Красное солнце валькирии - Елена Дорош

А с чего им бедствовать? Муж в ЖЭКе работал, саму тоже пристроил в ларек газетный. Зинка у них одна была. Копеечка водилась, это точно. Так нет! Сами всю жизнь с протянутой рукой, и дочка туда же! Матушка моя эту Зинку с рождения знала, и та ей рассказывала, как они по чужим квартирам рыскали, когда уводили кого.

– Подождите, Вера Ильинична, я запуталась совсем.

Софья схватилась за бабкину палку.

– Кого уводили? Куда уводили? При чем тут Зинка?

Бабка вырвала свою палку.

– Вы что, не слушали меня? Я ж вам рассказываю: когда Колбасьева арестовали, Зинка с родителями сразу на его квартиру наметились.

– Они хотели в ней поселиться?

– Не знаю, может и хотели, только у них и своя неплохая была. Вы с какой литеры? Вот там они и жили. В каком подъезде не скажу, а вот этаж помню – четвертый. Меня матушка раз или два к ним посылала старье какое-то отнести. Вот ведь люди! Ничем не брезговали. А сами потом все стирали, штопали и на рынок несли. Гнилая порода.

Софья вдруг почувствовала, что в голове словно звоночек тренькнул. На четвертом?

– А скажите, Вера Ильинична, что вы имели в виду, когда сказали, что эти… как их там…

– Рассольцевы, прости Господи.

– Что эти Рассольцевы наметились на квартиру Колбасьева.

– Поживиться они хотели, неужели не ясно? Иной раз после обыска уводили всех скопом, или домочадцы сами наутро бежали узнавать, где да что. Вот и получалось, что в доме никого. Только бардак после обыска. А в бардаке сразу и не поймешь, что пропало. Так Зинкины родители под шумок в тот дом заходили и хватали, что плохо лежало. Зинка сама рассказывала. Ее брали на стреме стоять.

– Колбасьев ведь не один жил?

– Шутите? Такой мужчина и один? С Ниной жил. Она, правда, не жена. С женой он был в разводе. Так Нину эту тоже забрали и сослали. Маменька говорила, в Ярославль. Но это позже было.

Старуха задумалась, шевеля морщинистыми губами. Софье не терпелось.

– Так Рассольцевым удалось и в его квартире порыться?

– Еще как удалось! Вот поганцы, право слово! Зинка моей маменьке хвасталась, что у него интересные вещички были да еще кое-какие наряды Нины стащить удалось.

Звоночек в Софьиной голове все звенел. То ли предупреждал, то ли напоминал о чем-то.

– Да… Некрасиво себя повели. На чужом горе обогатиться решили, – покачала она головой.

Вера Ильинична кивнула.

– Уроды моральные, как мой муж-покойник говаривал. В те времена таких много развелось. Не только Рассольцевы, к нему после ареста и другие захаживали.

– Чекисты, возможно?

– Нет. Не чекисты. И не госбезопасность. Те открыто приходили, а эти тайно. Ночью.

– А кто же это был?

– Да мне откуда знать, уважаемая? Меня тогда и в проекте не было. Маменька рассказывала, что приходил один человек. Тихо пришел, тихо ушел. А в квартире долго пробыл. Она у двери слушала.

– И что он там делал?

– Маменька говорила: вроде искал что-то.

– Она догадалась или видела, как из квартиры вещи выносили?

– В полутьме не очень поразглядываешь. Но матушка уверена была, что приходил не обычный вор. Страшный был.

– В каком смысле страшный?

– Вот уж не знаю в каком. Только мать моя потом несколько ночей уснуть не могла.

– Испугал он ее, значит?

– А кто не испугался бы? Тогда все пуганые были. Маменька всю жизнь на антресолях мешок вещевой держала. Пара белья, мыло, щетка, стельки запасные, носки и сухой паек.

Вера Ильинична вздохнула и вытерла слезящиеся глаза.

– Я того времени не застала, однако страх и мне передался. По наследству, должно быть. Вот разговариваю с вами – женщина вроде приличная, – а я все думаю: «Чего это она меня расспрашивает?»

Софья встала.

– Простите, если напугала вас. Мне просто знать хочется, как все было.

– Из интереса или статью в газету пишете?

– Пишу. Только не статью, а книгу, – нашлась Софья и заторопилась: – Простите, Вера Ильинична, мне пора. Спасибо вам за рассказ. Было приятно познакомиться.

– Ну… раз так, то до свиданья.

Софья быстро пошла прочь, чувствуя, что старуха пристально смотрит вслед.

Не сто рублей, а Вовка Ладушкин

Итак, в деле, возможно, образовался новый поворот. После ареста Колбасьева в его квартире побывали ушлые Рассольцевы и некий страшный субъект, испугавший девочку, которая подслушивала и подглядывала. Можно добавить туда же и тех, кто проводил обыск, но тут концов не сыскать. К тому же напрашивается совершенно другая логика. Коробку с бриллиантом нашли именно поганцы Рассольцевы! Если подтвердится, что они жили в квартире Протасова, все становится на свои места. Тот страшный, что пришел позднее, опоздал. Коробка случайно попала в руки совершенно посторонних людей, поэтому осталась «жива».

Теперь узнать бы, как случилось, что она снова всплыла. Откуда о тайнике узнал Вайцман? Какое отношение он имеет к Рассольцевым? Родственник, быть может? Внук? А второй? Он откуда взялся? Они из одной шайки или нет? А у Рассольцевых были дети, внуки? Были, конечно. Тогда второй, возможно, их прямой потомок. А при чем тут Вайцман? Сообщник потомка? Или, наоборот, враг? Тогда этот потомок и есть убийца?

Чем больше она узнавала, тем непонятнее становилось. Красный алмаз притягивал ее все сильнее, но лишь для того, чтобы запутать окончательно.

Интересно, чем в эту минуту занят Протасов? Надо рассказать ему, и вместе они наконец сложат пазл.

А впрочем, есть одно дело, которое она может сделать без Ивана.

Остановившись посреди улицы, Софья достала телефон и поискала в контактах номер Вовки Ладушкина, старинного друга-недруга, с которым они дрались в школе за последнюю парту. Заветное место чаще доставалось крепышке Соне, но тощий маленький Вовка всегда находил способ нивелировать победу, а при удобном случае сделать ее пирровой. Последнее ему удавалось лучше всего, ибо на каверзные с вывертом подлянки Вовка был горазд. Дважды Соня ломала из-за него руку, дважды ногу, прищемляла пальцы, а уж расквашенный в результате случайного падения на ровном месте нос даже не брался в расчет.

Алла Николаевна была уверена, что Ладушкин семимильными шагами движется к тюремным нарам, но, к ее удивлению, из него получился классный программист.

Конечно, заниматься тем, о чем хотела просить Софья, – не его размерчик, но ее собственные изыскания точно ни к чему не приведут. Рассольцевых в России пруд пруди. Как вычислить того, кто ей нужен?

Вовка ответил на десятый гудок. Занят, видно, был.

– Подбельская, вечно ты не в тему, – с ходу заявил он.

– Плевать, – ответила Софья.

– Ну и чего? – поинтересовался Ладушкин.