Свадебный камень - Памела Морси

Глава 7

Закончив повседневную работу, Ро отыскал тихое, приятное местечко под тенистым деревом и раскрыл свой дневник. Сейчас он вел его без обычного энтузиазма. Хотя записывать все, что связано с работой, успехами, делиться сокровенными мыслями стало со школьных дней ежедневной привычкой. Ро получал настоящее удовольствие, видя, как чистый лист заполняется словами, содержащими мысли, которые ему больше некому было поведать.

Что касается озаркского дневника, то его ведение было еще более важной обязанностью, так как он отражал хронологическую последовательность его работы и, в конечном счете, мог стать серьезным документом, вполне достойным того, чтобы быть представленным в исследовательский комитет университета. Необходимо записывать не только мелодии старинных песен и их слова, но и сведения об их происхождении, историю появления той или иной песни в этих местах, свои впечатления. Одним словом, дневник в фолыслорно-этно-графической экспедиции содержит важные и достоверные свидетельства, факты и наблюдения. Но странное дело: Ро заметил, что, несмотря на достаточное количество времени, он все с меньшей и меньшей охотой стремится к тихому одиночеству над исписанными страницами. Все чаще и дольше он просто говорил о том, что видел, делился мыслями с Джесси и Анри, или обменивался остротами с Мегги. И то, чего он не мог обсудить с ними, он не мог также и записать на бумаге.

Размышления Ро о тех странных переменах, которые произошли с ним, прервали возбужденные, громкие голоса, доносившиеся из хижины. Там явно ссорились.

Хотя в соответствии с правилами хорошего тона, гостю следовало игнорировать любые размолвки членов семьи, Ро вскочил на ноги и бросился к маленькой ферме, чувствуя, что больше уже не может быть равнодушным к происходящему, к людям, ставшими его семьей.

До него ясно доносились сердитые крики Анри — задолго до того, как Ро оказался рядом с домом. День был бесконечно длинным, жарким и тяжелым. Ро знал, что старый фермер, даже изнемогая от жары и усталости, вряд ли дошел бы до состояния бешенства и ярости. Очевидно, произошло что-то из ряда вон выходящее и почему-то у Ро было предчувствие, что это имеет непосредственное отношение к нему.

Возможно, из-за непрекращающейся тревоги, которую он ощущал после вспашки. Тогда Ро обнаружил, что, начиная от края поля, невозможно развернуть мула, не выходя за пределы участка, вырывая при этом кустарник и дерн. Он начал подозревать, что, возможно, все же был какой-то смысл в настойчивом стремлении Джесси не начинать вспашку именно там, где предлагал Ро, хотя это казалось наиболее логичным. Но он подавил смутное ощущение тревоги. Он был прав; он был уверен в своей правоте. Джесси делал все по памяти и в соответствии с обычаями. Ро делал по науке. Наука, он был уверен, всегда выше привычки и обычая.

Входя в дверь хижины, Ро впервые отчетливо услышал сердитый голос Анри.

— Черт побери, Джесси! Я учил и учил тебя, и ты десять лет все делал правильно. Потом в одно прекрасное утро тебе попадает вожжа под хвост и ты делаешь все неверно, как будто даже те жалкие остатки разума, что были у тебя, полностью исчезли из твоей глупой головы!

Джесси стоял перед отцом, опустив голову и отводя глаза, чтобы смахнуть слезы стыда и унижения.

— Твоя голова не работает так, как надо, и мы все это знаем. Но это не является оправданием сегодняшней глупости. Я учил тебя, и если ты не можешь тянуть свою лямку и выполнять работу на этой ферме, значит, ты просто обуза для нас всех и следовало бы просто избавиться от тебя. Человек, который не в состоянии сам обеспечить себя всем необходимым, похож на охромевшего мула, совершенно бесполезного и всеми презираемого.

Ро застыл в недоумении.

Заметив его присутствие, Джесси на одно краткое мгновение взглянул на него. Это был всего лишь мимолетный взгляд, но его хватило, чтобы заметить, что его голубые глаза покраснели, а веки припухли от слез.

— Пахать вверх и вниз! — продолжал Анри. — Ведь это же надо! Никогда не слышал ничего более идиотского за всю свою жизнь! Все поле надо перепахать завтра же утром! И нам здорово повезет, если ночью не пойдет дождь и не смоет вниз по склону горы тот скромный слой почвы, что еще остался.

— Извини, папа… — прошептал Джесси.

— «Извини!» В этом ты весь, — проворчал отец. — Боже милостивый, Джесси! У нас же не прекрасный участок у подножия горы, где можно просто разбрасывать семена и ждать всходов. Мы имеем дело с каменистой скудной почвой и если не будем ухаживать за ней и заботиться, как о беспомощном младенце, она просто-напросто уморит нас голодом.

— Да, папа… — прошептал Джесси.

— Ты мой сын, и я люблю тебя. Но я не могу позволить, чтобы мы голодали из-за твоей непроходимой глупости, — заявил Анри. — Мы пойдем сейчас в дровяной сарай. Там есть одно средство, которое, может, вобьет в тебя хоть немного здравого смысла.

Ро отступил в сторону, когда двое мужчин прошли мимо него и вышли в дверь, избегая встречаться с ним взглядами. Он стоял, лишившись дара речи от потрясения. После их ухода повисла странная тишина, и Ро обратил внимание на единственного оставшегося обитателя, а вернее, обитательницу хижины.

— Бог мой, из-за чего так разозлился твой отец? — Мегги подняла глаза от ежевики, которую перебирала. На щеках остались следы слез, но серо-голубые глаза твердо встретили его взгляд.

— Ты слышал достаточно, чтобы понять. Он неправильно вспахал поле. — Ро кивнул.

— Да, это я понял. Но почему Анри так разбушевался? Почему он говорил Джесси такие ужасные вещи? Я знаю, бедный парень туповат, но он ни на кого не держит зла. Как мог Анри разговаривать с ним так, грозить, что избавится от него? Он что, собирается бить Джесси?

Мегги взглянула на Ро. Губы ее были плотно сжаты, но не столько от гнева, сколько от отчаяния.

— Папа любит Джесси. Он любит его больше, чем ты даже можешь себе представить. Именно потому, что он любит Джесси, он силой заставляет его и делать все правильно, и вести себя правильно.

Глаза Мегги снова наполнились слезами, она встала и подошла к очагу подбросить дров, явно не желая, чтобы Ро видел ее плачущей.

— Не волнуйся! Папина порка не причинит ему большого вреда, да это и необходимо сделать.

— Это необходимо сделать! — Ро гневно повторил девушке ее же слова. — Что необходимо сделать? Парень обделен умом и совершил ошибку. Но неужели он заслуживает порки?

— То, что ты думаешь обо всем этом, Ро Фарли никого не интересует! — отрывисто ответила Мегги. Затем она шумно вздохнула — казалось, что выходит воздух из детского воздушного шарика. — Ты просто не понимаешь, Ро, — сказала она, снова отворачиваясь от него. — Папа и я не вечно будем рядом с Джесси, чтобы оберегать его. — Мегги вяло помешала золу на решетке. — По крайне мере, мы в этом не уверены. Нам надо убедиться сейчас, что Джесси в состоянии постоять за себя, что он способен жить нормальной и полноценной жизнью, если окажется среди незнакомых людей. Ему нельзя совершать глупые ошибки. Из-за глупых ошибок можно оказаться без пищи, а бывают зимы, когда ее не хватает на всех. Если люди увидят, что Джесси ест, но не умеет сам добывать свой хлеб насущный, он станет для них все равно что енот или старый медведь, забравшийся в их кладовые. Они прогонят его или просто-напросто убьют за это.