Приишимье - Борис Кузьменко

К таким мерам относится и искусственная очистка прудов и озер от растительности. Они зарастают, как правило, жесткими растениями, такими, как камыш, рогоз, тростник, стрелолист, аир болотный. Для того чтобы избавиться от них, вовсе не обязательно спускать воду, существуют специальные камышекосилки. Маленькие водоемы можно вообще обкашивать обычными ручными косами, которые удерживаются на дне каким-либо грузом — скажем, намотанной цепью. Убирать растительность нужно перед самым цветением, чтобы предотвратить образование семян.

Представляет опасность для водоема и мягкая растительность — ряска, кувшинка, лютик, водокрас, тысячелистник и другие травы, развившиеся в больших количествах. Из-за них вода плохо прогревается, эти виды растительности после отмирания быстро разлагаются и переполняют озеро органическими веществами.

Удалять мягкую растительность тоже несложно: из воды ее можно вытягивать обычными граблями. Понятно, что такой способ для обширных прудов не подходит, тогда удобно употреблять сети, бредни или специальный водный плуг, который легко изготовить в самой обыкновенной совхозной мастерской.

Но если все так просто, то почему в хозяйствах не спешат принимать необходимые меры? Ответ столь же прост: не хотят дополнительных хлопот, надеются на «авось» — все образуется само собой. Так мы и теряем водоемы.

Чрезвычайно мало внимания уделяется и такой проблеме, как обогащение водоемов в зимний период кислородом. Известно, что в подавляющем большинстве озера в Приишимье мелкие. Если зима выдается суровой, то их поверхность сковывает толстый ледяной панцирь, который с трудом пробьешь. Эта работа требует серьезных усилий, механизации. Но она просто необходима, потому что открывает доступ кислорода к воде и помогает рыбам не задохнуться.

Большую помощь в этом деле оказывают любители зимней ловли. Однако часть водоемов расположена вдали от крупных населенных пунктов и зимой сюда трудно добраться. Следовательно, таким озерам необходимо помогать в централизованном порядке.

Но делается это явно недостаточно. Более того, порой вместо того, чтобы привлекать население в помощь, людей нередко отпугивают различными запретами. Так случилось, например, на Кургальджинских озерах. Администрация заповедника запретила проводить зимний подледный лов рыбы, но сама обеспечить обогащение воды кислородом не сумела. И вот результат. Раньше здесь только коллектив местного рыбозавода добывал за январь-март до четырехсот тонн рыбы. Теперь столько же, если не больше, рыбы гибнет от заморов.

Такая же беда произошла и на озере Пестром, расположенном вблизи Петропавловска. Замор погубил здесь большое количество рыбы. Стали выяснять, как это получилось.

В свое время этот живописный водоем, который по праву считается одним из самих красивых в Северном Казахстане, был излюбленным местом отдыха горожан. Здесь постоянно — и зимой, и летом — пробовали поймать удачу любители-рыболовы. Но потом вокруг озера развернулась непонятная суета. Сначала его объявили заказником, запретив любительский лов. Потом передали Петропавловскому рыбозаводу, однако и он не имел права вести здесь добычу: озеро получило статус маточного. Так как в подобном качестве Пестрое не интересовало завод, то, понятно, что внимания ему не оказывали. В результате озеро за каких-то два года сильно заросло мягкой водной растительностью, преимущественно элодеей канадской, которую не случайно прозвали «водяной чумой». И наконец произошел замор. О такой опасности на рыбозаводе знали, ведь из девятнадцати закрепленных за ним озер только три настолько глубоки, что не боятся зимних холодов. Тем не менее своевременных мер принято не было.

Коллектив этого предприятия постоянно не выполняет план по отлову пресноводной рыбы, а в оправдание ссылается на ее отсутствие в озерах. Вот так: для промышленной и любительской добычи ее нет, а для замора — пожалуйста. Рыбаки ведут лов все в меньших объемах. В Сергеевском водохранилище, например, добывают всего около тридцати тонн — это 2,6 килограмма с гектара водной поверхности. Для сравнения можно сказать, что их соседи, коллектив Целиноградского рыбозавода, на своем озерно-товарном хозяйстве получают с гектара в десять раз больше рыбы.

Низкая урожайность голубой нивы — это, кроме всего прочего, отсутствие направленного формирования ихтиофауны. В свое время специалисты Казахского научно-исследовательского института рыбного хозяйства разработали биологические обоснования и дали рекомендации на зарыбление Сергеевского водохранилища сеголетками сиговых и карповых. К сожалению, этим планам не суждено было сбыться. Видимо, их посчитали нереальными.

Но вот другой пример. В 1980 году началось рыбохозяйственное освоение озер Большой и Малый Тарангул. В них запустили личинки пеляди и рипуса. Акклиматизация прошла успешно и год спустя здесь добыли 32 тонны сиговых. В дальнейшем сюда выпустили сеголетки карповых и снова получили хороший возврат. Казалось бы, следует развивать этот опыт и добиваться большей отдачи с каждого имеющегося в области голубого гектара. Но этого не произошло, все вернулось, как говорится, на круги своя. Стоит ли удивляться низкой продуктивности водоемов? Природа отвечает добром на заботу о себе, но и на равнодушие оно тоже отвечает равнодушием. Об этом не следует забывать.

Вопрос, что после нас останется нашим потомкам, далеко не праздный. Наступление на природу идет сейчас такими темпами, что нужно думать не только о потомках, но и о самих себе — что будем иметь через пять, десять, двадцать лет? Не окажется ли человек с удочкой, сидящий на берегу речки или озера, пережитком давно минувших времен, живым анахронизмом?

Очень хочется надеяться на лучшее. Эту надежду питают те меры, которые во все возрастающих масштабах применяют в Приишимье для того, чтобы ограничить воздействие на природу тех негативных явлений, что еще допускаются в хозяйственной деятельности. В частности, осуществляют обваловку озер и прудов, а также имеющихся на них животноводческих помещений, перевод ферм с берегов водоемов, строительство общепоселковых сооружений полной биологической очистки.

Особенно многое делается по строительству очистных сооружений в городах и селах, расположенных по Ишиму. В Целиноградской бассейновой инспекции по использованию и охране водных ресурсов меня познакомили с огромным списком таких объектов, вступивших в строй за последнее время. Сейчас инспекция контролирует свыше пятидесяти комплексов, которые позволили резко сократить сбросы вредных стоков в Ишим и другие реки области. Более того, за последние годы здесь не было аварийных или залповых сбросов, загрязняющих водные источники. Вот уже пять лет качество воды в Ишиме не меняется и в основном соответствует требованиям, предъявляемым к рекам этого типа. За этим делом пристально следят работники четырнадцати ведомственных лабораторий, которые осуществляют жесткий контроль за качеством сбрасываемых вод.

Аналогичная работа проводится и в других областях, через которые протекает Ишим. В Северо-Казахстанской области, например, облисполком принял специальное решение, предусматривающее ввод в строй за пятилетку 24 водоохранных сооружений. Пятнадцать из них уже действуют, три — находятся в стадии строительства.

Сложнее ситуация в Кокчетавской области. Здесь также наметили большую программу. Ее цель — полностью изменить сложившуюся тяжелую ситуацию: предприятия региона потребляют 21 миллион кубометров воды, а очищают из них всего 3,2 миллиона. Тут даже такие крупные предприятия, как Пескинский завод железобетонных конструкций, вынужден на протяжении ряда лет сбрасывать сточные воды повышенной минерализации в Ишим.

Решить задачу одним махом не удалось — слишком долго накапливались вопросы, которые откладывали на «потом». Но дальше откладывать нельзя. И тут выяснилось, что мощностей строительных организаций, действующих на Кокчетавщине, явно не хватает. Вот и затягивается строительство ряда крупных очистных сооружений, ввод которых сразу же положительно сказался бы на общей ситуации.

И все же мне не хотелось бы кончать на пессимистической ноте. Если люди сообща берутся за какое-то большое дело, то рано или поздно его свершат, добьются победы. Только очень хочется, чтобы успех пришел быстрее, ведь он прямо связан с нравственным и физическим оздоровлением природы Приишимья — края красивого, доброго, щедрого.

...Я сидел на берегу Ишима — там, где, сделав крутой поворот, он расплескался небольшой заводью. Волны здесь умеряли свой и без того неторопливый бег и золотились в лучах заходящего солнца. Оно опускалось все ниже, и вот уже тени прибрежных тополей потянулись через русло.

Тихо, только слышно, как попискивает прыгающая рядом синичка.

— А не пора ли тебе на покой? — спрашиваю я.