Лотосовый Терем - Тэн Пин

— Третий… третий глава… четвёртый глава… — послышался за дверями боязливый голос подростка. — Он уже несколько дней ничего не ест, лекарств не пьёт, и… не выходит из комнаты.

— Что это значит? — мрачно посмотрел на него Цзи Ханьфо.

Юнь Бицю снова закашлялся, молча глядя на сапоги всех присутствующих, даже на Цзи Ханьфо не посмотрел.

— Карта ста восьмидесяти восьми тюрем пропала из моей комнаты.

— У каждого из нас была часть этой карты, как же все они оказались у тебя в комнате?

— Я украл их в этом году на праздник Юаньсяо, когда все в усадьбе напились до бесчувствия, — прямо ответил Юнь Бицю.

— Вот как? — на лице Цзи Ханьфо не отразилось никаких эмоций.

— И ещё… — он снова кашлянул. — В городке Атай… Ли Ляньхуа из Благого лотосового терема…

Едва прозвучали эти слова, все невольно переменились в лице. То, что кто-то из «Фобибайши» вступил в сговор с Цзяо Лицяо, подозревали уже давно, признание Юнь Бицю никого не удивило, зато всех потрясло, когда он вдруг упомянул Ли Ляньхуа.

— Ли Ляньхуа? — вскрикнул Ши Вэньцзюэ.

— Ли Ляньхуа убил я, — равнодушно ответил Юнь Бицю.

Утратив дар речи, Ши Вэньцзюэ в ужасе уставился на него.

Даже всегда спокойный Цзи Ханьфо едва не утратил самообладание.

— Между вами не было ни вражды, ни ненависти, зачем тебе его убивать? И где тело? — тяжёлым голосом спросил он.

— Между нами не было ни вражды, ни ненависти, — тихо ответил Юнь Бицю. — Я и сам не знаю, почему убил его, может, с ума сошёл. — Он произнёс эти слова с таким хладнокровием, что ничуть не походил на безумца.

— Где тело? — наконец не сдержавшись, рявкнул Цзи Ханьфо. — Где тело?

— Тело? Его тело я… подарил Цзяо Лицяо, — улыбнулся Юнь Бицю и пробормотал: — А вы не знали, что она очень хотела получить его труп? Мёртвый Ли Ляньхуа — лучший подарок для Цзяо Лицяо.

Ши Шуй со звоном выхватил меч. Он лучше владел плетью, и меч, висевший на поясе, давно не извлекал из ножен. В прошлый раз он обнажал этот меч двенадцать лет назад, намереваясь убить Юнь Бицю — и двенадцать лет спустя, снова вытащил его из ножен, и снова — с намерением убить Юнь Бицю.

Когда Ши Шуй обнажил оружие, Юнь Бицю прикрыл глаза, приготовившись к смерти, лицо его стало ещё более спокойным, до странного умиротворённым.

— Постой.

Прежде, чем Ши Шуй ударил, Бай Цзянчунь вдруг заговорил.

— Похоже, он что-то скрывает. Никогда не поверю, что Бицю способен на такое, я убеждён, что эти двенадцать лет он искренне раскаивался. К тому же, ни сдача врагу карты ста восьмидесяти восьми тюрем, ни убийство Ли Ляньхуа не несут ему совершенно никакой выгоды…

— Жирный гусь, он очарован Цзяо Лицяо, что выгодно этой ведьме, то выгодно и ему, — колко бросил Ши Шуй. — Ради ведьмы он предал главу ордена и бросил друзей, смерти не боится, что ему ничтожная карта да человеческая жизнь?!

— Нет! Нет! В этом деле есть сомнительные места, — покачал головой Бай Цзянчунь и пристально посмотрел на Цзи Ханьфо. — Глава, можешь дать ему десять дней? Бицю всё равно так болен, что далеко не убежит. То, что карту раскрыли — дело серьёзное, если в «Сотне рек» есть другие предатели, он лишь несёт ответственность за чужие проступки, если убить его сразу, разве не лишимся свидетеля?

— М-м, — кивнул Цзи Ханьфо, равнодушно глядя на Юнь Бицю, а затем медленно, серьёзным и веским тоном проговорил: — В этом деле за день вода не спадёт и камни не обнажатся, живи пока, «Сотня рек» — не место резни, а ты — не безвинно погибший.

Юнь Бицю остолбенело слушал, его поначалу ясный взгляд постепенно затуманивался, и неожиданно он снова закашлялся.

— Глава. — Пусть Ши Шуя и обуревала жажда убийства, всё же он послушался Цзи Ханьфо — раз тот сказал не убивать, он и вложил меч в ножны. — Он ранен.

Цзи Ханьфо протянул руку и надавил ладонью на точку байхуэй на темени Юнь Бицю, и, когда прощупал истинную ци, на его лице отразилось изумление. Бай Цзянчунь стоял рядом, помахивая рукавами.

— Он ранен? — полюбопытствовал Ши Вэньцзюэ.

— Три меридиана нарушены, девять точек заблокированы, — Цзи Ханьфо был слегка поражён. — Тяжёлое внутреннее повреждение.

Все присутствующие растерянно переглянулись — Юнь Бицю много лет провёл в затворничестве, почти не выходил из дому, так когда же и где получил такое тяжёлое ранение?

И кто его ранил?

Цзи Ханьфо пристально посмотрел на Юнь Бицю — тот много лет был его другом, и много лет был его врагом.

Какую тайну скрывало это измождённое лицо?

Что он скрывает?

Ради кого?

Юнь Бицю сидел на кровати, кашляя и задыхаясь, под пристальными взглядами он закрыл глаза и притворился, что не видит их, словно теперь, пусть даже Ши Шуя и удержали, он больше не надеялся и не хотел жить дальше.

Глава 92. Запятнанный кровью меч

— Эй… Как думаешь, он умрёт?

В пустой комнате между четырьмя вбитыми в пол железными столбами стояла полностью металлическая кровать, прикреплённые кольцами к вершине каждого столба, к ней тянулись цепи из чёрной стали, приковывая человека на кровати за руки и ноги. На столбах висели металлические фонари с горящим маслом, освещая его до мельчайших подробностей.

Двое подростков двенадцати-тринадцати лет перевязывали лежащего на кровати — его принесли уже почти пять дней назад, но он так и не очнулся. Глава приказала лечить его лучшими средствами, и они использовали лекарства на вес золота одно за другим. Пусть он не умер, и рана не ухудшилась, но не наблюдалось и никаких признаков, что выживет.

Всё-таки ему грудь насквозь проткнули, сломали ребро и пронзили лёгкое — кто после такого не останется едва живым?

— Тсс… Как думаешь, зачем глава приказала спасти этого человека? Я здесь уже три года и видела только, как глава убивает, ни разу она никого не спасала, — прошептала девочка в красном. — Он красивый и стройный, неужели… Неужели он… — Её лицо стало пунцовым.

— Что? — не понял мальчик в синем, ещё не познавший чувств.

— Возлюбленный главы, — промямлила девочка.

Подросток в синем расхохотался и с загадочным видом указал на соседнюю комнату.

— Юйде, ты ошибаешься, возлюбленный главы — там, и это может быть только он.

— Там? — удивилась Юйде. — Я знаю, что там уже давно кто-то заперт, но даже голоса не слышно. Кто в той комнате?

— Не знаю, — покачал головой мальчик. — Этого