Дневники св. Николая Японского. Том ΙV - Николай Японский

9/22 августа 1902. Пятница.

Письмом пригласил старика о. Павла Савабе завтра в девять часов утра ко мне посоветоваться о возмущении Церкви Коодзимаци.

Закончено внесение в каталог новых книг, и сдан каталог Ивану Акимовичу для переписки в ходячий по рукам.

Все эти дни, на утренних и вечерних богослужениях, идет испытание вновь поставленных иереев в том, изучили ли они отправление богослужений; оказываются достаточно изучившими, так что могут отправиться по своим местам.

10/23 августа 1902. Суббота.

О. Павел Савабе уверяет, что из подписавшихся ста двенадцати домов, не желавших иметь священником о. Алексея, наполовину приложили свои печати только будучи уверены, что этого желаю я; всего же, по его мнению, гораздо больше христиан, желающих о. Алексея, чем нежелающих. Итак, попросил я уяснить это собранием подписей. Потом ясно будет, как дальше поступить. Если христиане разделятся пополам, то нежелающим будет предложено избрать для себя другого священника, и пусть таким образом эта Церковь разделится на два прихода; кстати, ее и пора разделить, по обширности места, занимаемого ею. Если весьма значительное большинство и меньшинство окажется, то поступлено будет иначе.

11/24 августа 1902. Воскресенье.

О. Павел Савабе поручил собрание подписей для уяснения, что о. Алексея любят и желают иметь своим священником большая часть христиан Церкви в Коодзимаци, самым лучшим друзьям о. Алексея: Петру Секи, Ооуци Вада, Есида и оные были у меня для совещания, но увы! Оказались плохими защитниками своего патрона. Пришли возмущенные и рассерженные: «Как–де Епископ, обещавши не переменять решение, ныне переменяет его?»

— Успокойтесь! Я и не думал пока переменять решение, и не о том теперь речь, а об уяснении, сколько христиан желают о. Алексея. Вот противники его предоставили, что только семь домов на его стороне из ста восьмидесяти девяти; о. Павел Савабе говорит, что это поразительная неправда, что большая половина христиан желают его; так вот помогите уяснить, что это правда. Я дам вам лист за моею печатью для собрания подписей.

— В таком случае нам нужно еще удостоверение, что вы не говорили Пантелеймону Сато, будто приказываете христианам заявить приложением печатей о нежелании иметь священником о. Алексея Савабе.

— Сейчас же получите его.

Отправившись в канцелярию, велел изготовить два листа, — один с подписью, что приглашаю подписаться желающих о. Алексея, другой, что не говорил Пантелеймону Сато, и так далее, что выше. Приложил к листам свою печать и предложил собеседникам. Но начались бесконечные их речи, с курением почти во все рты папирос такого убийственного табаку, что я должен был отворить все двери. Сколько я ни убеждал их сделать мирно и спокойно дело, весьма полезное для Церкви, в смысле уяснения истины и уличения во лжи противников, пустозвонные ораторы, дымясь, все больше и больше разгорячаясь, «как–де я верю им?»

— Потому–то и прошу вас уличить их во лжи, что не верю, чтобы они говорили правду.

Но я должен поверить безусловно, без всяких спросов, вот им, четырем, против ста двенадцати домов. А не верю, так «нет правды и порядка в Церкви»! И с этой руготнею, оставив приготовленные листы, отказались от дела, порученного им о. Павлом Савабе, оставили меня. Я зашел в канцелярию и велел известить о. Алексея Савабе, чтобы завтра побыл у меня: быть может, найдутся другие друзья у него, которые постараются за него.

12/25 августа 1902. Понедельник.

Новые священники, перед отправлением на свои места, снабжены антиминсами и всеми другими принадлежностями их священнослужения сполна.

Кроме сего, весь день наполнен смутою Церкви в Коодзимаци. Утром пришли и два часа мучили меня своими рассказами Савва Хорие и о. Семен Юкава. Хоть бы слово новое, чего бы я прежде не знал, что полезно было бы для поправления дела! А слушать должен был не моргнув глазом и не обнаруживая никаким другим знаком нетерпения и скуки. Савва Хорие говорил все время бледный, захлебываясь от волнения и остро наблюдая, слушаю ли я. Главная тема, что диакон Павел Такахаси возбуждает смуту; но сам же, не сознавая того, по–видимому, и доказал, что нет средств уличить Такахаси в этом. Когда Хорие призвал к себе Такахаси и стал укорять его, сей зарекся и заклялся, что ни душою, ни телом не повинен. «Я и утром, и вечером молюсь о вас, как бы о своем отце, — стану ли лгать? И вот вам моя клятва, что я ни на волос не причастен нынешнему волнению христиан против о. Савабе». Таковы были слова ПавлаТакахаси Савве.

— Так что бы я мог бы сделать, чтобы прекратить интригу Такахаси? Позови я его и укори, он и мне так же заречется, а между тем еще больше озлобится и горше станет мутить.

О. Семен Юкава начал было повествование всей истории возмущения; я послушал немного и сказал, что продолжение знаю на память. Предложил он потом практичный вопрос:

— Если из Коодзимаци попросят к больному, или для другой требы, как быть?

— Идите, конечно. Из–за глупости или озлобления мутителей не лишать же благодати освящения и спасения людей, быть может, ни мало не причастных их греху.

Скорым оправданием практичности сего наставления было приглашение из Банчёо–кёоквай от какого–то мутителя о. Романа Циба прийти окрестить внезапно заболевшего кого–то, приготовленного к крещению. О. Роман: «Идти ли?»

— Непременно, сейчас же идите и окрестите.

Он взял крестильный ящик, облачение и пошел исполнять.

В три часа неожиданно ввалилась ко мне в комнату толпа мутителей, человек восемь, и началось галденье.

— Какой ответ на наше прошение?

— Никакого; вам и не обещан ответ. Впрочем, я скажу вам потом что–нибудь, теперь же мне нужно исследовать правильность ваших заявлений. Вы показываете, что за о. Алексея только семь домов, против него — сто двенадцать, но я сомневаюсь, чтобы это было правильно.

— Почему же вы сомневаетесь?

— Хоть бы потому, что при собрании подписей вы употребляли обман, действовали моим именем, говоря, что это мой приказ.

— Этого не было.

— Недаром же мне этим уши прожужжали. Вот это и нужно проверить.

— Скоро ли это сделается?

— Быть может, в неделю, а быть может, и в месяц; когда кончится, тогда я дам вам знать.

— Нам надо поскорей! Ответ скорей! Мы не можем терпеть! — и так далее. Загалдели в несколько голосов. Что было делать, как, поджавши руки, молча смотреть на них?

— Мы недовольны решением и по прежнему прошению, — возгласил один из них.

— Это чем же?