Прелестная наездница - Валери Боумен

с таким же успехом может кому-то рассказать и про вас. Мне кажется, она любит посплетничать.

Тея застыла.

— Святые небеса, ты права. Об этом я не подумала. — Тея прикусила губу и задумалась. — Тут есть о чем беспокоиться, верно?

— Вот именно. А причина, по которой вы не задумались об этом раньше, — излишнее любопытство.

— Ну не могу я удержаться! Кроме того, чем мне еще заниматься, если я в этом доме как в клетке? Просто не верится, что Энтони до сих пор мне даже не ответил!

Тея топнула бы ногой, если бы не сидела в инвалидном кресле из-за этой самой ноги.

Мэгги заморгала, глядя поверх простыни, которую складывала.

— Я думала, вы надеетесь, что он приедет, а не напишет.

— Надеюсь, но сейчас я бы и письму обрадовалась. Что, скажи на милость, могло его так задержать? — Тея наконец сумела подъехать к двери так, чтобы потянуть за ручку, но кресло встало под таким углом, что дверь невозможно было открыть настолько, чтобы выехать в коридор. — Пожалуйста, Мэгги, помоги мне.

Вздохнув, та протопала к двери, и, упершись руками в бока, стала ждать, пока Тея не отъедет на достаточное расстояние от двери, чтобы ее можно было открыть. Едва дверь распахнулась, Тея с ликованием выкатилась в коридор и радостно выкрикнула:

— Спасибо! Я скоро вернусь.

— Предполагается, что о вас никто не должен знать, — тихо отозвалась Мэгги.

— На этот этаж почти никому из прислуги ходить не разрешается, Розали мне сама сказала, — отрезала Тея.

— Ну да, теперь давайте будем верить всему, что говорит Розали. В том числе и тому, что где-то тут прячется еще кто-то.

Оглянувшись, Тея озорно улыбнулась подруге.

— Есть только один способ это выяснить.

— Я знаю, что вы пропустите мои слова мимо ушей, но даже если лорд Клейтон и приютил в своем доме еще кого-то, вас это не касается. Оставьте вы это дело.

Тея уже катила в дальний конец коридора.

— Ты меня знаешь, Мэгги: я ни под каким видом это так не оставлю, пока все не выясню.

* * *

— Миледи, проснитесь, — услышала Тея сквозь сонную пелену голос Мэгги.

Она вынырнула из сна и огляделась: ее кресло стояло в углу коридора, и спала она определенно довольно долго.

— Сколько времени? — спросила она хрипло у камеристки, которая улыбалась ей, скрестив руки на груди.

— Почти четыре.

— Пополудни? — ахнула Тея, опять огляделась и порылась в памяти. — Гостья лорда Клейтона! Я ее так и не нашла.

— Судя по всему, — отозвалась Мэгги, — вы не особенно далеко уехали. Стоите прямо за углом, рядом с собственной спальней.

— Что? А что случилось? Я уснула? — Тея потрясла затуманенной головой, все еще не понимая, что произошло.

— Так обычно действует опиумная настойка, — пропела Мэгги.

— Но я ее не принимала… — Тея выпрямилась и гневно сверкнула на камеристку глазами. — Это чай! Маргарет Мэри Хилл, ты подлила настойку в мой утренний чай, так? Мне еще показалось, что у него странный привкус.

— Я предупреждала, чтобы вы не лезли не в свое дело, — пожала плечами Мэгги.

— Ты же меня знаешь, — возмутилась Тея, отчаянно пытаясь выехать из угла.

— Конечно, знаю, именно поэтому и налила настойки в чай. А теперь я отвезу вас, миледи, в спальню: пора готовиться к обеду. Лорд Клейтон опять пригласил вас в столовую.

Глава 20

Когда лакеи убрали после обеда со стола, Эван отпустил обоих, затем отвез Тею в гостиную, находившуюся рядом со столовой, и закрыл двери, чтобы никто из слуг случайно их не увидел.

Он подвез кресло Теи к кушетке, на которую сел сам. Они хорошо поели за приятной беседой о жителях округи, лошадиных бегах — обо всем на свете вплоть до пьес Шекспира.

Леди Теодора Баллард произвела на виконта Клейтона огромное впечатление. Она оказалась весьма неглупой, остроумной и добросердечной. Определенно она любила брата, но Алабастера любила, пожалуй, даже больше, а вот как только речь заходила о ее отце, словно замерзала. Зато свою мать девушка любила очень горячо. Какая трагедия, что в столь юном возрасте она лишилась ее!

Эван встал и подошел к буфету.

— Не желаете бокал портвейна?

— Нет, спасибо, не думаю, что алкоголь сочетается с опиумом.

Рассмеявшись, Эван налил себе бокал портвейна и сел на кушетку рядом с Теей. Теперь их разделяло не больше фута.

Тея повернулась и, быстро моргая, посмотрела на Эвана.

— Я… я хочу сказать вам кое-что важное… точнее, спросить.

Эван нахмурился.

— Да?

Она кашлянула и чинно сложила руки на коленях.

— Я хочу… кое в чем признаться, в том, чем не могу особо гордиться.

В груди Эвана начал расползаться ужас.

— И что это такое?

— Я собиралась поискать сама, но ничего не вышло: точнее, у меня такая камеристка, которая скорее накачает какой-нибудь дрянью, чем позволит проявить любопытство. В любом случае я решила сразу признаться.

Тея поморгала, и теперь, когда она оказалась так близко, Эван заметил, что у нее прелестные длиннющие ресницы, и тем не менее смотрел на нее по-прежнему настороженно.

— Итак, что вы хотите сказать?

Тея расправила плечи, посмотрела ему прямо в глаза, что привело его в замешательство, и без обиняков спросила:

— Кого вы прячете в том крыле дома?

Эван, едва пригубив портвейна, поперхнулся.

— Что?

— У вас ведь еще кто-то гостит, правда?

— Кто вам это сказал? — Прямо рукой ему пришлось вытереть губы, чтобы вино не потекло на шейный платок.

Тея опустила взгляд.

— Я подслушала разговор прислуги.

— Кого именно? — спросил виконт, и в голосе его она услышала металл.

— Это неважно, но, скорее всего, правда, иначе вы бы так не всполошились, — заметила Тея. — Ну, вы мне скажете или придется все выяснить самой?

Эван поставил бокал с портвейном на столик. Сразу видно, что леди не привыкла себя сдерживать. Ее приличного поведения хватило всего на два вечера, а теперь она опять стала самой собой. Эван не пришел в восторг от того, что кто-то из его слуг распускает сплетни, но, с другой стороны, он ведь и сам подумывал рассказать Тее о Филиппе.

Глубоко вздохнув, он проговорил:

— Позвольте спросить вас кое о чем, леди Тея. Если бы кто-то из гостей узнал, что вы здесь, вам бы захотелось, чтобы он разыскал вас, а потом распустил слух об этом?

Тея наморщила носик: ей явно не понравился этот вполне логичный вопрос.

— Полагаю, нет, — произнесла она наконец.

По крайней мере честно, а это дорогого стоит. Он почти ждал возражений.

— В таком случае не кажется ли вам,