.

Одиннадцать дней он двигался почти без отдыха, обдуваемый воющим ветром, метавшимся меж стволами, и всюду выискивал следы прошедшей орды, хотя и не верил, что что-либо найдёт. С уходом зелени, в Дикой земле воцарилось зримое запустение, спрятались многие духи-лесожители. Опасностей будто стало меньше, ужасы, бродившие в летнем тепле, залегли в спячку глубокими норами, позволив тварям попроще, оленям да кабанам, до срока царствовать в лесу и бояться лишь оголодавших волков. Так человеку казалось, пока однажды, он не вышел из-за деревьев на обширную плешь, в центре которой возвышался небольшой холмик, а на холмике том торчало нечто маловразумительное.

Тобиус миновал уж немало пустых пространств, перебрался через многие овраги, по которым к озеру стекались замёрзшие уж ручьи и речушки, так что новым просветом его было не удивить, даже столь странным. Там, где начиналась проплешина не лежало снега, почва была вся сплошь чёрная, словно усыпанная древесным углём и не росло на ней ровным счётом ничего. Истинное Зрение не выявляло никаких странностей, Внутренний Взор не помог отыскать каких-либо источников магии. Тогда волшебник решил сосредоточиться на вершине холма и на том, что возвышалось из него. Издали это походило на, быть может, ствол одинокой сосны, в которую ударила молния, напрочь снёсшая крону и очернившая кору. Эдакая длинная мачта с щерблёной верхушкой.

Сколько Тобиус ни присматривался, разглядеть это нечто он не мог, временами казалось, что никакой то не ствол, а, возможно, поделенный на сегменты тотем, резной предмет поклонения, сильно пострадавший от огня. Как бы то ни было, даже Взор Орла не помог, заклинание просто не сработало. Все остальные чары действовали как должно, в Астрале не прослеживалось никаких аномалий. Волшебник подумал, что след бы ему обойти то место и продолжить путь, но любопытство привлекало к более близкой цели, как влечёт мотылька близкий огонёк свечи, принимаемый за далёкое солнце. Изъяв из поясного кольца жезл и проверив набор заклинаний, Тобиус пошёл по «древесному углю».

Шуршало и похрустывало под сапогами, утихли духи ветров и вскоре стало как будто даже теплее. Он шёл, чутко прислушиваясь к своим ощущениям, расширив границы восприятия до предела, используя всё, чем наделила его направленная мутация. И всё это, увы, не давало никаких особых результатов. Ничто вокруг не было странным, и всё же внутреннее убеждение, что что-то тут не так, продолжало расти.

Безветрие и теплынь подняли над чёрной почвой лёгкую туманную дымку. Тобиус продолжал идти, время от времени оборачиваясь на отдалявшиеся деревья. Ему всё меньше хотелось продолжать путь, уж совсем что-то тревога разыгралась. Ну ладно, нужно хоть поглядеть на эту странную штуку вблизи и назад. Не обязательно даже подходить вплотную.

Тобиус остановился и понял вдруг, что было ему так странно, — предмет интереса на вершине холма. Он не приближался. Волшебник прошагал по странной почве порядочно времени, кромка леса осталась далеко, однако центр проплешины не приблизился ни на шаг. Остановившись, он с бледным лицом, принялся рассуждать да размышлять. Импульсивные поступки не рассматривались, Тобиус стоял смирно и заставлял голову думать.

Наверняка имела место быть пространственная аномалия. Неестественное изменение природы реальности, которое может обладать какими угодно нестандартными параметрами. Самое же пугающее заключалось в том, что даже глаз волшебника не был способен распознать её, даже он был слеп, словно глаз простого смертного.

— Выхода нет.

— Мря?

— Я не знаю, что делать. Вообще. Любое действие, как и бездействие, может повлечь или не повлечь нашу гибель или избавление. Я не знаю, что делать. Магия Пространства никогда не была моей сильной стороной… Я не знаю.

Он стоял там, глядя на далёкий холм в нерешительности, так бы и длилось, пока не было бы принято какое-то волевое решение, но вдруг из туманной дымки раздался звук, а именно, вой. Протяжный, громкий, переходящий в крик.

— Вот ахог…

Когда кто-то воет рядом, это по определению нехорошо, но, когда вой переходит в крик, тут уж точно всё совсем плохо. В туманной дымке стала проявляться фигура. Нечёткая, неясная, метавшаяся из стороны в сторону, издававшая неприятные звуки и, в том числе, вой. Она приближалась, что заставляло крепче сжимать жезл, — тяжёлую бронзовую булаву, которая не раз сослужила серому магу службу.

Ветра, словно сговорившиеся не касаться аномалии, решили, наконец, смилостивиться, опустились и сорвали зыбкую пелену, открывая взору существо. На мгновение в нём могла быть узнана нагая женщина человеческого роду-племени, но лишь на мгновение. Жёлтый глаз мага отметил гипертрофированные позвонки, прорвавшие кожу на спине острыми отростками, удлинённые руки и ноги, оканчивавшиеся когтями, затуманенные пустые глаза и, конечно же, зубы, жуткие звериные клыки, торчавшие из красных дёсен, челюстей столь массивных, что они выдвинулись вперёд, разрывая ткани рта и торчали теперь безобразно собачьей пастью под человеческим ликом. Всё её тело будто иссушил голод, кожа плотно обтягивала кости и была покрыта коркой высохших субстанций: крови, грязи, кала. Существо металось из стороны в сторону, беспорядочно вращая бельмами, рычало и подвывало, пока не заметило наконец человека.