Красное солнце валькирии - Елена Дорош
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну давай тогда.
– Через час.
– Меня не будет.
– Ага.
Завершив содержательный диалог, Софья поймала такси и поехала к Вовке на выселки.
– Мне надо узнать все о Рассольцевых, которые жили в моем доме. Начнем с имени Зинаида. Была ли замужем, есть ли дети, внуки, кто они, где и сколько лет, – выпалила она, вламываясь в Вовкину берлогу и не тратя время на то, чтобы поздороваться.
Вовка выслушал ее, не отрываясь от монитора.
– Вечно от тебя одни глупости, – констатировал он. – Только не дергай меня, Подбельская! Вечно под руку лезешь. Отойди вон туда и заткнись.
Вовка почесал обширную лысину и ушел в астрал. Софья приткнулась на диванчик у двери и молчала до тех пор, пока он сам не подал голос:
– Есть. Рассольцев Денис Васильевич. Родился в Санкт-Петербурге на Моховой. Мать – Зинаида Евгеньевна Рассольцева. На данный момент ему сорок девять лет.
– Зинка-попрошайка! О ней Вера Ильинична говорила!
– Закройся. Отец… прочерк. Братьев и сестер не имел. Племянников тоже. Не женат. Насчет детей ничего нет.
– Отлично.
– Дальше. Так, уже интересно. Этот Денис был осужден по сто шестьдесят первой статье УК. На четыре года.
– Что за статья?
– Грабеж.
– Ух ты! И всего четыре года?
– Ну… никого не прирезал, наверное.
– Понятно. Так он освободиться уже должен!
– Погоди. Так. Освободился… и выехал по месту проживания.
– В Питер, значит.
– Нет. До ареста он в Нижнем Новгороде жил. Туда и поехал.
– Вов, а можешь найти фотографии? Лучше с кем-нибудь. Я понимаю, что в соцсетях его нет, но вдруг? В полиции должна быть фотка. Ну… или еще где-нибудь? Сможешь?
Ладушкин повернулся к ней, и Софья сразу догадалась, что сморозила дурь.
– Ты как вообще? – спросил он. – При смерти уже, что ли?
– Вовчик, прости. Ляпнула, не подумав. Ты – гений, гений и еще раз гений!
Он покачал головой и вернулся к монитору. Софья вжалась в диван и затихла. Еще одного прокола ей не простят.
– Вот он, любуйся. Анфас. Профиль. А вот еще. Тут он не один. Узнаешь кого-нибудь?
Софья склонилась над компьютером и стала внимательно разглядывать снимки. Никого похожего на Вайцмана. Неужели она ошиблась?
– Тебе кто нужен? Он или иже с ним?
– Я хочу узнать, связан ли он с одним человеком. Георгием Вайцманом.
– Ты убогая, Подбельская, это точно. Сразу надо было говорить. Столько времени потерял.
Ладушкин бесцеремонно оттер ее от стола, снова застучал по клавишам и всего через три минуты нашел.
– Они сидели вместе. Вайцман освободился на год раньше. И, смотри, тоже поселился в Нижнем.
Выходит, она была права насчет стальных зубов Вайцмана. Один балл за проницательность.
– Эй, Подбельская! А в Питере они чего забыли? Или ты не в курсе? – вывел ее из задумчивости Вовка.
– Искали одну вещь. А потом Вайцмана убили.
– Рассольцев?
– Неизвестно. Убийцу не нашли пока.
Еще целую минуту пальцы Ладушкина бегали по клавиатуре, а потом он вдруг остановился и уставился на Софью.
– Не понял. А ты с какого бока?
– Ну… так получилось.
Вовка оттолкнулся от стола и подъехал к диванчику.
– Подбельская, ты совсем ку-ку?
– Не волнуйся, Вов. Я осторожно.
Не поленившись сделать лишнее движение, Ладушкин хлопнул себя по тощим ляжкам.
– Осторожно? Да ты всегда как слониха на выпасе!
– На выпасе корова.
– Ты превзошла.
– Льстишь. Подлизываешься.
– Утрись.
– Ну тогда имей в виду: никто не забыт, ничто не забыто.
Ладушкин фыркнул и продемонстрировал свое презрение всеми доступными способами: откатился обратно к столу, надел наушники и уткнулся в монитор, бешено забарабанив по клавишам.
Софья надела пальто и, уходя, чмокнула Вовку в розовую лысину.
Ее распирало от самодовольства. Как быстро она установила связь между убитым и убийцей. Теперь ведь совершенно ясно, что убийца Рассольцев! А следовательно, можно восстановить всю картину целиком! Вот что значит иметь не сто рублей, а такого друга, как мерзавец Ладушкин! Куда там какому-то следователю! Софья Бриль – новая мадам… нет, не мадам… Новая миссис Марпл!
Как же хочется увидеть лицо Протасова, когда она вывалит перед ним информацию!
Если Протасов и удивился ее уму и сообразительности, то виду не подал, а сказал совсем другое:
– Надо рассказать майору. Он неглупым оказался, этот Басов. Помнишь, я говорил, что он не поверил в хрень с бандитскими разборками? Когда услышал историю с коробкой, сразу начал думать в эту строну. Теперь дело пойдет быстрее и…
Он хотел сказать, что Софья наконец перестанет заниматься самодеятельностью, но она перебила:
– Надо рассказать ему про связь между Вайцманом и Рассольцевым. Это все объясняет. Третий как раз и есть Рассольцев. – И не преминула похвастаться: – Я теперь знаю так много, что он удивится.
– Ты к нему не пойдешь. Не хватало еще шляться по злачным местам.
– Ты следственный комитет имеешь в виду?
– Он самый. Помнишь, ты обещала не лезть в это дело?
– Так это когда было?
– Согласен, теперь все по-другому, но стало только хуже.
– Кому? Тебе?
– Я не о том. Дело становится все опаснее. Наше расследование…
– Да кто о нем знает?
– О нем знает уже немало народу. Бенедикт, ювелир, Шарманова, старуха на лавочке, твоя мать… Да куча!
– Это надежные люди. Я не понимаю…
– Кто надежный? Старуха? Шарманова?
Софья уставилась на него. Вот так фортель! Вместо похвалы получила звездюлей! Выходит, перестаралась. Хотела как лучше, а получилось как всегда.
Она вдруг расхохоталась. Протасов удивился.
Он серьезно, а она хохочет! Ну что за женщина!
Иван собрался нахмурить брови, а вместо этого рассмеялся сам. Ну что ты будешь делать! С ней все не так, как с другими.
Досмеивались они уже на диване между поцелуями, а потом вообще и думать забыли о том, что все сказанное к смеху совершенно не располагает.
Если не умеешь вовремя остановиться, то лучше вообще не начинать.
А Софья, похоже, не умела.
Триггером стала нарытая Ладушкиным информация о Рассольцеве и всех его связях, которую Вовка сбросил с утра пораньше ей в мессенджер.
Кроме усопшего Вайцмана, там был такой цветник криминальных личностей, что Софья присвистнула.
Какой все же Вовка все-таки подлец! Слил информацию, за которую и убить могут. Провоцирует? В омут толкает? Решил отомстить за школьные взбучки?
Работая с аукционной документацией на проведение в музее ремонта, она стала одним глазом посматривать в материалы и наткнулась на одну необычную кличку – Сноб. Встретилась она всего один раз, но упоминалась в таком контексте, что становилось ясно: этот самый Сноб в сложносочиненной жизни Рассольцева играет отнюдь не последнюю роль, то есть является для Дениски вроде как
