Клетка (ЛП) - Коул Стиви Дж.

Я достаю телефон.

— Я звоню гребаному русскому.

— Да, я думаю, стоит позвонить белому дьяволу. — Он стонет, когда наклоняется и хватает Андреа за руки, волоча его по лужайке.

Я ухожу от Габриэля, потому что ему не понравится это дерьмо, но пошел он в жопу, я не просил его перехватывать мою задницу в аэропорту. Гудок даже не успевает пойти, прежде чем кто-то поднимает трубку.

— Здравствуй.

— Коул, — говорю я, закуривая сигарету.

— Ах, американец…

— У нас чертова сделка.

— Правда?

— Ага, — я глубоко затягиваюсь сигаретой и задерживаю дым в легких. — Гейб здесь. Какого хрена ты хочешь. Я отмою твои деньги, но у нас проблема.

— Когда дело касается мексиканцев, всегда есть проблемы, — смеется он.

— Доминго Гарсиа…

— Человек, на которого вы нарвались? Да, я знаю, кто он.

У меня учащается пульс. Русский знает, что я продал Доминго. Черт возьми.

— Уши повсюду. Я знаю все, и мне интересно, как много знают Синалоа? — он вздыхает. — Тебе следовало остаться мертвым. Они очень злятся на тебя, американец.

— Ты собираешься мне помочь?

— За кого ты меня принимаешь?

Я стону. Я не пытаюсь сейчас плясать на задних лапках перед ним.

— Ты мог получить удар где угодно. Гейб может думать, что ты хочешь его кокаина, но я вижу это как заявление. Тебе нужна гребаная лошадь в этой гонке, и поэтому ты хочешь с ней сделку. — У меня в ушах стучит пульс. — Что ж, если я не верну свою дочь от Хесуса, твоя лошадь получит чертову пулю. Так ты собираешься мне помочь?

Пауза, и я слышу, как он глубоко вздыхает.

— Мне всегда нравился Хуарес-Сити. В конце концов, меня больше интересует снег. — О чем он, черт возьми, говорит? — Тебе не смешно? — спрашивает он.

— Неа, ни капельки.

— Ах, американец, там такие сильные ветра, что пустыня может выглядеть как грот Санты. — Он вздыхает. — Мои шутки для тебя не интересны. — Он что-то кричит по-русски. — Мои друзья едут в дом твоего маленького мексиканца. Найди способ выиграть время для твоей дочери. — И он вешает трубку.

Я сую телефон в карман и оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как Гейб тащит обнаженное тело Андреа. Я смотрю, как он запихивает его в сухое корыто и вытирает руки.

— Теперь… — Он идет в сторону двора и поднимает ворота.

Сотни свиней с кряхтением устремляются прямо к корыту. Габриэль перепрыгивает через забор и подходит ко мне. И вот мы стоим на краю кормушки, почти в трансе, наблюдая, как свиньи врезаются в плоть Андреа. Меня охватывает тошнотворное чувство.

— Ну, они его не найдут, — говорит он. — Что сказал гребаный русский?

— Что они на пути к твоему дому.

Габриэль приподнимает бровь.

— Я не впущу русских в свой дом.

— Ну, — я хлопаю его по плечу, — ты сейчас работаешь с русским, — говорю я, и Габриэль поворачивается и смотрит на меня.

— Я не работаю с гребаными русскими.

— Да, именно. — Я поднимаю обе брови: — Я заключил с ним сделку, так что, — выдыхаю, — тебе нужно начать переправлять свой кокс в долбаную Нарнию.

У Габриэля отвисает челюсть, а глаз дергается, когда он шагает, сжимая кулаки. Шум хлюпающих свиней уходит на второй план.

— Dios, dame la fuerza para no matar a este maldito gringo. Jodido culo mudo. Debería derramar su sangre en la calle y…7

— Гейб! — кричу я, и он перестает ходить туда-сюда. — Ты нигде не прольешь мою гребаную кровь… ты ненавидишь Синалоа. Используйте русских как союзника и покончите с ними.

Габриэль смотрит на меня, его загорелые щеки покраснели от гнева.

— У тебя не было никакого права…

Я бросаюсь к нему и тычу его пальцем в грудь.

— У меня было полное, черт возьми, право. Насколько я знаю, ты — половина причины, по которой я сейчас по колено в дерьме. Причина, по которой моя семья была почти уничтожена, — говорю я с рычанием.

— Твоя борьба с Доминго — твое дело, — говорит он сквозь зубы.

— Все было хорошо, пока ты не убил парня Хесуса у меня во дворе, а потом весь чертов ад вырвался наружу. Это из-за работы с тобой, меня преследуют!

Взгляда в его глаза хватило мне для того, чтобы понять его нутро. Он может быть моим другом, но он безжалостен. Холодный и расчетливый. Он тяжело вздыхает и опускает подбородок на грудь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Чертов русский! — Габриэль проводит рукой по лицу и качает головой. — Клянусь богом, если бы ты мне не нравился, я бы тебя убил.

— Да, да. Чувство взаимное, поверь мне.

Габриэль стонет.

— Так гребаный русский сказал, что мы будем делать с этим дерьмом? — Он указывает на тело Андреа.

— Выиграть дополнительное время.

— Выиграть… — Габриэль запрокидывает голову и обхватывает ее руками. — Ай, ай, ай. Почему бы нам просто не убить мужчин, которых мы должны встретить?

Я смотрю на него, легкая ухмылка медленно пробегает по моему лицу, потому что это именно то, что мы, блядь, будем делать.

— Почему бы и нет?

— Ты что, сошёл с ума? Ты, черт возьми, сумасшедший гринго. Мы убьем их, Хесус убьет всех, прежде чем ты когда-нибудь покинешь Сьюдад-Хуарес.

— Так что не нужно ему знать, что это были мы.

— Ты, черт возьми, в своем уме? Ты нашел пейот и съел его? — Он сует руки в карманы и ходит туда-сюда, бормоча по-испански.

— Есть способы убить их, даже не прикасаясь к ним, — говорю я, и Габриэль останавливается, глядя на меня с искоркой любопытства. — Яд.

— Яд? — он закатывает глаза. — Это для ебучих кисок. Оружие женщин.

— Гейб! — кричу я.

— Ты пытаешься сделать меня мягким, брат.

Провожу рукой по лицу.

— У них моя дочь Габриэль. У них Кайла!

Закрыв глаза, он вздыхает.

— Хорошо. И как ты предлагаешь их отравить?

— Просто дай мне минуту подумать.

— Время — это то, чего нам немного не хватает.

— Я знаю. — Я, блин, знаю… Мы направляемся к машине Габриэля, и мой телефон звонит, мне звонит Марни.

— Да? — Я отвечаю, обходя хаммер сзади.

— Итак, э… — Марни медленно выдыхает. — Мы на границе. Задержаны.

— Какого хрена, Марни? Я же сказал тебе, блядь, приглядывать за ней.

— Да, да, и она такая же упрямая, как твоя задница. Ты собираешься оставить нас здесь гнить или что, потому что она сказала, что не уйдет?

— Черт побери. Просто… — стону я, вытирая лицо рукой. — Просто подожди там, — я вешаю трубку.

Я забираюсь внутрь внедорожника и бросаю телефон на пол.

— Как далеко граница? — спрашиваю.

— Пятнадцать миль, а что? — Габриэль смеется. — Дай угадаю, объявилась твоя женщина?

— Конечно, черт возьми, и знаешь причину, — я поднимаю руки вверх, — она ​​собирается сразиться с картелем. — Я вздыхаю: — Мне нужно ее забрать.

Мы выезжаем из фермы и сворачиваем на шоссе.

— Как бы мне не хотелось, чтобы Тор злилась на тебя, — смеется Габриэль, — я стараюсь держаться подальше от границы, насколько это возможно, поэтому я собираюсь поехать к себе домой и позволить тебе вести машину и забрать ее.

Я упираюсь головой в подголовник, наблюдая, как проносятся дерьмовые домики, и ломаю голову над тем, как, черт возьми, отравить горстку членов картеля.

25

Джуд

Я с нетерпением жду в коридоре, пока они идут за Марни и Тор. Один из офицеров продолжает смотреть на меня, и мне хочется ударить его в глотку. Марни выходит первым, качая головой.

— Она приставила гребаный пистолет к моей голове, — бормочет он, проходя мимо меня. — Она сумасшедшая.

Спустя несколько мгновений Тор выбегает из камеры. Я хватаю ее за руку и иду по коридору. Она вырывается, но я тащу ее.

— Отпусти меня, — рычит она, хватая меня за руку. Все, что я делаю, это ужесточаю хватку.

— Ради бога, не рыпайся, пока мы не выйдем наружу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Марни толкает дверь и выходит под вечернее солнце. Я ловлю дверь перед тем, как она закроется, и мы выходим, влажность прилипает ко мне, словно мокрая ткань.

— Марни. — Я указываю на «Хаммер» и щелкаю замком, сигнализация зазвенит. — В эту.