Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена - Микаэл Геворгович Абазян

и у тебя еще две бутылки… Но нет — это не тот унизительный щелчок, которым сильные мира сего показывают свою власть и требуют немедленного исполнения своего приказания. Это улыбка и информативный знак. И все. Она продолжает свою честную работу, а мы продолжаем свою жизнеспасительную беседу. Мы лишь должны будем потом заплатить ей за труд и заведению за услуги. Кстати, в старой версии этого клуба любой посетитель мог выполнять роль официанта. Пять минут, час, день — сколько душе угодно.

— Что, серьезно? — удивился Аарон.

— Честно! Я сам, бывало, разносил бутылки, — подтвердил Филипп.

— Хм, странно. Так что теперь?

— А теперь давай-ка по-быстрому выпьем за честный труд!

Звон стекла. Большие глотки пива. Горстки соленых орешков.

— Честный труд… — хотел было продолжить Филипп, но задумался, а после заговорил другими словами.

— В чем сходство между официантами и артистами? Вот такой вот вопрос тебе хочу задать. Ты подкинь версию, а я пока в туалет схожу.

Встав из-за стола, Филипп почувствовал, что уже успел захмелеть. Давно он не был в таком состоянии, и перспектива продолжения этого занятия ему была по душе. «Даже в туалете все по-новому», — заключил он, проведя там пару минут.

— Ну? — игриво спросил он юношу, вернувшись к столу.

— Я буду двигаться от официантов, — решил тот. — Они нас обслуживают, а значит и артисты должны в каком-то смысле нас обслуживать.

— А ты сам с этим согласен?

— Ну… нет, — нерешительно ответил Аарон.

— А если заменить неуместное здесь слово «обслуживать» на благозвучное «помогать»? Официанты помогают нам приятно провести время. Они делают все то, от чего мы можем устать, собравшись поесть, попить и посидеть в хорошей компании. И артисты помогают нам, но их сфера деятельности немного иная: они помогают нам понять себя, а уже через это и жизнь…

— Но ес…, — захотел что-то добавить Аарон, но Филипп не остановился, и даже привстал.

— …и если бы кто-либо из актеров смог бы дать нам понять себя и жизнь полностью, то эта профессия была бы уже никому не нужна, — завершил он и, легонько пошатываясь, снова опустился на стул, довольно улыбаясь. — Твое здоровье, принц Датский!

— В принципе, ничего нового я не услышал, — неторопливо сказал юнец, — но звучит это как-то приятно, что ли…

— Что именно? — попросил уточнить Филипп.

— То, что без нас трудно, — улыбнулся Аарон. — Но вот мы хотим стать артистами, я хочу, чтобы у нас был свой театр, скоро мы будем играть Ромео и Джулию… Не скрою, у меня есть амбиции. Но я почему-то смотрю на театр как…

Он ненадолго замолчал, пытаясь в уже немного затуманенном уме сформировать мысль и подобрать правильные слова. Он переводил взгляд то со стоящей перед ним пустой кружки на противоположную стену, потом обратно, потом на Филиппа и снова на кружку. Наконец он сказал:

— Мне театр кажется не таким уж святым местом, каким его нам рисуют. Мы должны в нем работать, на нас должны смотреть, мы будем рассказывать истории, люди будут говорить о нас и наших спектаклях. Это, надеюсь, и гастроли, и кино, и свои студии, но будет ли меняться мир вокруг нас или же мы просто будем шестеренками в общем механизме?

Филипп знаком попросил еще две бутылки пива. «Быстро же я тебя раскрутил», — думал он, внимательно глядя Аарону в глаза.

— Принц, если ты считаешь, что мир есть механизм, а мы в нем лишь детали — покажи это своему зрителю и заставь его задуматься об этом. Сможешь?

Аарон лишь пожал плечами. Сегодня ему уже не хотелось говорить на эту тему.

— Думаю, что смогу, — ответил он, пьяно улыбнувшись.

— Ну и прекрасно, — подхватил его Филипп, и неожиданно заговорил о вчерашней встрече с группой. — Кстати, ты обратил внимание на то, как серьезно подошли к работе некоторые из твоих сокурсников? Я пока не буду называть имена. Мне интересно, почувствовал ли ты то же самое. Мне лично это дало большую уверенность в том, что у нас получится сделать хороший спектакль.

Сказав это, он стал выжидающим взглядом сверлить Аарона. Тот не заставил себя ждать.

— Мне запомнились Саад, Я'эль, Зои и Алекс, — сказал он и как бы сразу протрезвел и обрел силы и интерес к продолжению встречи.

— Да, — согласно закивал Филипп, — они вчера блистали. Ну, Зои-то мы ранее успели помочь, когда обсуждали кормилицу Анжелику, и она впитала эту информацию и стала работать над своим персонажем. Но вот остальные со своими маленькими ролями сделали все самостоятельно. Саад очень убедил меня, рассказав о себе — я имею в виду об отце Ромео — причем не забывая о том, что его могут звать Люченцо. Между нами, мне это очень польстило. Я'эль же придумала своему аптекарю интересное прошлое. Понимаешь, она не будет все это использовать на сцене, она не будет об этом говорить, но она знает, кто она есть… то есть он. Я не сомневаюсь, что если бы в средние века делали операции по смене пола, она бы использовала и это обстоятельство. И Алексу хватило лишь одной подсказки, чтобы он стал думать и копать. Я бы еще отметил старания Симона. Дэйвид, Роберт и Пан проснутся, скорее всего, вместе. Они хорошие, дружные ребята, как мне кажется, нет?

— Да-да, с первого курса одной компанией.

— Ну и ладно. Я не удивлюсь, если Фред объявится ближе к концу, и не удивлюсь, если узнаю, что он активно работает над собой. Спокоен насчет девочек, за исключением Ариадны, а также Мартин немного беспокоит меня. Мне он кажется немного скрытным. Это так?

— Мартин — сноб. Когда ему с Ариадной дали главные роли я почему-то в первую очередь подумал: «это чужие герои».

— Что значит «чужие герои»? — поинтересовался Филипп.

— Это за которых душа не болит. Ну, не из нашего двора… они чужие, — пытался объяснить ему Аарон.

— Они что, сторонятся вас? Высокомерны?