Набег язычества на рубеже веков - Сергей Борисович Бураго

class="v">чтобы были слова горячи.

В самом сердце степи, в месте сечи,

где дорога ногой в галифе

запускает, как мячик картечи,

одинокий мотор УКВ

на орбиту такого молчанья,

на такую далекую смерть,

что на сердце степи мирозданья

боль орлиным курганам терпеть.

По согласным, по полузвукам

собираю слова в маршрут.

К горизонту с незримым плугом

через поле меня ведут

беспокойная зависть вотчин,

бесприютный полет равнин.

Травяные ветра пророчат,

то ли отчество произносят,

выгибают земные оси,

в птичье небо вгоняют клин.

2. Винница

Винница.

Узница.

Какая разница

на какой улице по лицу слеза.

Во дворе детвора – вороти со двора.

Умница,

без вины странница,

улыбается, локтем прикрыв глаза.

Винница.

Кляузница.

Разлучница.

Юность отцовскую

с детством сыновьим встретила.

Ветер вспугнул сирень —

птицей рванулась тень.

Главная улица всеми трамваями медлила.

Городом правила гром приносящая лучница.

3.

Когда ты будешь жить в многоэтажном доме

на первом этаже вдоль узкой мостовой,

расхлябанный январь в крещенье, на изломе,

в созвездьях дат и цифр пропишет адрес твой.

К нему от октября почти что треть столетья.

Стою, преображен, у снежного крыльца.

В распахнутом миру тревожно спят созвездья.

Во сне плывет апрель к началу от конца.

Апрельская война, ташкентские невзгоды,

где вы теперь? Кто я, уйгурская родня?

Поземкой по Днепру снег водит хороводы

в то время, как журчит из детства Сырдарья.

Из киевских пещер подземка вылетает,

поспешно тормозит и щурится на свет.

Мгновенье тишины товарняки взрывают.

Зевает проводник, закутываясь в плед.

Всю Шепетовку ночь окутала стеженой

фокстротом поездов железной немотой.

Прабабушка читает напряженно

немецкий стих. Внук ждет отца.

Стеной

уходит зимний лес за перевалы.

Провалы детской памяти тревожны:

там красная машинка побывала;

там, в госпитале, смерть, как жизнь, возможна;

там не кричи – от крика в красный бубен

ударит полоумный надзиратель;

там нет родных. Закусывая губы,

ты существуешь призраком в палате.

Ты – в середине января и века

заложником грядущего отцовства,

где будет море, озеро и остров,

где внукам перейдет библиотека.

4.

Январь скребет в окно костлявой тенью клена.

Проходит человек, как стыд или испуг.

Распахнут серый свод бетонного разгона.

Тугие купола засасывают звук.

Мы сами по себе – предметы ритуала.

Продленное родство, отсрочка до поры.

От гордости тошнит. Над Крымом покрывало

окутает полет желтеющей норы.

Твоя болезнь – нора чернобыльского плеса,

чей берег освящен в глубинах Лаврских круч.

Сочельник тормозит зубчатые колеса,

протискивая в них, разламывая луч.

Сочельник отстает, как праздник полустанка.

Колеса крошат свет, как снежную крупу.

Там с горок детвора слетается на санках,

восторженно скользя на птичью волошбу.

Там, на другом витке стеклянного пространства,

сквозь молодой сосняк морозного числа,

к тебе протянут луч из звездного убранства,

влекущий за собой, как крымская яйла.

5.

Районная весна бетонного покоя.

Ночная маята зеркальных мостовых.

Оранжевые крабы пред тобою

играют в прятки в лужицах своих.

Ты разведен, как петербургский мост,

над городом застывший на ходуле.

Твою тоску, как дирижабль, раздули,

к больничной койке прицепив за трос

на том конце холодного испуга,

где у ворот степные фонари,

где тени – заключенные по кругу —

вворачивают жизнь в календари,

протаптывая в памяти тропу,

как после затяжного снегопада.

Ты погружен в процесс полураспада,

ты – атом, нарушающий табу.

6.

На окраине циферблата

выгуливать меланхолию

в развалинах римских цифирий.

Пропивать с археологом

промежутки пространств

между тем, что не сделал,

и тем, кем ты будешь

на винтовой лестнице,

прижимаясь к перилам щекой,

перед тем как очнутся

за тетрисом.

7.

Спиши меня на гордость и обман

на перевоплощенье очевидца,

в тень города, в котором великан

хранит устои внутренней границы

за площадью январского кольца,

от побережья в полурасставаньи,

когда в разгаре речи у признанья,

ответит сын вопросом про отца.

2002 г.

Примечания

1

Язык и культура. Первая международная конференция. Материалы. – К.: КНПВО «Полиавт, лтд.», 1992. – с. 3–10

2

Язык и культура. Шестая международная конференция. – T. 1. – К.: Collegim, 1998. – с. 31–35.

3

Парадигма цивилизации третьего тысячелетия. – К.: Kiev, 1997. – с. 95–104.

4

Мова і культура. Наукове видання. – Вип.1. – Т. I. – К.: Видавничий дім Дмитра Бураго, 2000. – с. 37–46.

5

С.Б. Бураго. Александр Блок. – К.: Издательский дом Дмитрия Бураго. – К., 2005.-е. 341–367.

6

Язык и культура. Пятая международная конференция. – Т.1. – К.: Collegium, 1997 – с. 14–24.

7

Бураго С.Б. Александр Блок. – К.: Издательский дом Дмитрия Бураго, 2005. – с. 265–341.

8

Бураго С.Б. Александр Блок. – К.: Издательский дом Дмитрия Бураго, 2005. – с. 235–265.

9

Язык и культура. Четвертая международная конференция. Материалы. – К.: Collegium. -1996.-с. 22–31.

10

Язык и культура. Вторая международная конференция. Доклады. – К.: Collegium, 1993. -с. 134–145.

11

Язык и культура. Третья международная конференция. Доклады. – К.: Collegium, 1994. -с. 273–282.

12

Вопросы русской