Матрёшка, или Побег из Москвы - Семен Ютов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Думаешь, это потом влияет на ограниченность человека в мыслях и действиях? – спросил ФАС.
– Не знаю! Наверное, нет! Все же смотрят в потолок, но не все вырастают ограниченными. Тут что еще понимать под ограниченностью. Какие-то границы всегда должны быть. Иначе – хаос.
– Ну, я не в морально-этическом смысле, конечно! Я имею в виду – зашоренность, узость и шаблонность мышления. Это же массовое явление. Возможно, маленький человек видит этот потолок и думает, что все – это границы мира. Все равно что верить в то, что земля – плоская, и можно упасть за горизонт. А один на тысячу таких, наоборот, будет уверен, что за ним – только начало огромного мира. И прогулка с мамой в коляске подтвердит эту гипотезу.
– Я вообще сомневаюсь, что такие малыши способны к такого рода мыслям. Мозг еще слишком неразвит. Но пофантазировать, конечно, можно. Особенно если учесть, что никогда не узнаешь правду наверняка.
На этом их дискуссия, как и сама прогулка, подошла концу.
***
Лето выдалось переменчивое. Долгое время, почти до середины июля, как будто в тропиках, лили дожди. Они делали это каждый день, иногда имели наглость появляться одновременно с солнцем, и старались победить его, затмить своей водой свет и тепло. В такие моменты дождь не казался символом любви между небом и землей, а скорее каким-то наказанием за копящиеся снежным комом грехи человечества.
И вот тропики сменились экватором. Полюса земли не сместились, нет, но в Москву пришла сорокаградусная жара. Тучи посчитали, что свое они отработали сполна, и можно уйти на заслуженный отдых. Вернутся они уже со снегом в их необъятных телах.
Несмотря на погоду, прогулки продолжались, как и разговоры…
– Меня не перестает поражать наша природа, природа человека – смущенно задумался вслух ФАС, – Было такое, что человек на другой стороне улица бьется в конвульсиях, но ты проходишь мимо и не помогаешь ему. Женщине тяжело поднять по лестнице коляску с ребенком, и ты ей помогаешь. Почему так все по-разному?
– Но никто не отменил нашу падшую природу. Мы ставим свое удобство и свой комфорт выше других людей и их нужд. Чтобы помочь человеку на другой стороне улицы, надо перейти на эту другую сторону улицы. А мы спешим, у нас дела, и нет времени на все это. Да вообще, ему кто-то другой поможет, вон уже кто-то обратил внимание, а я пойду своей дорогой. Помочь женщине с коляской – это легко и приятно. Она вот тут, перед тобой, очень удобно – помог, получил свое "Спасибо Вам большое", почувствовал себя лучше, чем ты есть на самом деле, и пошел дальше, это ж было по пути.
– Да, ты абсолютно права. Порой мне приходит в голову такое сравнение, что жизнь – это как игра в дартс: все целятся в десятку, но попадают немногие. А какую цель ставим мы? Может эта цель неправильная? И каковы средства для достижения этой цели?
– Для православного человека цель предельно ясна и понятна – это спасение. Причем спасение в смысле соединения с Богом, т.е. спасение от греха. И средства для достижения этой цели не могут быть греховны.
***
– Как ты думаешь, сколько у нас будет детей? – просил он у нее.
– Ну это как Бог даст.
– А сколько бы ты хотела?
– Сложный вопрос… Мне недавно приснился сон. Мы стоим с тобой на берегу озера. Вода тихая, гладкая, и отражение как бы умножает нас в два раза.
– То есть двое детей?
– А лучше все-таки трое, – сказала она и улыбнулась.
– А если не будет столько?
– Значит, не будет.
– Ну ладно тебе, погрустнела сразу!
– Нет, просто я задумалась, а что нас вообще ждет впереди. Мы с тобой, считай, вне закона, а рассуждаем о том, сколько детей у нас будет. Давай лучше не будем.
– Хорошо! Я понимаю, о чем ты, но иногда так хочется помечтать, построить планы, даже если понимаешь, что дальше твоих мыслей все может и не пойти.
– Давай лучше зайдем в кафе, что-то захотелось попить прохладительного, а то такая жара.
– Да, конечно! Вот кафе «Хо Ши Мин». Но сюда мы, наверное, не пойдем. Вообще забавно. Раньше кафе называлось «Сеньор». Потом переименовалось в «Халяль», и чуть позже окончательно стало носить название «Хо Ши Мин». Вот такая, не побоюсь этого слова, тенденция.
– Нет, давай в какое-то другое.
– Хорошо, вот следующее получше, думаю.
Они зашли и присели за ближайший столик приветливого кафе на углу улицы.
– Смотри, какое забавное название молочного коктейля – «Нирвана».
– Да уж. Они хоть понимают, что это значит? Выпьешь и окажешься в состоянии небытия, прекратишь себя субъективно осознавать?
– Да. Видимо, ассоциируют нирвану с каким-то состоянием наряду с блаженством.
– Не знаю, мне кажется, с этой точки зрения есть что-то общее между буддизмом и атеизмом. Ну, вот, посуди сама. В буддизме какая цель – эта сама Нирвана, т.е. слиться с ничто. В атеизме после смерти вообще ничего не происходит, т.е. тоже мы имеем дело с небытием. Просто буддисты стремиться к небытию, а к атеистам оно приходит само.
– Не могу сказать, что сильно разбираюсь в буддизме, но очень интересные рассуждения. Хотя, думаю, будь здесь буддист, он бы обиделся, если бы ты его атеистом назвал.
– Нет, ну, в буддизме же нет бога, как и в атеизме. Получается, буддизм – это такая атеистическая религия, если можно так выразиться. Будда – это же не бог, и стремления к богу, хоть какому-нибудь, там тоже нет. Какой-нибудь классический язычник поклоняется какому-то богу, приносит ему жертвы. Понятно, что его бог – на самом деле не бог, а совсем наоборот, но тем не менее, язычнику проще, мне кажется, объяснить, что Бог – Он един, и ты, дорогой, не то делаешь. А у буддиста и атеиста вообще такой субстанции нет, один воспринимает мир как иллюзию, плод воображения, другой – как объективную реальность, в которой нет места сверхъестественному.
***
Осень. Снова этот непонятный дождь, который не знает, идти ему или нет: то прольется скупой слезой, то перестанет, то вдарит с новой
