Солдаты далекой империи - Максим Хорсун

Я ползком подобрался к иллюминаторам, выходящим на правый борт.

Механизмов «хозяев» действительно собралась тьма-тьмущая. Навскидку даже не скажешь, сколько: полсотни, сотня…

Железные каракатицы водили хоровод. Да-да, я не сошел с ума. Они двигались по кругу, центр которого находился приблизительно в шагах двухстах по правому траверзу «Дельфина». Механизмы пребывали в раскрытом состоянии: металлические органы были выставлены на всеобщее обозрение, ажурные структуры подергивались в непрерывной пульсации, поднимали пыль гибкие щупальца. В момент удара в пресловутый колокол воздух над цилиндрами начинал дрожать, будто механизмы извергали из утроб вверх волну жара.

А в небе парил десяток летунов. «Хозяева» пожаловали!

Я пригнулся к полу, утопил лоб в пыльный ковер. До хруста сжал пальцы на прикладе охотничьего ружья. С кем бы мне не хотелось столкнуться в узких корабельных коридорах, так это со «стариками» — проворными и злобными, будто крысы, ползунами, рожденными для жизни в норах. Наверное, именно они извлекали людей из закоулков, куда механизмам ходу нет.

Со стороны дверей послышалось суетливое шарканье. Я обернулся и увидел Гаврилу: боцман жестами призывал меня спуститься в кубрик. Отмахнулся от приглашения, указал пальцем в иллюминатор. Гаврила, не пререкаясь, вытащил из-за пазухи пару консервных банок и пузатую бутылку, оставил все возле дверей и по-пластунски пересек кают-компанию. Выглянул наружу и тут же упал на ковер. Зашипел, аки змий, что-то нелицеприятное.

— Чего-чего? — одними губами переспросил я.

— Пулю. Оставь, — прошептал Гаврила, отделяя каждое слово многозначительной паузой. — Одну. Для. Себя.

«Дельфин» накрыла тень; вмиг лимонный свет померк. Это выглядело так, будто солнце внезапно скрылось за снежной тучей.

И сейчас же пароход подбросило ударом невероятной силы. Зазвенело стекло, упали стоявшие на столе бокалы, зажурчало льющееся на пол вино. Я с перепуга нажал на спусковой крючок, мое ружье громыхнуло, и кают-компания наполнилась пороховой гарью. Гаврила витиевато выругался, я же развел руки в жесте, полном раскаяния. Высказывания боцмана заглушила волна насекомого стрекота, заполнившего чашу кратера.

Мы прильнули к иллюминаторам.

Снаружи, по соседству с «Дельфином», возвышался невесть откуда взявшийся корабль. Я не знал… я только мог предполагать, что это было морское судно и что плавать ему приходилось не в морях Земли. Огромный, сигарообразный корпус, напоминавший очертаниями германскую подводную лодку, исходил паром. Корабль был раз в десять больше «Дельфина» и в размерах мог соревноваться с «Кречетом». Я разглядел срезы многочисленных палуб, четыре мачты одинаковой высоты, какие-то приземистые надстройки, прикрытые со стороны борта выгнутыми щитами. Из-под округлого днища торчали щупальца раздавленных цилиндров. Серебристые псевдоподии подергивались в механической агонии. Остальные механизмы (а их, несмотря на потери, по-прежнему оставалась тьма) прекратили хоровод. Теперь они просто стрекотали, точно летние цикады.

На одной из нижних палуб появилось существо. Я все прекрасно видел — расстояние между нами было не так уж велико, а иллюминаторы кают-компании находились как раз напротив среза чужого корабля. Это существо походило на человека. Оно было прямоходящим, имело две руки и две ноги. Одну голову. Синюю, слоновью голову. И несопоставимо огромные кисти рук. Существо истошно завопило. У нас с Гаврилой прошелся мороз по коже: столько в этом крике было ужаса и боли. Вопль оборвался, объемистая голова создания взорвалась, разлетелась кровавыми ошметками, точно в нее угодил заряд шрапнели. Следом взорвались раздутые кисти рук.

Не успело обезглавленное тело упасть за фальшборт, как на его место выбежало другое существо. Оно заголосило еще сильнее, заметалось по палубе туда и обратно, а затем слепо бросилось со среза вниз. Но прежде чем долетать до земли, рассталось с головой, как и предыдущее. А от удара о грунт труп несчастного и вовсе превратился в тучу карминных брызг, словно был под завязку начинен пироксилином.

События развивались стремительно и непредсказуемо, но до меня быстро дошел смысл кровавой бани: примерно то же самое происходило с нежными созданиями, обитателями океанских глубин, когда их поднимали на палубы кораблей для изучения. Они не выдерживали резкого перепада давления и лопались, как перепившие крови комары.

Так ведь и команда «Кречета» могла разделить эту же участь, окажись атмосферное давление Земли выше, а здесь — несколько ниже!.. От понимания того, какая страшная смерть грозила нам, меня пробрало до мозга костей.

Так или иначе, план «хозяев» нацепить ошейники рабов на синеголовых провалился. Уж не знаю, что хуже — быть рабочим скотом или такая чудовищная смерть. Честное слово, не знаю. Цилиндры прекратили осточертевший стрекот, теперь они бессмысленно извивали щупальца, будто сомневались, что предпринять дальше. Два летуна сумели приземлиться на верхние палубы чужого корабля; меньше чем через час они поднялись в воздух. По-видимому, ни с чем. Пришли в движение остальные летающие машины: они набрали высоту и скрылись из нашего поля зрения. Рев двигателей, внезапно взлетевший от почти неслышимого рокота до оглушительного визга, сказал нам, что летающие машины умчались на предельной скорости. Куда — неизвестно, но главное — подальше от нас.

Еще через час последний цилиндр покинул кратер.

Рядом с «Дельфином» остался безымянный корабль чужаков. Огромный, словно остров. Безжизненный, словно город после черного мора. Теперь они будут соседствовать долгие-долгие годы до тех пор, пока их корпуса не превратятся в ржавую крошку: два корабля, построенные руками двух разных цивилизаций. Злодейски выкраденные, переправленные через космос неизвестным земной науке способом. Две улики против разношерстой банды инопланетных похитителей.

6

Мы двинулись в обратный путь с опозданием в два дня. Только бы наши друзья дождались! Только бы им хватило стойкости и сил, чтобы продержаться в бесплодной пустоши до нашего возвращения! Если бы они знали, каким удачным оказалось путешествие на юг, совершенное мною и Гаврилой!

В заплечных мешках мы несли мясные консервы и сухари, новые портянки, спички и табак. Нашлось в них место бинтам и йоду. У нас появилось огнестрельное оружие. Помимо того мы раздобыли пару ножей из превосходной стали, а Гаврила прикрепил к поясу плотницкий топорик. Во флягах плескалось вино, вода (ее я получил из водки весьма варварским способом) и ядреный спирт. На нас были надеты водонепроницаемые плащи, по два свитера (лишние мы планировали отдать морякам), чистые сорочки и брюки. Мы обзавелись крепкими сапогами и рукавицами. Я повесил на шею бинокль.

На «Дельфине» можно было прихватить еще уйму полезных вещей, но мы были уверены, что объединимся с остальными моряками и вернемся сюда — в кратер. И что покинутый пароход станет нашей первой долговременной базой. Первой базой свободных людей на планете ржавых песков.

Убежден, что на борту корабля чужаков отыскались бы весьма любопытные артефакты. Судя по судну, наука синеголовых была развита никак не слабее человеческой. Но ни я, ни Гаврила не рискнули даже приблизиться к мертвому исполину. Что скрывали отсеки, запачканные кровью и мозговым веществом несчастных нелюдей? Ружья, разящие убийственными лучами? Снадобья, в мгновение ока исцеляющие любые раны? Ни одна человеческая душа об этом не узнает. Корабль синеголовых подавлял и размерами, и чужеродностью. Он нависал над «Дельфином», точно стальной айсберг. Его круглые борта были покрыты чем-то похожим на серую чешую.

— Ну что, пошли? — в который раз спросил я Гаврилу.

Боцман кивнул.

…Тогда мы не догадывались, что видим «Дельфин» в последний раз…

Шуршал под ногами песок, щелкал гравий, катилась дорожка. Мы грызли на ходу сухари, пили вино и воду. Как и в первый раз, переход осилили за два дня, проведя одну ночь в памятных нам ямах. И снова в небо стрелял искрами костер из перекати-поле, а небо стреляло в нас метеоритами.

Благодаря боцману мы вышли точь-в-точь к месту крушения «камбалы». Гаврила обладал исключительным чувством направления. Сам бы я еще день или два блуждал по пескам, и не факт, что нашел бы разбитый летун.

Возле присыпанной песком «камбалы» не оказалось ни души. Мы присели у овражка, в котором однажды довелось укрываться от песчаной бури. Закурили в угрюмом молчании. Разговаривать не хотелось: на язык лезли предположения одно мрачнее другого. Мешки с провиантом, которые мы надеялись вручить морякам, давили в спины потерявшим смысл грузом.

— Может, они не дождались? — обронил боцман.

Принялись искать следы лагеря. Разбрелись в стороны, и вскоре стало ясно, что на днях здесь произошли действительно страшные события.