Семь лет в Тибете - Генри Харрер

Похоже, наши хозяева были рады снова увидеть незнакомые человеческие лица. Впервые нас пригласили в юрту и предложили переночевать. Кочевники приняли нас за индусов. В юрте было достаточно мяса, так как многих животных пришлось забить. Мы купили ногу яка за один cam и тут же отрезали большой кусок с кукри для приготовления пищи. Хозяева ужаснулись, когда узнали о запланированном нами маршруте, и настойчиво предлагали отказаться от нашей затеи. Однако во время беседы они сообщили, что на пути нам должны повстречаться другие юрты кочевников, и это лишь укрепило нашу решимость.

На следующий день, в самом начале пути, мы попали в снежный занос. Несоответствие нашей обуви таким условиям приносило нам много страданий. И мы, и наш як часто проваливались сквозь предательский наст. В некоторых местах под толстым слоем снега протекали ручьи, и мы оказывались в ледяной воде, которую чувствовали, но не видели. Вскоре наши ботинки и носки насквозь промерзли. В этот мучительный день нам удалось пройти всего несколько миль. К нашей большой радости, вечером мы заметили еще одну юрту кочевников. На сей раз нас не пригласили внутрь, но хозяева достаточно любезно поставили небольшую юрту из шерсти яков для нас. Я с удовольствием снял ботинки с натруженных ног. Некоторые пальцы совсем закоченели; их пришлось долго растирать, чтобы восстановить циркуляцию крови.

Трудности этого дня и возможность обморожения насторожили нас, и у меня с Ауфшнайтером состоялся длительный и честный разговор. Мы беспокоились за нашего яка, который уже несколько суток не ел достаточно и мог умереть буквально на днях. Двигаться вперед без него просто не представлялось возможным. Долгое время мы взвешивали все «за» и «против». Наконец избрали компромиссный вариант: идти еще один день, а затем в зависимости от количества снега решить, продолжать ли путь.

Назавтра, с трудом преодолевая километры пересеченной местности, мы достигли перевала. Миновали его и рты пооткрывали от удивления – снега больше не было! Судьба нам благоприятствовала.

Вскоре мы повстречали еще одну юрту кочевников, где нас тепло приняли, а як смог вдоволь пожевать своей любимой травы. На этот раз хозяйкой оказалась молодая женщина. Она быстро приготовила нам по чашке масляного чая, который я впервые пил с удовольствием. Тепло растеклось по нашим замороженным телам и вернуло нас к жизни. Только тогда мы заметили, насколько хороша собой наша хозяйка. На ней была дубленка до земли, надетая на голое тело.

В свою длинную черную косу девушка вплела ракушки, серебряные монеты и другие дешевые заграничные украшения. Она рассказала, что два ее мужа отправились пригонять скот. Им принадлежало полторы тысячи овец и много яков. Мы удивились, узнав о практикуемой у кочевников полиандрии. Только оказавшись в Лхасе, мы разобрались в сложных причинах параллельного существования в Тибете полиандрии и полигамии.

Вернувшись домой, двое мужчин, подобно их жене, приветствовали нас вполне радушно. Вскоре был готов обильный ужин, и нас даже угостили кислым молоком. Такого удовольствия мы не испытывали с тех пор, как помогали крестьянам изготовлять масло в Кийронге. Удобно устроившись у очага, мы отдыхали от выпавших на нашу долю трудностей долгого пути. Мы много смеялись и жестикулировали, как это обычно бывает, когда в компании несколько мужчин и только одна хорошенькая женщина, которой все уделяют много внимания.

Свежие и отдохнувшие, мы отправились в путь на следующее утро, радуясь тому, что пустынный снежный пейзаж остался позади. То тут, то там виднелись признаки жизни. На склонах появлялись стада диких коз, иногда подходивших к нам весьма близко. Будь у нас пистолет, мы получили бы к ужину хороший бифштекс.

К вечеру нам посчастливилось встретить еще оду семью дружелюбных кочевников. При нашем приближении они отозвали собак. Мы решили передохнуть у них денек и дать яку подкормиться на пышном лугу.

В зимнее время у кочевников мало работы. Они занимаются различными домашними делами, а для развлечения ходят на охоту со своими древними, заряжающимися с дула ружьями. Женщины собирают помет яков и часто носят с собой детей во время работы. Вечером скот прогоняют с пастбищ и доят коров, хотя зимой они дают мало молока. Пища у кочевников довольно примитивная. Зимой они в основном едят мясо с большим количеством жира, а также различные супы. Цампа, основной продукт питания в сельскохозяйственных районах, здесь редкость.

Жизнь кочевников организована таким образом, чтобы получать от природы почти все необходимое для существования. Ночью они спят на шкурах, расстеленных на земле. Дубленки используют в качестве спальных мешков, вытащив руки из рукавов. Утром первым делом раздувают тлеющие уголья очага с помощью мехов и готовят чай. Огонь – это сердце жилища, и ему никогда не дают погаснуть. Как и в любом крестьянском доме, в юрте обязательно имеется алтарь, обычно состоящий из простого сундучка, на котором разложены амулеты или стоит маленькая статуэтка Будды, а также неизменное изображение далай-ламы. На алтаре горит маленькая масляная лампа. Зимой из-за холода и дефицита кислорода ее огонек почти незаметен.

Самым большим событием в жизни кочевников является ежегодная ярмарка в Джанийме, куда они пригоняют скот и обменивают часть овец на зерно. Там же они покупают необходимые для жизни иголки, алюминиевые кастрюли, сковородки и ярко раскрашенные украшения для женщин.

Распрощавшись с уютной домашней жизнью, мы с некоторым сожалением продолжали свой путь. Пытаясь как-то отплатить за гостеприимство, мы преподнесли кочевникам небольшие подарки: цветные нитки и перец. К сожалению, ничего больше у нас не было.

С этого момента мы покрывали от десяти до двадцати миль в день в зависимости от того, встречались ли нам юрты кочевников или пет. Довольно часто приходилось делать привалы на открытом воздухе, самим собирать помет яков, искать воду, и к вечеру мы не имели сил даже побеседовать. Много мучений доставляли нам коченеющие на морозе руки. У нас не было перчаток, и вместо них использовались носки. Раз в день мы готовили мясо и черпали бульон прямо из кастрюли, не опасаясь обжечь язык, так как точка кипения находилась довольно низко. Вечером мы тоже готовили еду, а утром разогревали ее остатки. Порой мы двигались целый день без остановки.

Я бы мог написать целую главу о наших ночных неприятностях, когда мы лежали, тесно прижавшись друг к другу, но не могли заснуть из-за холода и множества истязавших нас вшей. Читатель не в состоянии себе представить, какие муки мы испытывали.

13 декабря мы добрались до Лабранг-Трова, «поселения», состоявшего из одного-единственого дома. Владеющая им семья использовала его как гостиницу, а сама жила в расположенной рядом юрте. Когда мы спросили, почему они так делают, нам ответили, что в юрте гораздо теплее. Из беседы с ними стало ясно: мы попали в официальную резиденцию бонпо. Сам хозяин отсутствовал, но его обязанности выполнял брат. Он начал задавать нам вопросы, по вскоре поверил нашей легенде, будто мы паломники. Мы впервые признались, что направляемся в Лхасу, поскольку от караванного пути нас теперь отделяло значительное расстояние. Наш хозяин в ужасе затряс головой и попытался доказать: лучший и кратчайший путь в Лхасу лежит через Шигаце. Но я уже заготовил ответ: мы выбрали такой тяжелый путь для того, чтобы наше паломничество имело большую цену. Это произвело на него сильное впечатление, и он дал нам хороший совет.