Дорогие гости - Сара Уотерс

Лилиана положила руку ей на плечо:

– Ты же не трусишь, правда?

– Ну, разве самую малость.

– Вспомни своего члена парламента.

– Я уже жалею, что рассказала тебе про того несчастного члена парламента.

– Вспомни мужчину, пристававшего к нам в парке, – ты же не побоялась его отбрить!

– Это была не смелость, а… – Фрэнсис опять повернулась лицом к стене. – Сама не знаю что. Я уже давно не совершала смелых поступков.

Ладонь Лилианы по-прежнему лежала у нее на плече.

– А по-моему, ты очень смелая, Фрэнсис.

– Ты меня почти не знаешь.

– Ты делаешь, что считаешь нужным, и тебя не волнует мнение окружающих. Я бы хотела быть такой, как ты. Ну и потом… – Лилиана понизила голос. – Это очень мужественно с твоей стороны – держаться так жизнерадостно, когда ты пережила… столько потерь.

Она могла иметь в виду ее отца, ее братьев, утраченное семейное состояние. Но почему-то было очевидно, что на самом деле она подразумевает ее воображаемого жениха.

После всех этих разговоров о смелости Фрэнсис почувствовала себя мошенницей. Она ничего не ответила, не повернулась. Лилиана легонько пожала ее плечо и убрала с него руку.

А мгновение спустя Фрэнсис ощутила холодное прикосновение ножниц к шее сзади, неожиданно высоко. Лезвия сомкнулись со звуком, похожим на свист косы, и что-то соскользнуло на пол. Фрэнсис изогнулась, посмотрела вниз, и сердце у нее екнуло. На газете лежала прядь темных волос, с пол-ярда длиной. Лилиана выпрямила ей голову и твердо сказала: «Не надо смотреть». Снова прикосновение холодного металла. Щелчок и шорох падения… Ладно, все равно теперь уже слишком поздно. Волосы обратно не приделаешь. Фрэнсис уставилась на лакированные обои, а прожорливые ножницы продолжали лязгать, продвигаясь вокруг шеи.

Возможно, это было как-то связано с тем, что ей обрезали волосы, прядь за прядью. А возможно, она все еще находилась в слегка истерическом состоянии оттого, что столь безропотно подчинилась чужой воле. Но слова Лилианы не выходили у нее из головы. Может, сейчас самое время признаться – пока у нее нет возможности посмотреть Лилиане в глаза? В животе противно заныло. Фрэнсис подождала, когда очередная прядь упадет на пол, а потом, с пересохшим от волнения ртом, тихо заговорила:

– Послушай, Лилиана. Похоже, у тебя сложилось впечатление, что однажды я была помолвлена. Что у меня был роман… с мужчиной. – Она помолчала, собираясь с духом, и наконец решительно продолжила: – У меня действительно несколько лет назад была любовная связь… но… с девушкой.

Движения Лилианиных рук замедлились: она растерялась, она подумала, что Фрэнсис шутит.

– С девушкой? – слабо хихикнув, переспросила она.

– Ну да, с женщиной, – бесцветным голосом произнесла Фрэнсис. – Мне очень хотелось бы сказать, что все было страшно невинно, целомудренно и все такое. Но… нет, не было. – Последовало молчание. – Ты понимаешь, о чем я?

Лилиана ничего не ответила, но убрала руки с ее головы. Немного выждав, Фрэнсис обернулась. Лилиана стояла, опустив ножницы, и медленно покрывалась румянцем – Фрэнсис видела, как волна пунцовой краски поднимается от распахнутого ворота блузки и заливает горло, щеки, лоб. Встретившись взглядом с Фрэнсис, она отвела глаза и пробормотала:

– Я… я не знала.

– Конечно. Откуда ты могла знать?

– Я думала, речь идет о мужчине.

– Да, это моя вина. Я сожалею. Мне не следовало вводить тебя в заблуждение. Но такого рода вещи… о них, знаешь ли, не упомянешь в разговоре между прочим. Я нисколько не стыжусь тех своих отношений. Мы любили друг друга до беспамятства… И давай больше не будем об этом. – (При слове «любили» Лилиана покраснела еще гуще.) – Зря я тебе рассказала. Не бери в голову. Это было давно и… по большому счету не имело значения.

Это имело значение, да еще какое. Это был полный перелом в жизни Фрэнсис. Но теперь ее мутило от сознания, что она допустила непоправимую ошибку, сказав лишнее. Ну кто ее тянул за язык, спрашивается? Очарованная теплом и непринужденностью дружбы с Лилианой, она совсем забыла, что ждать от этой дружбы, в общем-то, нечего. В конце концов, Лилиана замужем. О боже! А вдруг она расскажет мужу? Своим сестрам? Своей болтливой матери?… Фрэнсис замутило еще сильнее.

Она наконец отважилась обернуться через плечо. Лилиана машинально вытирала лезвия ножниц, изо всех сил стараясь усвоить услышанное, – казалось даже, она делает глотательные движения, будто проталкивая в себя жесткую корку, застрявшую в горле.

Потом, не глядя Фрэнсис в глаза, она подошла и снова заработала ножницами. Теперь Фрэнсис ничего не имела против – наоборот, хотела, чтобы лезвия щелкали бойчее и все поскорее закончилось. Она с новой, неприятной остротой осознавала интимность их с Лилианой поз: сама она сидит на стуле, как пленница, а Лилиана склоняется над ней, обдавая теплым дыханием ухо и шею. Процесс стрижки, слава богу, завершился уже через несколько минут. Однако, отложив в сторону ножницы, Лилиана порылась в кожаной сумке и извлекла оттуда устрашающего вида предмет, похожий на утюжок для плойки. Увидев, что она направилась к плите, и поняв, с какой целью, Фрэнсис торопливо сказала:

– Завивку делать совсем необязательно. Я прекрасно обойдусь без нее.

Веки Лилианы затрепетали. Нет, она обещала ее завить. Она хочет сделать все как полагается. Это не займет много времени… Лилиана раскалила щипцы в голубом газовом пламени, проверила их на листке бумаги и помахала ими, чтобы немного остудить, – все молча, без тени улыбки. Вернувшись на свое прежнее место за стулом, она самыми кончиками пальцев поправила голову Фрэнсис и невыразительным голосом произнесла:

– Теперь сиди смирно…

Когда щипцы захватили прядь, влажные волосы пугающе зашипели и воздух наполнился мерзким запахом, похожим на запах горелых перьев. Кожу на голове обжигало жаром утюжка просто нестерпимо! Но Лилиана работала быстро и сноровисто, закручивая прядь за прядью, поминутно отступая на шаг-другой, чтобы окинуть критическим взглядом плоды своих усилий, и время от времени возвращаясь к плите, чтобы заново раскалить щипцы. Она не говорила ни слова, избегала встречаться с Фрэнсис взглядом, и лицо у нее по-прежнему пылало. Фрэнсис сидела как в кресле дантиста – вся потная и совершенно несчастная.

Наконец тяжкое испытание закончилось. Лилиана еще минуту-две поправляла волосы расческой, потом принесла мужнино зеркало для бритья и сунула Фрэнсис в руки.

– Ну как? – спокойно спросила она. – Тебе нравится?

При виде своего отражения Фрэнсис обомлела. С этой немыслимо короткой стрижкой и великолепной завивкой она себя еле узнавала. Она чуть повернула и наклонила набок голову:

– Прямо совсем другой человек.

– Теперь ты выглядишь модно и шикарно.

– Шикарно?

Лилиана снова покраснела.

– Эффектно. Такая прическа подчеркивает лепку твоего лица.

Ну да, пожалуй… Четкий край стрижки привлекал внимание к резко очерченной челюсти Фрэнсис. А Кристина всегда говорила, что самое красивое в ней – челюсть и подбородок. Но Фрэнсис не испытывала удовольствия – все никак не могла расслабиться. Лилиана забрала у нее зеркало и принялась сгребать волосы, рассыпанные на газете. Собранные в кучу, они выглядели омерзительно, словно огромный клок кресельной набивки. Фрэнсис поднялась на ноги и стала помогать. Они завернули волосы в газету и запихали объемистый сверток в мусорное ведро.

Случайно столкнувшись руками над ведром, они отпрянули друг от друга. Все между ними разладилось, все стало не так, как раньше. Недавнее буйное веселье, примерка платья в спальне Фрэнсис, дурацкий салон красоты в гостиной Лилианы – будто бы ничего этого и не было. Или даже хуже: после признания Фрэнсис все стало казаться подозрительным, двусмысленным, предосудительным. Лилиана убирала ножницы и расчески, хмурясь почти раздраженно. Фрэнсис никогда еще ее такой не видела. Может, она перебирает в памяти прошлые события? Вспоминает разные странные знаки внимания со стороны Фрэнсис, рахат-лукум, комплименты? Решительный отпор, который Фрэнсис дала мужчине в парке, положившему глаз на нее, Лилиану? Не думает ли она, что Фрэнсис спровадила того типа единственно с целью занять его место?

Или Фрэнсис и впрямь преследовала такую цель?

Когда Лилиана стала закрывать сумку, Фрэнсис набрала в грудь воздуха.

– Лилиана. То, что я тебе рассказала…

Лилиана защелкнула замок:

– Все в порядке, не беспокойся.

– Точно?

– Да.

– И ты никому не…

– Разумеется – нет.

– И ты… ну, постараешься выбросить это из головы? Мне бы очень не хотелось, чтобы это расстроило нашу дружбу.

Лилиана улыбнулась и небрежно махнула рукой, словно желая сказать, что она в таких делах искушена и выслушивает подобные лесбийские признания… да каждый второй день практически!

Но жест вышел неубедительным, а улыбка была натянутой – одними губами. Обменявшись еще несколькими неловкими фразами, женщины расстались. Фрэнсис отправилась в свою спальню и там в смятении уставилась в зеркало. Прическа уже не вызывала уверенности – казалась ужасной ошибкой, как и все, что произошло сегодня. Фрэнсис потрогала пальцами оголенную шею, чувствуя себя беззащитной.