Июльский ад (сборник) - Игорь Подбельцев

Отдохнувший и взбодрённый крепким чаем Василевский предложил Ротмистрову осмотреть намеченные исходные районы 29-го и 18-го танковых корпусов.

— Вы знаете, — сказал он, — карта картой, но увидеть местность воочию тоже играет великую роль. А, впрочем, зачем я вам всё это рассказываю, словно преподаватель новичку в академии?… Извините меня, Павел Алексеевич.

— Что вы, Александр Михайлович, не надо извиняться. Вспомните, как гласит народная мудрость: «Век живи — век учись!».

— И дураком помрёшь! — шутливо подхватил маршал. — Ну, ладно, поехали.

И он первым пошёл к замершему в ожидании «виллису».

Дорога на Беленихино, проходящая через Прохоровну, оказалась совсем уж не изысканной и заставила обоих представителей высшего офицерского состава крепко держаться за ручки дверей и спинки сидений юркого «виллиса», который немыслимо подпрыгивал на ухабах, то и дело обгоняя продвигающиеся к фронту автомашины с боеприпасами и горючим. И это продвижение к фронту радовало маршала и генерала — подготовка к предстоящему сражению идёт полным ходом. Но совсем не радовали маршала и генерала медленно ползущие навстречу им транспорты с ранеными.

Ротмистров подумал про себя: «Господи, да сколько же жизней ушло и ещё уйдёт, пока не утихнет, не умрёт сама война!.. Да за что же такие наказания несёт российский народ, за какие прегрешения!..».

«Виллис» продвигался вперёд и вперёд, минуя стоящие на обочине дороги повреждённые грузовики, разбитые повозки и прочий хлам, по которому трудно уже было определить, чем этот хлам был изначально. Ах, война!..

За грузовиками и повозками, исковерканными в пух и прах войной, желтели и напоминали о мирных днях обширные поля высокой и густой, пшеницы. Над полями этими, в бездонной синеве неба, пели свои песни невидимые жаворонки, ничего не хотевшие знать о проклятой войне, не хотевшие совсем её знать и принимать. Где-то там, в спеющей! пшенице, были гнёзда жаворонков, и они с высоты любовались ими, они всей душой хотели продолжения рода.

… Люди не хотели продолжать свой род. Люди хотели уничтожать друг друга…

Может быть, они — и русские, и немцы — и вовсе не хотели воевать, истреблять друг друга, но они уже не могли остановить машину Смерти, и она подминала их под себя, раздавливала безжалостно и сосредоточенно…

За полями пожелтевшей пшеницы начинался лес, вплотную примыкавший к селу Сторожевому. Вернее, даже не к селу, а к хутору. Лес был красив, и на северной его опушке находились исходные позиции 29-го танкового корпуса. А чуть правее, согласно разработанному плану предстоящего сражения, будет наступать 18-й танковый корпус.

Обо всём этом и о многом другом Ротмистров рассказывал Василевскому. Александр Михайлович внимательно слушал, изредка кивал головой в знак одобрения высказываемого командующим танковой армией; одновременно маршал пристально всматривался вдаль, пытаясь что-то разглядеть, но это «что-то» никак не поддавалось его зрению, и ещё маршал прислушивался — опять же не в ущерб рассказу Ротмистрова — к далёкому, но всё нарастающему гулу где-то идущего боя. Там — где-то! — высоко в небо поднимался чёрный зловещий дым — кудрявый и клубящийся, там — где-то! — громко и страшно разрывались мощные авиабомбы и значительно меньшие по размерам, но также разбрасывающие смерть, их собратья-снаряды.

— Бой идёт серьёзный, — заметил Василевский. — Павел Алексеевич, а то что за постройки завиднелись?

И он указал рукой на хоздворы, находящиеся от «виллиса» где-то за пару километров.

— Это совхоз «Комсомолец».

— Ясно. А ну-ка, товарищ водитель, притормози! — приказал вдруг маршал.

Шофёр недоуменно взглянул на маршала, но, встретив его твёрдый взгляд, поспешно свернул на обочину, резко тормознул у покрытых седой дорожной пылью кустов.

— Вы чего, товарищ маршал? — спросил Ротмистров.

— Ничего, — ответил Василевский. — Давайте выйдем.

И первым покинул машину. Ротмистров поспешил за ним.

— Вы слышите, Павел Алексеевич? — подняв палец вверх и призывая к тишине, сказал маршал.

Ротмистров прислушался и сразу же понял: навстречу им идут танки. Да вот они и показались.

Василевский резко повернулся к нему, криво усмехнулся и с досадой в голосе почти что выкрикнул:

— В чём дело, генерал?! В чём дело, чёрт возьми?… По— моему, вас предупреждали, товарищ Ротмистров, о том, чтобы о прибытии ваших танков в этот район противник совсем не знал! Не должен знать!

— Так точно, товарищ маршал! Но…

— Что «но»? Вы что это делаете? Да у вас танки средь бела дня на глазах у немцев по полю гуляют как… как коровы деревенские по пастбищу!..

Ротмистров быстро вскинул бинокль и чуть не выругался вслух — пошло и гадко: дьявольщина, по пшеничному полю, грубо подминая его под себя, действительно, шли десятки танков. И не просто шли, а стреляли на ходу из своих короткоствольных пушек.

— Ну?! — повернул разгневанное лицо маршал.

— Эти танки, Александр Михайлович, — ответил Ротмистров, — немецкие. Не наши эти танки…

Гнев мгновенно исчез с лица Василевского. Он задумчиво прищурил глаза.

— Вот это новость!.. Видимо, немцы всё же где-то прорвались и, наверняка, хотят упредить нас и захватить Прохоровку. Как вы думаете, генерал?

— Я полностью разделяю ваше мнение, товарищ маршал: допустить захвата Прохоровки нам никак нельзя.

— Тогда, Павел Алексеевич, действуйте!

Ротмистров тотчас по радио связался с генералок Кириченко и приказал ему немедленно выдвинуть навстречу танкам противника две танковые бригады и, кровь из носу, остановить их продвижение вперёд, на Прохоровку.

Вернувшиеся на командный пункт маршал Василевский и генерал Ротмистров были неприятно удивлены. Оказалось, что вроде бы до этого дремавшие фашисты вдруг очнулись и предприняли активные действия буквально против всех наших армий. И это сразу же осложнило обстановку, уже хорошо сложившуюся. Прорыв противника необходимо было немедленно ликвидировать. НаДобно было подготовку к наступлению, то есть выбор огневых позиций артиллерии, рубежей развёртывания и атаки проводить совершенно заново. И всё из-за того, что гитлеровцы захватили ранее намеченный для контрудара исходный район. Уточнить задачи, организовать взаимодействие между корпусами и частями, пересмотреть график артиллерийской подготовки, сделать всё для чёткого управления войсками в бою требовалось в очень и очень сжатые сроки.

— По плечу ли вам всё это, Павел Алексеевич? — с тревогой в голосе спрашивал Василевский.

— Я верю в своих людей, — тихо ответил Ротмистров. — Задача действительно архисложная по срокам, но… надо…

Надо… Вроде бы обыкновенное слово… И, в то же время, — сильное… И это ощутили и сам Ротмистров, и все органы штаба армии, и командиры и штабы корпусов, и бригады и части. Ощутили, выполняя, можно сказать, непосильную и крайне сложную задачу. И — выполнили! Естественно, самые необходимые и сверхоперативные коррективы тотчас были внесены в боевой приказ. Предписывалось: на правом фланге наступать 18-му танковому корпусу генерал-майора танковых войск Бахарова; корпус этот усиливался, кроме ранее приданной артиллерии, ещё и полком 57-миллиметровых противотанковых пушек 10-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригады. И это не всё: на этот же самый корпус Бахарова возлагалась задача — наступая вдоль реки Псел, атаковать противника, занимающего позиции на рубеже Андреевка-роща северо-западнее совхоза «Комсомолец».

Такую сложную задачу должен был выполнить правый фланг армии Ротмистрова. А что же левый? С левого фланга, с рубежа Ясная Поляна-Беленихино, наступать должен был 2-й гвардейский Тацинский танковый корпус. Нм командовал гвардии полковник Бурдейный.

Центр. То есть самое пекло. Здесь, в центре, нанести удар противнику должен был 29-й танковый корпус генерал-майора танковых войск Кириченко. Данному корпусу вместе с приданным ему 1529-м самоходно-артиллерийским полком приказано было разгромить вражескую танковую группировку, которая действовала западнее железной дороги на Прохоровку.

Какие ещё изменения были внесены в боевой приказ? А такие: во 2-м танковом корпусе, которым командовал генерал-майор танковых войск Попов, осталось очень мало танков, и ему поэтому была поставлена задача — вместе с 10-й истребительно-противотанковой бригадой поддерживать своим огнём главные силы армии, а также прикрывать фланги 29-го и 2-го гвардейского Тацинского танковых корпусов.

Далее: 5-му гвардейскому Зимовниковскому корпусу генерал-майора танковых войск Скворцова, который должен был наступать во втором эшелоне, предсказывалось быть в готовности для развития успеха 29-го танкового корпуса. Резерву же командующего армией, возглавляемому Труфановым, ставилась задача сосредоточиться в районе Правороти и прочно обеспечить левый фланг армии.