Обещание любви - Карен Рэнни

Двадцать восемь дней, четыре недели… И не надо будет больше гадать, как сложилась бы ее жизнь, будь Джудит другой. Не надо будет притворяться, что прошлого, нанесшего ей незаживающие раны, не было. И не будет мгновений, в которые захочется, чтобы все сложилось иначе, чтобы они встретились в другое время и в другом месте. Возможно, тогда они бы поздоровались, как воспитанные люди, и даже стали бы друзьями. И тогда она смогла бы задать ему запретные вопросы…

«Скоро она уйдет из моей жизни, – подумал Алисдер, – и странные отношения, которыми нас связали слова Малкольма и наилучшие намерения бабушки, закончатся».

Вроде надо бы радоваться, однако вместо радости он вдруг испытал страшное раздражение.

Причиной резкого ухудшения настроения была, разумеется, его жена-англичанка. Сейчас уже совершенно ни к чему замечать, что ее лицо то и дело озаряет улыбка, а ночью ее глаза становятся почти черными и напоминают штормовое море. Он не хотел вспоминать ее великолепные длинные ноги, которые не могло скрыть старое поношенное платье.

Не хотел Алисдер вспоминать и предыдущую ночь, когда ее смех возбудил его интерес и кое-что еще, а улыбка озарила ее лицо, и она стала прекрасна. Он не желал поощрять эти порывы и предчувствие, будто он один в состоянии изгнать печаль из ее глаз, которая, казалось, поселилась в них навсегда, и страх, порой мелькающий в глазах Джудит. Глупая мысль и неразумная, как и любопытство: почему она до сих пор смотрит на него так настороженно, словно она – горная лань, а он – искусный охотник. Зачем открывать двери, которые будет нелегко закрыть?

А ведь он – не худший из мужей. Он образован, у него есть принципы. И хотя он не Адонис, но не пугает своим видом детей. Да, конечно, у него нет легендарного опыта его старшего брата, но все же он знает, как доставить женщине удовольствие. Верно, он стареет, но сила в руках пока все та же и работает он так же много, как раньше. Вредных привычек у него нет, разве что пропустит время от времени стопочку бренди. Бесспорно, наследство в виде Тайнана висит у него на шее тяжелым камнем. Это не то наследство, которое делает людей счастливыми, но все же он – владелец замка, многие ли могут этим похвастаться?

Нет, он далеко не худший из мужей.

Он сухо кивнул, отпуская ее. Взгляд его был полон недовольства.

Джудит безмолвно следила, как он спускается по направлению к деревне, раздумывая, чем вызвано его неудовольствие. Она заметила, как плотно обтягивают штаны его сильные, длинные ноги, как блестят на солнце его черные волосы, как натянута на широкой спине рубашка.

Что за человек этот лорд Маклеод, который с таким обаянием рассказывает ей об истории своего народа, а через секунду вдруг обращается к ней с ледяным высокомерием?

Кто он на самом деле?

Она не желает знать.

Глава 14

До окончания срока оставалось четырнадцать дней, когда появились англичане.

Малкольм влетел через боковую дверь, крича обеим женщинам, что англичане во главе с полковником Харрисоном собираются на холме. Следом за Малкольмом появился Алисдер и торопливо сорвал с крючка рядом с кухонной дверью чистую рубашку.

– Они соберут весь клан, – предупредил Малкольм, – будут искать запрещенное.

– Они всегда ищут волынки, Джудит, – тихо пояснила Софи, заметив недоумение Джудит.

– Они запретили волынки, – коротко добавил Алисдер.

– Да, и наше оружие, – вставил Малкольм и помог Софи подняться со стула.

– И наши юбки – национальный костюм, – добавила Софи с улыбкой.

– Почему? – Вопрос прозвучал невинно, но стал толчком к разговору, непохожему на обычные беседы об урожае и овцах.

– Они – символ нашего наследия, Джудит, – начал Алисдер, стоя в дверях. На горизонте появились конные англичане, солнце светило им в спину. Отсюда было трудно разглядеть их красные мундиры. – Без него мы не так опасны для них и быстрее смешаемся с англичанами. Еще немного, и все наши поэты, ученые и выдающиеся люди начнут называть себя англичанами, а историческое наследие шотландцев превратится в мизинец на мощной руке Англии.

– Верно, – поддержал его Малкольм, – на кулаке Англии. Нам запрещено слушать волынку, потому что она волнует кровь. А оружие запрещено, чтобы мы не восстали против тирании.

– А мужчинам запретили носить национальный костюм – килт, – пробормотала Софи, – потому что нет более потрясающего зрелища, чем мужчина без штанов. – Ее нежный смех немного разрядил мрачное настроение, охватившее мужчин.

– Софи, – Малкольм крепко обнял ее, – будь я на несколько лет моложе, я показал бы тебе…

– Ну и скандал получился бы! – поддразнила его Софи.

Первым во двор через бронзовые двери вышел Алисдер. Малкольм помог Софи спуститься по ступеням. За ними неохотно последовала Джудит.

Вдали, на вершине холма, там, где дорога спускалась к Тайнану, вереницей растянулись всадники-англичане в алых, как кровь, мундирах.

Все собрались очень быстро, не осмеливаясь прогневать англичан ожиданием. Весь клан, около сотни оторванных от повседневных дел человек, сгрудился во внутреннем дворе замка. Хромая и опираясь на изогнутую клюку, пришел старик Геддес. Он был единственным старейшиной клана, за ним молча тянулись остальные мужчины. Хеймиш, почти ослепший от катаракты, медленно шел, поддерживаемый Алексом, который, не скрывая ненависти, смотрел на приближающихся англичан. Из стариков только Геддес казался благоразумным. Тяжело ступая, он подошел к стене и устало прислонился к ней. Женщины пришли группой; возглавляла ее Сара в старом, изрядно поношенном шерстяном платье, поверх которого она надела накрахмаленный белый фартук. Остальные женщины клана пришли в сопровождении детей, цепляющихся за материнские юбки, или совсем еще маленькими на руках. Пришла даже Гризелла, с трудом передвигаясь и опираясь на Мегги. Фиона изо всех сил прижимала к груди маленького Дугласа, пытаясь успокоить его. Ее обычную улыбку превосходства сейчас сменило выражение, такое же, как на лицах всех женщин.

Страх.

Джудит видела в Лондоне триумфальное возвращение графа Камберлендского, испытывала радостный трепет при звуках победного марша, когда обычно равнодушные жители столицы горячо приветствовали победителей. Колонны солдат в парадной форме маршировали вдоль улиц, заполненных ликующими толпами. Вся страна отмечала важную победу.

Сейчас Джудит с ужасом смотрела на приближающихся солдат в красных мундирах, воспоминание об их победном возвращении в Лондон померкло перед тревогой в глазах шотландцев.

В середине двора стоял Алисдер Маклеод. Он спокойно натягивал рубашку, словно это не к нему направлялся английский полковник и не полковничий жеребец властно стучал подковами по булыжнику, которым был вымощен двор.