Знак бесконечности - Татьяна Рябинина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Переведена в специализированное лечебное учреждение без положительной динамики», — значилось в моей обменке.
Вот где я снова вспомнила Маргарет — как она сидела целыми днями взаперти под присмотром злобной старухи, разговаривала со своим животом и ждала того, кто никогда не придет. Нет, условия у меня были явно получше. Федька обеспечил мне платную палату, хоть и не отдельную, но очень приличную, с холодильником и телевизором. В соседки досталась восемнадцатилетняя Наташа, которая целыми днями таращилась в свой смартфон и не мешала мне грызть себя.
За пару дней до Нового года Люська сообщила, что ждет двойню. Она вопила в трубку так, что мне пришлось держать ее на отдалении от уха:
— Светка, представляешь? У нас будут близнецы! Два мальчишки. Или две девчонки. Пока еще не ясно. А врач — вот ведь паразит! Еще в первый раз увидел, но ничего не сказал. Только сейчас. Мол, бывает, что на раннем сроке один близнец погибает и рассасывается, поэтому и не говорил, мало ли что. Чтобы не расстраивать.
— Ну почему паразит тогда? — с трудом вклинилась я. — Правильно не говорил. Поздравляю! Это здорово. Как чувствуешь-то себя?
— Да ничего, терпимо, вроде. Питер чуть с ума не сошел от радости. Аманда, помнишь ее? Так она на Рождество спросила, не двойня ли у меня. Я тогда посмеялась, а сегодня пошла на узи — и пожалуйста. Хотя… если подумать, это, конечно, проблема. Если девчонки, нам все равно будет нужен еще мальчишка. А если мальчишки, наследник-то всего один, старший. Как бы не было у них из-за этого каких-нибудь терок в будущем.
— Ну, это, Люсь, как воспитаете. Да и вообще — родить сначала надо.
— Угу… Слушай, Свет… Тони спрашивал о тебе. Как у тебя дела.
Я сцепила зубы, прислушиваясь к сердцу — будет беситься или нет.
— Люсь, перестань, — попросила я. — Эта тема закрыта. Если честно, когда ты сказала, что он не женился, я даже вдруг сдуру на что-то понадеялась. Но… у него же есть мой телефон. Если бы он позвонил тогда… Не знаю. Но он не позвонил. Так что все, не надо.
— Свет, вы как журавль с цаплей, — вздохнула Люська. — Сначала ты его отфутболила, потом он назло врагам жениться надумал на первой встречной. Он шаг вперед — ты снова шаг назад. Не понимаю, как люди могут любить друг друга и так мучить.
— Раньше ты совсем по-другому говорила, — от обиды у меня защипало в носу. — И что у нас с ним ничего не выйдет, и вообще…
— Это было раньше…
— А что изменилось? И что ты подразумеваешь под шагом вперед? То, что он спрашивал обо мне? Ну просто офигеть!
Люська ничего не ответила, и разговор мы быстренько свернули. Я пребывала в полнейшем раздрае, злилась на весь свет — и на себя в первую очередь. Все снова вернулось на исходные позиции. Мы могли быть вместе, хотели этого, но было нечто такое, что нам мешало. И сколько бы я ни говорила, что все точки над Ё расставлены, это было не так. Одной точки не хватало. Самой большой, жирной и окончательной. Я могла поставить ее в любой момент. Сказать себе: это все, забудь. Или же взять телефон, набрать номер и сказать одно слово: «Приезжай!» Но не могла сделать ни того, ни другого.
Чего ты, Света, собственно, ждала? Что он вдруг сорвется и приедет? Не обольщайся, он такой же, как и ты. И точно так же ждет твоего первого шага. Тем более что фактически это ты с ним порвала. Ну как же, как же, еж птица гордая, пока не пнешь — не полетит.
И не забывай еще о том, что не женился он вовсе не потому, что передумал. Потому, что невеста послала лесом. Еще одна. Очередная. Тенденция, однако. Уже четвертая по счету. Ну ладно, ладно, третья, ты-то невестой не была. Тереза говорила, что не хочет замуж, а сама быстренько выскочила, как только рассталась с ним. Хелен пила — видимо, не слишком было с ним комфортно. Ты… так, тебя пропустим. Эшли — ну, тут тоже все ясно.
Вот так я уговаривала себя весь день, убеждая, что все сделала правильно. Что даже не будь всяких магических штучек и забытых ужасов, все равно у нас ничего не вышло бы. И совершенно не стоит переживать. И даже, вроде бы, вполне убедила. Но только почему-то, когда вечером заехал Федька, сорвалась на нем самым бессовестным образом. Рыдала, вопила, что сил моих больше нет, что все достало, и лучше вообще сдохнуть. Он невозмутимо выслушал, пожелал спокойной ночи и ушел, забрав в стирку мое грязное белье.
Я спрятала голову под подушку и тихо скулила, как побитый щенок. От Федькиного лучезарного дзена мне стало еще хуже. Так было и раньше. Все наши ссоры уходили в никуда. Я могла безобразно орать, топать ногами и бить посуду, а он смотрел на меня, как старый мудрый дедушка на капризного ребенка, разве что не улыбаясь. Ссориться с ним было все равно что кидать камнями в болото: чвак — и нет камня. И снова мертвая болотная тишина, нарушаемая лишь кваканьем лягушки-истерички.
Впрочем, это был, пожалуй, мой последний всплеск эмоций. Как будто он отнял у меня остаток сил. Побежали дни, похожие друг на друга, как вишни-двойняшки. Даже если мысли о Тони и пытались пробраться сквозь выставленные мною заслоны, я давила их безжалостно, как ядовитых гадов. Люська о нем больше не говорила.
Где-то в середине февраля она сказала, что Питер снова собирается в параллельный мир, чтобы найти во Франции последнее кольцо.
— Но как он туда попадет? — удивилась я. — До Хеллоуина еще почти девять месяцев.
— Теперь проход открывается несколько раз в неделю. После того как там оказалось второе кольцо.
— Вот как? А как вы это узнали?
— Свет, долго рассказывать, — в голосе Люськи явственно звучала досада. — Если в двух словах, эта дурацкая Лора написала Питеру письмо и отправила из деревни. С нашей стороны. Я тебе хотела сразу обо всем рассказать, но ты как раз попала в больницу. И я подумала, что это не горит, успею еще. Питер боится, что до него как-то доберется Хлоя. Или муж Присциллы. Которая умерла. Ну,
