Два с половиной человека (СИ) - Дибривская Екатерина Александровна

Согласен, да. Но, к сожалению, по долгу службы мне приходилось сталкиваться с такими немыслимыми вещами, что я, кажется, мало чему способен удивиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мы прощаемся с участковым и выходим к точке сбора. Пока мы беседовали, наша опергруппа провела опрос соседей. Власова устраивается на переднем сидении моего авто, прикуривает сигарету и расспрашивает, удалось ли узнать что-то полезное ребятам, а я усиленно соображаю.

Разум, затуманенный таблетками, отказывается складывать разрозненные кусочки пазла воедино. Мне приходится прикладывать недюжинные способности, концентрируясь на отчётах и ведя мысленный диалог с самим собой.

Я уверен, что пацан, брат Риты, жив. Ну кто ещё может иметь на неё такой зуб?

– Последняя задача на сегодня: узнать все подробности дела о пропаже сына Пелевиных. Меня интересуют даже малейшие детали. Вплоть до пропажи других детей того же возраста по области.

– Господи, Власов, да что с тобой не так? – раздражённо выдыхает Геля струйку сизого дыма в мою сторону. – Мы все порядком устали.

– А я не планирую торчать здесь до скончания веков.

– Знаешь, что я думаю?

– Честно? Даже не интересно.

– А всё же послушай, Ярик, – Ангелина поднимается и шагает мне навстречу. – Я думаю, что гражданка Туманова и есть пациентка психоневрологического диспансера. Что она убила брата. Что она убила родителей. Что она убила мужа. И мы теряем время на какую-то ерунду вместо того, чтобы искать настоящую преступницу.

– Можешь засунуть свои умозаключения знаешь куда?

– Куда, Власов? – Геля усмехается и шутливо бьёт меня в бок.

Тот самый чёртов порезанный бок. Заставляя меня сложиться пополам. Пока я хапаю ртом воздух, готовый выть от боли, Геля обеспокоенно наклоняется, заглядывая мне в лицо.

– Иди к чёрту, Власова! – рычу я, предвосхищая все вопросы. – На сегодня оперативно-розыскные мероприятия окончены. Завтра в восемь приступим к дальнейшим действиям.

Мы едем в единственную на весь город гостиницу, снимаем номера. Всё, чего я хочу, это принять душ, нажраться таблеток и поспать.

Но для начала позвонить тете Нюре и удостовериться, что мои девочки в норме.

Но Ангелина фурией влетает в мой номер и требовательно говорит:

– Показывай, Ярик. Ты же знаешь, что меня придётся выставлять силой. Сама я не уйду.

Знаю, да. И сейчас я не в том состоянии, чтобы спорить. Поэтому послушно скидываю вещи и снимаю бинт.

Геля опускается на колени, закусывая дрожащую губу.

– Кто это сделал?

– Без понятия. Влез ко мне в дом какой-то чудик.

– Это связано с делом Туманова?

– Я уверен, что да.

– Ты сообщил..?

– Конечно, нет, Гель, и тебя попрошу держать это в тайне.

– До или после?

– После сообщения полковника.

– Значит, мы на верном пути.

– Я тоже склонен так считать.

Я не говорю ей правду. Зачем? Я не хочу усложнять собственное незавидное положение и подставлять Ритку.

– Я спрошу у администратора аптечку, – бросает Власова поднимаясь.

– Спасибо, Ангелин.

Когда за ней закрывается дверь, я раздеваюсь донага и встаю под душ. Сквозь жгучую боль ощупываю порез, разгоняя кровь. Если в нём остались частички стекла, я надеюсь, что смогу избавиться от них самостоятельно. У меня просто нет времени и возможности обращаться за медицинской помощью прямо сейчас.

От этой боли разве что искры не сыплются из глаз. Но я снова и снова свожу пальцы к краям раны, наблюдая, как из меня выплёскивается кровь.

Тихо скрипит дверь. Сквозняк колышет шторку душа, и я вздрагиваю, когда моего тела касаются прохладные женские руки.

– Позволь мне, Власов. Я помогу.

18. Ярослав

В следующее мгновение Ангелина проворно оборачивает мои бёдра банным полотенцем, фиксируя ниже раны.

– Выдохни, Ярик. – усмехается она. – Я не собираюсь насиловать тебя. Ты сказал, я услышала. Но как ты верно подметил, мы – близкие друзья. Не знаю, почему ты не собираешься обращаться к врачу, очевидно, у тебя на это есть свои причины, и я просто хочу помочь тебе. Позволь мне, Власов. Что-то мне подсказывает, что с таким ты к своей барышне не придёшь. Ко мне можно, ты же знаешь. Я уже штопала тебя, и не раз.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я разворачиваюсь и выдаю кривоватую улыбку:

– Отомстить решила?

– Да пошёл ты, – беззлобно смеётся Геля.

Несмотря на кажущееся веселье, её взгляд серьёзный, обеспокоенный.

Она раскладывает на раковине всё необходимое, открывает бутылку водки и дезинфицирует иглу и нить, а после протягивает бутылку мне.

Делаю несколько щедрых глотков и лью на порез, взвывая от боли. Тёмная пелена застилает взор, и я еле удерживаюсь на ногах. Геля хмурится, убирает салфетками лишнюю кровь и делает несколько аккуратных стежков, стягивая рваные края кожи в относительно ровную линию.

– Обещай, что не станешь затягивать с визитом к врачу, – говорит она, любуясь результатом своих работ.

– С делом разберусь и схожу.

Она цокает, но не спорит. Знает, что это бесполезно. Кому же, как ни ей, знать, что, когда я сосредоточен на очередной запутанной паршивой истории, меня мало заботят все прочие моменты. Тем более, теперь, когда моё дело стало вдруг слишком личным.

– Я нанесу мазь с антибиотиком, надеюсь, удастся избежать воспаления, – комментирует Ангелина свои действия.

– Всегда удавалось, – напоминаю ей.

– Всегда я была рядом и контролировала всё круглосуточно. Теперь проследи сам, ну или пусть твоя… проследит.

– Спасибо, Гель. Мы проследим.

– Вот и чудненько, Власов, – криво улыбается она. – На этом и договоримся. Давай помогу выйти.

Я опираюсь на неё, делая шаг. Боль звенит в ушах, отдаётся во всём теле, но у меня просто нет времени уступить слабости. Я не могу.

Ангелина помогает мне доползти до кровати и придвигает ближе мою сумку.

– Одевайся, Ярик. Я приберу в ванной и оставлю тебя в одиночестве отдыхать. Набери, если станет совсем плохо, ладно?

– Ты вовсе не обязана… – начинаю я, но она перебивает:

– Брось, Власов. Солдат солдата не бросит. Я сделала бы то же самое для любого из своих коллег, как и ты.

Это верно, но, памятуя о нашем совместном прошлом, я невольно жду, когда мне выставят счёт. Ненавижу быть обязанным. А быть обязанным обиженной женщине напрягает меня вдвойне. Но сейчас Ангелина единственный человек, который может позаботиться обо мне должным образом, если я собираюсь перенести очередное повреждение на ногах.

Меня вырубает раньше, чем она оставляет меня одного. Действие таблеток, помноженное на алкоголь, даёт долгожданный эффект забвения, и я проваливаюсь в спасительный сон, забывая обо всём.

Мне снится Рита. Красивая, розовощёкая, с припухшими от поцелуев губами. Она размеренно и ритмично двигается на мне, заняв позицию сверху, так, что её налитые груди скачут прямо перед моим лицом. Но перед самым финалом я чувствую резкую боль в боку и просыпаюсь.

Я раздосадован. Мало мне боли, что отключает разум, так ещё и каменный стояк обеспечен. Маленькая негодница, пробравшаяся в мои сны, так и стоит перед глазами, и пусть за окном хмурое раннее утро, я дотягиваюсь до телефона и набираю номер тёти Нюры.

Перебросившись парой фраз и удостоверившись, что всё в порядке, что Рита в норме, я прошу тётушку побеспокоить девушку и, только услышав её сонный голос, растекающийся жидким огнём по моим венам, окончательно прихожу в себя.

– Как ты себя чувствуешь, матрёшка?

– Всё в порядке, Ярослав. Как ты? Не болит..?

– Мне уже лучше, не волнуйся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Ну как же мне не волноваться, когда ты там истекаешь кровью, и я совершенно точно уверена, что так и есть!

– Нет, Рит, всё нормально. Я не истекаю кровью. Только желанием скорее вернуться к тебе и отлюбить по полной.

Она смущённо хихикает в трубку, и я чувствую себя снова цельным и полным сил.