Избранное - Факир Байкурт

Что бы это могло значить? Отсюда, из низинки, ничего не было видно, и потому я кинулся обратно к дому и пулей взлетел на крышу. Теперь я мог разглядеть в Чайырлы множество черных точек, а от Кашлы бежала группа людей. Ага, значит, началась облава на кабанов. Черные точки — это и есть кабанье стадо, и оно несется прямиком на нашу деревню. Я кубарем скатился вниз.

— Деда, деда! Кабанов гонят в нашу сторону!

— Приехали, значит… И не к нам, а в Чайырлы.

— Деда, а могут кабаны ворваться в деревню?

— Могут. Надо бы предупредить народ, чтоб спрятали детей и чтоб никто на улицу не выходил. Хотя, конечно, кабаны могут повернуть и в Чюрюкташ.

Я снова забрался на крышу и закричал что есть мочи:

— Эй, люди! Американцы гонят кабанов прямо на нас! Спасайтесь!

Ашык Мехмед тоже оказался на крыше своего дома и тоже во все горло кричал:

— Спасайтесь! Спасайтесь! Кабаны бегут!

Заскрипели створки ворот, захлопали двери, собак загнали с улиц во дворы. Женщины, дети поднялись на крыши своих домов. Я издали заметил Гюльнаре и помахал ей рукой, она улыбнулась в ответ.

Два зеленых автомобиля понеслись прямо к Еникесику и остановились. Из них вышли несколько человек, понеслись к тугаям и там залегли на полянке за большим валуном. Кабаны бежали на них. Хорошо, что дед не видит, наверняка бедные животные попадут под пули. Еще подкатили две машины, из них вывалились человек восемь-десять, в том числе две женщины. Они все тоже залегли неподалеку от первой группы.

Еще чуть-чуть — и начнется пальба. До чего ж мне этого не хотелось! Я мысленно заклинал кабанов развернуться назад, но ведь и там их поджидала опасность — со всех сторон обложили их охотники. На прошлой неделе убили двух кабанов, а нынче, видать, много больше поляжет. Эх!.. Черный день наступил для кабаньего рода…

Я и не заметил, как дедушка оказался рядом со мной. Он вздохнул и вслух повторил мою мысль:

— Черный день для кабанов наступил, внучек.

Тут-то и началась пальба. Те из кабанов, что успели выскочить на полянку, так и не развернувшись, резко взяли налево. Ружейные залпы пришлись им по правому боку. Клубы дыма взвились над поляной. Раз, другой, третий… Американцы стреляли без передышки. Пуль у них много, вот и не жалеют их. Один за другим повалились на землю четыре зверя, потом еще три. А когда появились детеныши, то пальба не только не ослабела, а, наоборот, усилилась. И с детенышами расправились. Я глаз не сводил с кабанов, которые изо всех своих сил неслись к тугаям. Кажется, им удалось спастись. Вот некоторые бросились в воду и быстро поплыли вниз по течению. Дым от ружейных выстрелов медленно рассеивался. Американцы больше не стреляли, они вышли из своей засады и не спеша приблизились к распростертым на земле кабанам. Не доходя до них нескольких шагов, они опять начали стрелять по уже недвижным животным. Потом, схватившись за кабаньи ноги, оттащили их в сторонку.

Я слез с крыши и побежал к охотникам. Многие из наших тоже спешили туда, но я оказался в числе первых.

Американцы смеялись и все время повторяли друг дружке: «Порк, порк, порк», «Порк пирзола, порк пирзола»[48]. Смотрю, бегут Пашаджик и Мемишче. Около американцев стоял и староста Бага Хамза. Подкатил Карами на своем джипе.

Богатая добыча у американцев — четыре взрослых кабана и две самки с поросятами. Они не переставали смеяться и пожимать друг другу руки. Женщины обнимали и целовали мужчин, мужчины обнимали и целовали женщин.

Подкатил ихний грузовик, крытый брезентом, и они все вместе побросали кабаньи туши в кузов. Я приметил среди толпы Баки Ходжу и Пузатого Бехчета из Чайырлы. Они тоже помогали укладывать кабанов в машину.

Карами выскочил из своего джипа и, стягивая на ходу шапку, побежал к американцам.

— Добро пожаловать! — приветствовал он их. — Добро пожаловать, господа хорошие!

Он с каждым по отдельности поручкался. Некоторые из американцев узнали Карами и обрадовались ему как старому знакомому. Они вытащили из карманов сигареты и подарили ему. Несколько пачек, а кто знает, сколько штук в каждой пачке.

— Милости просим в нашу деревню. Мой дом всегда открыт для вас, — так и сыпал словами Карами. — Разведем огонь, как и в прошлый раз, сможете пожарить мясо. Уж мы вас ждали, ждали…

На сей раз с американцами был другой переводчик.

— Нет-нет, — ответил за американцев переводчик. — И не настаивайте на приглашении. Нынче они решили остановиться в Чайырлы. Там уж готовят застолье. А на следующей неделе будут гостить в Кашлы. Мы уже приглашены туда. Если хотите, можете присоединиться к нам. Пожалуйста, мы не против. Каймакам-бей уже поджидает нас там. Удачная сегодня получилась охота. Американцы не хотят здесь задерживаться, сегодня же уедут обратно в Анкару. Может, одного или двух кабанов поджарят здесь и съедят на обед, а остальных заберут с собой в город. Они говорили, что собираются одного поросенка поднести в подарок своему послу, чтобы показать, как удачно поохотились.

Пашаджик не прочь был присоединиться к гостям, но ему не хотелось идти одному, и потому он вопросительно взглянул на Карами, а тот замотал в ответ головой:

— Нет, к сожалению, не могу. У меня нынче вечером гости. Вот если б американцы приехали прямо к нам, тогда другой разговор. А так неудобно получается. Послушайте, приезжайте к нам на следующий выходной. Рады будем оказать гостеприимство. Приезжайте! Пора уже разделаться с этими погаными тварями, кабанами. Благодаря вам мы наконец избавимся от этой напасти.

Переводчик перевел американцам слова Карами, и они в ответ закивали головами:

— Спасибо, непременно приедем.

И сели в свои машины. Карами тоже завел свой джип, к нему подсели несколько наших, и они укатили обратно в деревню, остальные ушли пешком. А я с ребятами остался на полянке. Там до сих пор сильно пахло порохом и дымом, на земле кой-где виднелись лужицы крови. Интересно, где притаились те кабаны, которым все-таки удалось уцелеть?

В деревню я возвращался уже под вечер. Я нарочно пошел по той дороге, которая ведет к нам из Чюрюкташа — отец со своим американцем, по моим расчетам, могли вернуться только этой дорогой. На душе у меня по-прежнему кошки скребли. О чем только я не передумал, пока брел по пустынной дороге! А вдруг отец, чтоб похвастать перед американцем, выпустил все-таки куропатку? Если он так и сделал, то она без меня ни за что не захочет вернуться в клетку. Ну почему он не взял меня с собой? Почему? После того случая с Кадиром я никогда не открывал клетку вдали от дома.

У меня за спиной заурчал мотор автомобиля, я повернулся и со всех ног кинулся ему навстречу. Но они промчались мимо меня, насилу успел отскочить в сторонку. Однако почти на въезде в самую деревню машина все-таки затормозила, отец, наверно, попросил об этом американца. Дверца распахнулась, и отец поманил меня рукой, а когда я подбежал, сказал:

— Вот, Харпыр-бей, это и есть мой сын Яшар, тот самый, что приручил куропатку.

Американец пожал мне руку. Пальцы у него холодные и мягкие, зато очень длинные.

— Хорош твой куропатка, мальчик. Очен хорош. Вери гуд.

Он потянул меня за руку и усадил рядом с собой. Машина тронулась. Я первый раз в жизни ехал в машине. Ужасно интересно, как она, слегка покачиваясь, несется вперед все быстрей и быстрей. На повороте к нашему дому вдруг выскочил Карами и замахал руками.

— Стой! — кричал он. — Остановитесь!

Харпыр-бей нажал на тормоз. Карами подбежал к водительскому окну, сунул руку, поздоровался с американцем. Потом, обращаясь к отцу, затараторил:

— Давай, Сейдо-эфенди, выходи из машины! Наш уважаемый гость собирается, видно, заночевать в деревне. Не так ли?

— Да, — растерявшись, ответил отец, но тут же взял себя в руки. — Да, собирается. А что? Мы отлично поохотились, завтра продолжим. Он подстрелил десять куропаток, и я пять. Он хочет завтра опять поехать на охоту и потому заночует у нас.

— Не у вас, а у меня! — ответил Карами. — Я уже говорил об этом с твоим отцом Эльваном-чавушем. Упрямый старик никак в толк не возьмет, что американцу в моем доме лучше будет. Но ты, надеюсь, понимаешь, что вам его и уложить негде будет. Они, эти американцы, привычные к хорошей постели, ему кровать нужна. Есть у тебя кровать с пружинами? То-то же, нету! Ему и еда особая нужна. И чистоту они любят. Что ты можешь ему предложить? Есть у тебя молоко, айран, чай, кофе, мед, варенье, сыр? Нету. А у меня — в избытке. Ты вот что, не обижайся на мои слова. Я говорю не для того, чтоб уколоть или попрекнуть. Боже упаси! Мы с тобой добрые соседи, односельчане. Вот я и хочу выручить тебя в трудный час. Помогу принять гостя как следует. Скажи, пусть заворачивает машину ко мне.

— Нет, Карами-ага, — замотал головой отец. — Неудобно мне. Мы с ним с раннего утра не разлучаемся. В Айватлы побывали, там он повстречал своих друзей, они уговаривали его остаться с ними, но он не согласился, потому как обещался у меня побывать. Как же мне сейчас сказать: не ко мне иди, а вот к этому, другому, человеку?.. Стыдно.