Ферония дарует - Влада Ольховская

«А пропало тут шестьдесят колонистов… Ты хочешь сказать?..»

– Мне, если честно, пока нечего сказать, – признала Шарлотта. – Но о беззаботных прогулках можно забыть. Я думала, мы будем всего лишь искать мертвых. А теперь, похоже, настало время опасаться живых!

* * *

Квалификации Лавиния опасалась с тех пор, как получила десятый номер. Она из-за этого даже не могла толком радоваться повышению, все гадала, каково это: оказаться в одном списке с воинами такого уровня. Как они отнесутся к ней? Будут осуждать? Будут насторожены? Сразу возненавидят?

Но выяснилось, что ее фантазии серьезно обогнали действительность. Оказавшись среди лучших воинов Легиона, она… не получила ничего. Ни восхищения, ни неприязни. На нее смотрели так, будто она была пустым местом. Лавиния, еще никак себя не проявившая, не имела значения.

От этого становилось немного обидно. Она ведь не какая-нибудь вчерашняя кадетка, она успешно завершила несколько миссий! И в десятку она вошла совсем молодой. Разве это не важно?

Оказалось – нет. Другие легионеры готовы были часами разглядывать номер 1, пытаясь выяснить, кто он и что собой представляет. Лавиния как будто померкла рядом с ним, стала неважной и ненужной. Это обижало, но она твердо решила не поддаваться. Затишье тоже можно использовать, чтобы затаиться, оглядеться, понять, кто станет ее соперниками.

Они ведь соперники на самом деле, не друзья. Десятый номер был неплох, однако Лавиния планировала подняться куда выше. Может, ей удастся сделать это прямо сейчас? Понятно, что ее списали со счетов, как откровенного аутсайдера. Но если она определит, что принесло столько смертей в колонию, ее должны будут наградить.

Поэтому Лавиния радовалась тому, что Виндар Люций согласился стать ее союзником. Девятый номер – тоже не высшее достижение. Однако Виндар был опытным легионером, про него еще в академии всякое болтали, и Лавиния даже предполагала, что через него сможет получить нужные связи.

Пока же Виндар не спешил с ней откровенничать. Он поглядывал на нее с интересом, однако Лавиния слишком хорошо понимала, что этот интерес вызван ее красотой и ничем больше. Тоже, наверно, неплохо… Номер 10 не исключала, что однажды придется использовать и этот инструмент.

Но не сейчас, не сразу, Лавиния пока надеялась, что успеха удастся добиться без обходных путей. Насколько сложным вообще может быть это задание? То, что колонию покинули, так и не узнав причину беды, легионера не впечатлило. Лавиния была невысокого мнения о местной полиции, себя она ценила куда больше. Может, все вообще закончится уже сегодня!

Однако, добравшись до животноводческой фермы, Лавиния была вынуждена признать, что ничего простого в этой истории не будет.

О мертвых людях перед эвакуацией позаботились, всех погибших похоронили. Животные не удостоились такой чести, они остались в полях. Десятки, сотни мертвых тел… Может, тысячи? Лавиния не бралась угадать, трупы лежали на зеленой траве до самого горизонта.

Это должно было породить чудовищный смрад, но почему-то не породило. Сначала номер 10 решила, что их просто защищают фильтры автомобиля. Но вот машина остановилась, они покинули салон, а никакого трупного запаха по-прежнему не было. В воздухе пахло свежестью и как будто акацией – или чем-то очень похожим.

– Кто-нибудь понимает, что происходит? – растерянно спросила Лавиния.

Телепату, которого она привезла с собой, было все равно. Эуфронио прекрасно понимал, что это не его задание, он тут так, балласт, потому и озадачиваться не собирался. Виндар же не стал тратить время на болтовню, он сразу направился в сторону заваленного трупами луга и наклонился над мертвой коровой. Лавиния, чуть помедлив, все-таки заставила себя последовать за ним.

Животное выглядело так, будто скончалось только что, а этого быть не могло. Уже после эвакуации прошло несколько дней, их хватило бы, чтобы жара и насекомые начали делать свое темное дело. Однако никаких изменения на трупе не было, солнечные лучи словно пролетали мимо него, а насекомые, ползавшие в траве, обращали на мертвую корову не больше внимания, чем на камень.

Пока Лавиния пыталась сообразить, чем это вызвано, Виндар без малейших сомнений прижал руку к коровьему боку. Лавиния с ужасом ожидала, что сейчас подгнившая плоть провалится под его пальцами и он коснется бурого месива, скрытого под шкурой… Но нет, ничего подобного не произошло. Плоть не прогнулась под рукой Виндара, даже когда он попытался надавить сильнее.

– Надо же… как камень, – нахмурился номер 9. – Насколько я помню, коровы умерли не меньше недели назад, дата смерти была в отчетах. И это до сих пор не проходит…

– Может, они не мертвые? – предположила Лавиния. – Что, если это какая-то болезнь или форма анабиоза?

– Абсолютно мертвые, – указал телепат. – Я поблизости ничего похожего на жизнь не чувствую, не среди коров так точно.

– Но почему они тогда не разлагаются?

– Это уже не в моей компетенции.

– Да уж, нам бы хилера сюда, – проворчал Виндар.

– У номера 8 есть хилер, – напомнила Лавиния.

– Что есть у номера 8 – у номера 8 и останется, запомни на будущее, при общении с остальными пригодится. Нам придется довольствоваться тем, что есть у нас.

– Телепат, – буркнула Лавиния.

– Я не инструмент, вообще-то! – возмутился Эуфронио.

– А если и инструмент, то бесполезный, – рассудил Виндар. – Но у нас есть компьютер для анализа тканей с базой данных, переданной специальным корпусом, этого для начала будет достаточно. Нам нужно осмотреть всю ферму, понять, в одинаковом состоянии разные виды животных или нет, а потом прикинуть, как все это было сделано.

Прозвучало достаточно просто, Лавиния позволила себе кивнуть и даже улыбнуться. Она хотела казаться такой же уверенной, как Виндар, а для этого пришлось сдержать вопрос, который не давал ей покоя.

Жаль, что изгнать этот вопрос из собственных мыслей оказалось не так легко. Именно его Лавиния обдумывала, когда они вернулись в машину и продолжили путь к ферме, темневшей на горизонте.

Если такое проделали с животными, могли ли подобное оружие использовать против людей – или легионеров?

* * *

И вот ради этого он отказался от женщины, которая его любила? Ради этого убил собственного ребенка? Ради того, чтобы остаться там же, где и был?

Эти мысли возвращались к Гидденису Планте снова и снова, кружили в нем, будто шершни, застрявшие в черепной коробке, жалили его, причиняли боль. Он отгонял их усилием воли, каждый раз надеясь, что это навсегда, но никакое «навсегда» не наступало. Слишком уж хорошо Гидденис понимал, какую чудовищную цену он заплатил – ни за что!

Он ведь не хотел убивать Диану. Он не любил ее… наверно, не любил.