Черный космос - Владимир Мясоедов

Извинения, в искренность которых не верил ни на грош, пришлось принять. Тягаться с генетически модифицированным организмом без применения оружия обычному человеку не по силам. А если уж в дело будут пущен нож или пистолет, не важно лазерный или пулевой, то придется ставить в споре финальную точку. И вряд ли Олегу понравится, что я проредил пилотов его и так сократившейся эскадрильи. Если, конечно, не мой труп будет торжественно выпихнут из шлюза. При таком варианте развития событий эмоции шефа значения не будут иметь уже никакого. Ладно, потом сквитаемся как-нибудь. Раз уж местному большому начальству понадобился «свой человек», то его он и получит. Одну фигуристую стерву, на которую можно стучать с большим личным удовольствием, я уже знаю!

Глава 5

Механизм хрипел и завывал так, словно готовился взорваться. Через дыхательные фильтры скафандра ввинчивалась в ноздри смесь ароматов перегретых машин и испарений от растений, заполняющих практически каждый свободный миллиметр пространства. Мне давно была нужна новая модель герметичного костюма. А лучше – сменщик, согласный делать всю грязную работу. Желательно даром. Ибо в космосе цены буквально на все оказались такие, что высокая вроде бы зарплата таяла, как дым. Она позволяла делать только самый мизер накоплений, прогулять которые можно было бы за одну хорошую ночку, полную качественного алкоголя, натуральной пищи, отличной от надоевших до оскомины белковых пайков, и разврата с симпатичной девушкой, на станции встречающихся в изрядном дефиците.

«Мне слишком мало платят», – мысленно вздохнул я. А затем сделал еще пару тяжелых из-за налипшей на одежду грязи шагов к месту предполагаемой поломки, опустился сначала на колени, а потом и на пол. Вода гидропонной теплицы, больше всего напоминающей грязное тропическое болото, жадно чавкнула над моим затылком. Если бы рабочая форма инженеров была облегченным вариантом космического скафандра, то отмываться пришлось бы долго.

– Какому ж умнику, интересно, пришло в голову располагать суспензионные среды на космических кораблях? – зло бурчал я в адрес неведомого конструктора, силясь нащупать в мутной жиже неисправность ротора, создающего в этой затхлой луже колебания, призванные равномерно распределять питательные элементы между генетически модифицированными растениями. Их вывели специально для космонавтов, и они отличались крайне быстрыми темпами роста и высокой продуктивностью. Кто именно из сельскохозяйственных культур затесался у них в предках, не знаю, но, скорее всего, это были бобовые. Азотных удобрений эта пакость, вьющаяся и плодоносящая маленькими стручками, чье содержимое на вкус напоминало рафинад, не требовала и усваивала данный необходимый ей элемент прямо из воздуха. Впрочем, съедобной она была вся. Целиком. Корни слегка горчили, словно сорванный с грядки свежий лук. Длинные листья ланцетной формы почему-то имели вкус рыбы. Ну а сердцевину толстого стебля, богатую белками, лично мне упорно хотелось назвать соевым мясом.

В общем, всем хорошо растение. Да вот только накручивается оно, зараза, на ротор с периодичностью два раза в рабочий день, три раза в праздник. Или забивает решетки, через которые вода циркулирует по кругу, постоянно пополняясь питательными веществами из специальных пластин с легкорастворяемыми удобрениями. Или с огромным аппетитом поедается колонией жучков, невесть как попавших на космический корабль и вызывающих у санитарной службы легкий приступ неконтролируемой паники, а потому сжигать колонию коварных инсектоидов, явно готовящихся к захвату станции, приходится опять же мне. А еще однажды покрытие пола, по расчетам пригодное для эксплуатации в течение десяти тысяч лет или около того, умудрилось прохудиться и дать течь. Идиот же компьютер, чьи датчики на наводнение рассчитаны почему-то не были, решил, что станция разгерметизирована. Вою было… Те, кого заперло опустившимися переборками в отсеках, подвергшихся паводку, чуть не поседели от ужаса и устроили драку за скафандры с двумя летальными исходами.

В общем, на станции фирмы «Звездный камень» шла тихая и размеренная, по местным порядкам, жизнь. И молодой инженер, работающий на гидропонике, вписался в нее весьма удачно. Конечно, набор блюд из выращиваемой чудо-травы был удручающе однообразен и быстро успевал наскучить. Но постоянно есть концентрированные рационы, формой и вкусом напоминающие кирпичи слегка черствого хлеба, космонавты хотели еще меньше. К тому же из пары вроде как бы бракованных труб и нагревательного элемента на атл-батарее мною был собран самогонный аппарат. И его продукция небольшими, миллилитров на двести-триста, порциями раз в три-четыре дня попадала на местный черный рынок. Разбирали влет по причине куда более низкой цены по сравнению с покупным алкоголем, а также более высокого качества и приятного вкуса, чем у бражки, гонимой некоторыми энтузиастами из пищевых брикетов. Правда, и тут были свои подводные камни. Половину выручки с продукта следовало отдавать Олегу, прекрасно осведомленному обо всем якобы «нелегальном» бизнесе на станции. Да и в оплату тащили в основном вещи. Кредиты, как полностью виртуальная единица измерения, использовались вне цивилизованного человечеством пространства только для крупных расчетов. Просто они требовали специальных счетчиков, по сути представляющих из себя Т-переходы, через которые лишь информационный пакет и проходил. Да и то с трудом.

– Ага! – возликовал я, нащупав наконец-то неисправность и прервав по такому поводу свои вялотекущие размышления. И тут же дернул накрутившийся на ротор стебель, надеясь просто вырвать его и тем самым легко и просто устранить неполадку. Но растение держалось прочно и без боя, а может быть, и без выдранных с собой на память деталей механизма сдаваться не собиралось. – Сейчас мы тебя…

– Внимание, желтая тревога! Внимание, желтая тревога по всей станции! – В руках остался кусок оборвавшегося продукта питания вместе с парой листиков, а уши оказались забиты предупреждающим сигналом. В мой костюм, как, впрочем, и в большинство современной одежды, были вмонтированы маломощные средства связи, вполне пригодные для поддержания контакта с кем-нибудь на расстоянии в десяток-другой километров. Или, как сейчас, применяемые для выслушивания чрезвычайных сообщений и приказов начальства. – Герметизация основных секций начнется через шестьдесят секунд. Повторяю. Герметизация основных секций начнется через шестьдесят секунд.

– Чего у них там стряслось, интересно?! – вздохнул я и, оставив в покое неисправный механизм, выпрямился в полный рост. Лучше видеть окружающий мир данный маневр не помог по причине заляпанности лицевого щитка. Кое-как оттирая с него грязь, медленно, вразвалочку поплелся к двери. Спешить причин уже не имелось.

…Станция представляла из себя большой цилиндр с гроздью хаотически налепленных наростов. И отсек гидропоники, вынесенный на самую верхушку, был одной из этих самых основных секций. Перебраться из него куда-нибудь за минуту было невозможно. Во всяком случае, в водолазном скафандре, измазанном в грязи по самые уши. Нельзя сказать, что внутренние помещения космических объектов стерильно чисты, но они к этому стремятся. Почвы нет, осадков нет, природного мусора нет, а искусственный легко убирается и почти не пачкает. Стать всеобщим посмешищем, извозюкав все в питательной суспензии, и заработать выговор за антисанитарию? Благодарю покорно, дураков нет, они на Земле куковать остались. Хотя желтая тревога вещь достаточно серьезная, но во что она выльется, еще неизвестно. А лишние неприятности на свою шею задаром заработать ну совсем не хочется. У чрезвычайных происшествий, коими так богата жизнь в космосе, существует три ранга, выстроенных по цвету. Зеленый – небольшие проблемы, которые лучше устранить до того, как те заставят с собой считаться. Желтый – пора принять меры для спасения своей шкуры, но время, к примеру, помолиться или, на совсем уж крайний случай, натянуть штаны еще есть. И красный, когда следует немедленно подавать сигнал SOS невзирая на обстоятельства. Если бы тревога была объявлена по одному отсеку, это еще ничего. Обычное дело. Но сейчас, судя по всему, неведомая опасность угрожает всей станции. Барахтаться в такой момент в грязи просто глупо. Интересно, что все-таки стряслось?

Выйдя из отсека, где произрастали растения, я, двигаясь по особому углубленному желобу, куда стекала вся грязь, дошагал до душевой кабинки. У инженера-гидропоника мало официальных преимуществ, по сравнению, скажем, с пилотом. Зато имеется служебный доступ к нелимитируемым запасам чистой воды, которая из помывочной потом идет к ждущим ее корням. Парочка намеков от желающих немного поплескаться в душе – удовольствии, на космическом объекте крайне дорогом, уже была мне сделана. Один отклонил, а второй принял, ибо озвучила его работница из медицинской части, все еще очень недурно выглядящая и ничего не имеющая против того, чтобы ей потерли спинку.