Mass Effect: Возмездие - Drew Karpyshyn

— Рассказывайте, что случилось с остальными, — приказала она.

— Ледиус, Эрастиан и я отстали от остальных, чтобы осмотреть дополнительные отсеки, — ответил один из них. — Они столкнулись с вражеским отрядом. Когда мы прибыли на место, бой уже закончился, и все они были мертвы.

— Все шестеро? — спросила она, недоверчиво повышая голос.

— Большинство убиты в рукопашном бою. Похоже, на них напали сзади из засады трое или четверо противников.

— Их тела будут возвращены к Палавену, — заверила их Динара, — а их души вернутся в легион.

Все шестеро турианцев склонили головы и застыли в минуте молчания. Затем Динара включила передатчик в шлеме.

— Мы готовы улетать. Запечатайте этот сектор.

— Так точно, командир.

После короткой паузы раздались три длинных предупреждающих гудка сирены, за которыми последовал тяжелый стук закрывающихся переборок, отсекающих все коридоры, ведущие к поврежденной части станции, так чтобы не подвергнуть декомпрессии весь комплекс, когда турианский шаттл отстыкуется.

Закончив с этим, турианцы поднялись на борт своего корабля. Жнецы заставили Грейсона последовать за ними. Шаттл был небольшим, но в нем хватало места для десяти пассажиров, не считая двух пилотов в кабине. С каждой стороны было по пять сидений, смотрящих друг на друга.

Двое турианцев прошли вперед в кабину. Трое других заняли места с одной стороны, а Грейсон и командир сели напротив.

— Мы не можем предложить вам еды или питья, — извинилась Динара, устраивая Грейсона на сиденье. Кресло с трудом можно было назвать удобным — оно было сконструировано под комплекцию турианцев. — Все наши припасы турианские. Для вас они могут оказаться ядовитыми.

Жнецы кивнули головой Грейсона.

— Летим обратно на Цитадель, — приказала командир пилотам. — И передайте им, что мы спасли одного пленника. Похоже, ему понадобится медицинская помощь.

— Лучше всего передайте им скан сетчатки, — добавила она. — Он слишком накачан наркотиками и не помнит своего имени.

Двигатели запустились, раскручивая ядро эффекта массы. Пилот ввел координаты, и Грейсон ощутил знакомое давление, когда корабль стал разгоняться до скорости света, двигаясь в сторону ближайшего ретранслятора.

Пока шаттл не вышел из сверхсветового полета, они оставались совершенно изолированными от внешнего мира, невидимыми для сканеров или радаров и были не в состоянии передавать или принимать сообщения — идеальный момент для удара врага, притаившегося внутри.

Грейсон почувствовал, как Жнецы набирают энергию, и начал бороться с ними изо всех своих сил. Он не особо любил турианцев, но не хотел, чтобы его освободители пострадали… особенно от его собственных рук.

Все на борту, кроме него, были вооружены и одеты в броню. Вполне возможно, ему удастся убить двоих или даже троих, но остальные быстро прикончат его. В тесноте шаттла использовать огнестрельное оружие было опасно, но они могли пустить в дело ножи или просто забить его до смерти прикладами штурмовых винтовок. Это будет грубо, жестоко и некрасиво. Он не хотел уходить из жизни таким образом.

Жнецы были слишком поглощены турианцами, чтобы обрушить на Грейсона очередную волну мучительной боли, но его попытки помешать их планам привели лишь к тому, что его лицо исказила жуткая гримаса.

Капитан турианцев взглянула в его сторону, и ее глаза в тревоге расширились.

— Вы в порядке? Что случилось?

В ответ кулак Грейсон со всей силы врезался ей в голову, разбивая стекло шлема и твердый панцирь, закрывающий лицо, мгновенно убив ее. Разум Грейсона испустил безмолвный крик боли, когда кости его руки треснули от силы удара.

Не замечая его страданий, Жнецы выпустили мощную биотическую волну, направленную на трех турианцев, сидящих напротив, прежде чем те успели среагировать на жестокое убийство своего командира. Биотическая сила приподняла их с кресел и ударила о стену корабля позади, выбив воздух из легких. Они свалились на пол, пытаясь восстановить дыхание.

Неповрежденной рукой Грейсона Жнецы вытащили пистолет из-за пояса капитана. Затем заставили его встать и сделать три смертельных выстрела в беспомощных турианцев на полу.

Пойманные врасплох этим непредсказуемым нападением, двое турианцев в кабине только сейчас вскочили со своих кресел, чтобы помочь друзьям. Грейсон выпустил из руки пистолет и бросился к ним с такой скоростью, что мир вокруг превратился в размытое пятно.

Здоровой рукой он обхватил запястье ближайшего турианца и рывком бросил его на пол, отшвырнув в хвост шаттла, где тот с тяжелым стуком приземлился он тела своих сородичей.

На все это ушло ровно столько времени, чтобы второй турианец успел поднять штурмовую винтовку. Но когда он нажал на курок, Грейсон ударил по стволу, опустив его вниз. Поток пуль, отразился от пола шаттла и рикошетом разлетелся по всей кабине.

Несколько пуль попали в Грейсона: одна прошла через плечо поврежденной руки, другая через колено, еще две попали в бедро. Раздался крик боли — это оглушенный турианец в хвосте шаттла тоже поймал несколько выстрелов.

Грейсон выбил винтовку у противника своей здоровой рукой так же легко, как рассерженный отец отнимает игрушку у разбаловавшегося ребенка. Он размахнулся винтовкой, словно дубинкой, обрушив ее на шлем турианца. Послышался приглушенный хрип, и бесчувственное тело свалилось на пол.

Игнорируя боль от пуль в колене и бедре Грейсона, Жнецы развернули его на месте, заставив прыгнуть в заднюю часть шаттла, где еще живой турианец пытался подняться на ноги. Удар Грейсона отправил его обратно на пол. Затем Жнецы заставили Грейсона поднять ногу в тяжелом ботинке и ударить турианца в спину, а потом еще раз, и еще раз, и еще, ломая кости и позвоночник, разрывая легкие, отчего по полу растеклась лужа пузырящейся сине-фиолетовой крови.

Только когда тело турианца под башмаком Грейсона превратилось в безжизненную, бесформенную массу, Жнецы остановились. Целенаправленными движениями, но без спешки, они сложили все тела — в том числе и все еще не пришедшего в сознание турианца, которого Грейсон ударил прикладом по голове, — в воздушный шлюз.

Если бы Грейсон сохранял контроль над своим телом, его бы, наверное, стошнило от столь жестокой расправы. Но Жнецы не давали ему проявить никакой физической реакции.

Ужаснее всего казалось то, с каким холодным, эффективным расчетом вся эта дикая атака была спланирована и приведена в исполнение. Грейсон не чувствовал злости или ярости со стороны Жнецов — они просто использовали его в качестве оружие. Это побоище не было продиктовано ненавистью или хотя бы садистским желанием уничтожить органическую жизнь. Жнецы проанализировали ситуацию, определили оптимальный порядок действий и последовательно реализовали их без малейшего намека на эмоциональность.

Это больше всего остального приводило в ужас человека, ставшего для них вместилищем. Казалось, это символизирует неотвратимость Жнецов, то, что ничто не способно остановить их в их непреклонном, бесстрастном преследовании поставленной цели.

Когда все тела были сложены в шлюзе, Жнецы заставили Грейсона занять место в кабине. Его здоровой рукой они ввели ряд команд, сначала отключив передатчик, а затем выведя шаттл из сверхсветового режима.

Грейсон был опытным пилотом, но его не учили управлять турианскими кораблями. В одиночку ему, скорее всего, пришлось бы осваивать системы методом проб и ошибок, но Жнецы действовали с точностью и уверенностью. Они обладали доскональным знанием турианской технологии, и у него возникло лишь одно разумное объяснение.

Жнецы собирали информацию о нем и его окружении, записывая все, с чем сталкивались. Он не знал, сколько чужаков захватило его голову; иногда казалось, что это лишь одно существо, а иногда, что их там миллиарды. В любом случае, можно было предположить, что они могли делиться между собой любой информацией, которую собирали. Следуя этой логике, если Жнецы когда-либо владели турианцем достаточно долго, они могли выучить практически все, что можно об их расе. А сейчас они использовали Грейсона, что узнать все о человечестве.

Жнецы нажали кнопку продувки шлюза, выбросив тела в ледяной вакуум космоса. Затем они заложили новый курс — слишком быстро, чтобы Грейсон успел разобрать цель назначения, — и снова прыгнули на сверхсветовую скорость. После этого, несмотря на его героические попытки противостоять их воле, Жнецы закрыли его глаза и заставили заснуть.

Глава 12

Занимаясь на беговой дорожке, Kали концентрировалась на своей технике. Она не верила, что можно просто монотонно передвигать ноги, пока не запыхаешься и не взмокнешь от пота. Для нее бег был настоящим искусством — содержание следовало форме. Она поддерживала оптимальную длину шага, сохраняла дыхание под контролем и сосредоточилась на движениях рук в такт с каждым шагом. Ее темп никогда не сбивался с заданного ритма, и километры — да и минуты — катились незаметно.