Избранное (СИ) - Измайлова Кира Алиевна

– Надо же, чего только не выдумают, – сказал он, взглянув на мои рисунки. – В этом действительно ходят по улицам?

Я кивнула. Сюда бы Лиссу – если она начнет рассказывать об истории костюма с давних лет до современности, ее не остановишь!

– Неудобно, наверно, – сказал Грифон, глядя почему-то не на рисунок, а на меня. Должно быть, я помрачнела, вспомнив о кузине. – Впрочем, мне кажутся неудобными дзейлинские наряды, а Инна-Ро не может одеваться по-нашему. Видимо, дело привычки…

Я снова кивнула. Что тут скажешь?

– А какой нынче год? – вдруг спросил он, и я ответила, не успев задуматься. – Надо же… От какого же события вы считаете?

– От Возвращения, – удивленно ответила я. Неужели здесь все иначе?

– Что это?

– Я… я не знаю, – вынужденно призналась я. – То есть теперь догадываюсь – это тот день, когда Старая Птица вернула Солнце, но об этом никогда не говорилось, я бы запомнила!

– Но как-то ведь должны объяснять, что это такое? – Грифон смотрел на меня в упор, не мигая, и мне почему-то подумалось, что точно так же он сможет взглянуть на солнце, и оно не ослепит его. – Не может быть, чтобы все люди просто говорили – о, нынче наступает такой-то год от Возвращения, нужно откупорить бочонок вина и отметить! В такие дни всегда рассказывают истории. Или хотя бы сказки. И у нас, и в Дзейли, и у дикарей с южных островов…

– Нет, сударь, – покачала я головой, напрягая память. Вдруг хотя бы кормилица упоминала о чем-то подобном? Увы… – Может, в деревнях и рассказывают, но я, повторюсь, никогда ни о чем подобном не слышала. Но в книгах…

– Что там? – насторожился он.

– Дедушка не любит споров о божественном, как он это называет, а потому у нас в доме нет никаких сочинений на эту тему, – пояснила я. – Но когда мы были в гостях, я видела в одной книге рассуждение о том, что некий человек побывал… не помню, где именно, но точно не в чужой стране, где-то еще. А когда вернулся, рассказал о том, как там страшно, и о том, как нужно жить, чтобы после смерти угодить в лучший мир, а не в тот… Это и было Возвращение, а человека называют Вернувшимся. В него и верят, правда не везде.

Грифон резко встал и прошелся взад-вперед по дорожке. Чем-то он напоминал рассерженного кота, и мне подумалось: будь у него хвост, кончик бы наверняка подергивался от ярости. Впрочем, у грифонов ведь кошачий хвост, вернее львиный, так что я была не так уж неправа.

Однако когда он повернулся ко мне, от гнева не осталось и следа, только в глубине глаз еще полыхало пламя, но оно быстро исчезало.

– Если допустить, что ты не околдована так, что даже Инна-Ро не может этого определить, а в самом деле явилась сквозь тени из другого «где» и «когда», – произнес он, – то это нужно использовать. По твоим словам выходит, что прошло полтысячи лет с этого момента. Люди странно одеваются и ведут себя тоже не так, как теперь: вспомнить только твои поклоны! Однако это вполне объяснимо – с течением времени меняются и обычаи.

– И мода, – сказала я зачем-то и пояснила: – Моя кузина, та самая, пропавшая, хорошо разбиралась в истории костюма. Она как раз и сказала, когда нас переодели в замке: такие вот платья вышли из моды лет четыреста назад, а может, и все пятьсот. Хоть что-то сходится, верно?

– Если это можно считать важной деталью… – Грифон снова присел рядом со мной. – К слову, язык тоже меняется, а я неплохо понимаю тебя, ты – меня. Вдобавок ты смогла прочесть текст в книге, которую я тебе показывал, а она мне ровесница. Для тебя, наверно, и вовсе древность. С вековой давности трактатами толкователи бьются подолгу… Мне кажется, ты должна была узнать отдельные буквы, может, слова, но…

– Но, может, язык изменился не так сильно? – перебила я, не удержавшись.

– Кто знает… Есть и обратный пример: в Дзейли он не меняется не то что веками, а тысячелетиями, они свято блюдут его сохранность. Инна-Ро говорит, правда, что в отдаленных провинциях столичных жителей понимают с большим трудом, но это касается только разговорной речи, не письменной. Кто знает, не переняли ли потомки этот опыт, – задумчиво произнес он. – С Инна-Ро сталось бы привести все библиотеки в порядок и следить за ними даже после смерти.

Я не нашлась что ответить.

– Какой, говоришь, месяц и день у вас на дворе? – спросил вдруг Грифон и взял у меня записную книжку. – Луна полная, растущая, на убыли? Может, какие-нибудь звезды в это время года выглядят особенно ярко?

– Луна растет, – ответила я, – а звезды… Их почти не видно, такие тучи, но в это время года обычно лучше всего видно Венец – созвездие похоже на корону с большими звездами на зубцах.

– В какой оно стороне неба? На востоке?

Я кивнула и добавила:

– Летом видно только три звезды, те, что венчают зубцы, а зимой – Венец целиком. А еще в нем есть звезда, которая показывается раз в сто лет, а может и реже. Она становится все ярче и ярче, ее видно даже днем… Потом так же тускнеет и исчезает. – Я перевела дыхание. – Именно поэтому его вели… то есть Дар-Аррон назначил Испытание – при дворе сочли явление звезды хорошим знаком. Дедушка говорит, это предрассудки, но…

– Не раз в сто лет, а раз в сто тринадцать… – пробормотал Грифон и снова вскочил. – Иди сюда, посмотри!

– На солнце? – удивилась я, увидев, куда он указывает.

– Да. То есть не на него само. – Он поднял руку так, что широкая ладонь оказалась перед моими глазами, заслонив солнечный круг. – Немного выше и левее. Видишь?

– Кажется… да, – ответила я и прищурилась. – Звезда, которую видно даже днем! Та самая? У нас пока что можно рассмотреть ее только на рассвете или на закате, но она делается все больше и светит сильнее…

– А где она находится по отношению к солнцу – на рассвете и на закате? – тут же спросил Грифон, и я постаралась припомнить.

Он же принялся черкать в записной книжке, негромко ругаясь на отсутствие какого-то прибора под рукой, но сказал наконец:

– Позже посчитаю точнее. Пока выходит, что ты и впрямь говоришь о времени, которое наступит через четыреста пятьдесят с небольшим лет.

– И вы… так спокойно об этом рассуждаете? – после паузы спросила я. – Вы же сами предположили, что я могу быть лгуньей, сумасшедшей, околдованной или все это разом!

– Ты – да, а вот заколдовать блуждающую звезду никому не по силам. Она не меняла своих привычек примерно две тысячи лет, если верить ученым из Дзейли – а они большие любители наблюдать за небом и вычислять закономерности, поэтому не верить им смысла нет. И если я еще не позабыл уроков Инна-Ро, что вряд ли, и принял во внимание необходимые погрешности, то выходит… – Грифон улыбнулся. – Выходит, ты не лжешь.

– А может быть, кто-то подучил меня? – предположила я. – Тоже посчитал, как должна двигаться эта ваша звезда, и объяснил, что я должна говорить!

– Но зачем ему это?

– Не представляю… Я даже не знаю, где очутилась!

– В самом деле, я совсем забыл о гостеприимстве, – пробормотал Грифон. – Ты в замке Старой Птицы, Тесса.

– Это я и так понимаю, но… – я беспомощно развела руками. – Он не такой!

– В самом деле? Оглядись, неужели ты его не узнаешь?

Я послушно посмотрела по сторонам.

– Там нет никакого сада. Только парк, но он не слишком-то ухожен. И… А это что? За деревьями?

– Королевский замок, – пояснил Грифон и вздохнул.

– Постойте, я не понимаю… А это тогда?.. – я обернулась к лестнице, по которой мы спустились в сад, к дверям и стенам.

– Просто флигель, в котором я могу укрыться от придворных и прочих. Вообще-то я подарил его Инна-Ро за особые заслуги перед короной, но он не возражает, когда я гощу у него… Почему ты так удивилась?

– Кроме этого… флигеля, у нас ничего нет, – ответила я. Голос почему-то сел. – Вот это все… наверно, даже без правого крыла, и называется замком Старой Птицы. И дальше, вон там… только парк, я уже говорила о нем. Королевский дворец совсем в другом месте, возле столицы, до нее дня три пути…

– Вот даже как. – Грифон посмотрел на здание.