Знающий не говорит. Тетралогия - Людмила Астахова

– Еще одна побрякушка, еще один такой покровительственный жест, и наше соглашение будет разорвано, – прохладно сказала Джасс. – Одно дело выглядеть подстилкой в глазах таких же подонков, а другое дело, когда ты ведешь себя со мной так, словно только что вылез из моей постели.

Снаружи пламень, а внутри лед. Эльф в самом деле мог попасться в такую ловушку.

– А что бывает с теми, кто вылезает из твоей постели? У них уши заостряются?

Весь Инисфар знал, что она была любовницей сразу двух эльфов – Альса и Яримраэна. У них, говорят, можно и так. Мужчины совершенно не ревнивы и с радостью поделятся удовольствием с другом и сородичем. Интересно, как они это делали, по очереди или сразу втроем? Пошлые мысли лезли в голову как-то сами по себе.

– Тебе это не грозит, – широко ухмыльнулась Джасс. – Но ты рискуешь договориться до того, что вообще останешься без них.

Она тоже слышала эти сплетни. Они ее не задевали, скорее веселили. Если развивать мысль дальше, то почему бы не записать ее в полюбовники всех лангеров сразу? Один только Сийгин чего стоил. Иногда ему достаточно было бросить один взгляд на даму, чтобы та начала тихо млеть и мечтать о бурной ночи любви в его объятиях. Объятия и бурные ночи – пожалуйста, но больше от Сийгина ничего ждать не приходилось. Через день он уже не мог вспомнить имя очередной пассии. Лангеры вообще без зазрения совести пользовались своей славой в любовных делах направо и налево. Женщины их любили и не питали особой надежды на серьезные намерения.

Все высокие словеса о вечной любви на деле разбивались о тяжелые будни. Жизнь – она как громоздкий камень. Натаскаешься его за день, и уже не до высоких чувств. Теплое тело под боком, немного ласки – вот и вся страсть. Пард был прав, когда говорил, что Альсу несказанно повезло с возлюбленной. Она оказалась эльфу настоящей ровней. Такое бывает редко, чтобы женщина могла прикрыть твою спину в бою.

– Я не пойму, кому ты хранишь верность?

Джасс спокойно выдержала испытующий взгляд маргарца.

– Себе. Либо мы будем вместе работать, либо спать.

Спать с Дрэгором… или еще с кем-то… эта идея несколько раз посетила бывшую хатамитку, но здравый смысл победил. Такие, как Банн, умеют только владеть. Конем, домом, золотом, женщиной…

– Обычно я умею совмещать приятное с полезным.

– Я полезная, – заверила его Джасс, сменив тон на более миролюбивый. – И только.

Ей вовсе не хотелось ссориться с Дрэгором. От него много чего зависело. В том числе и ее нынешнее благополучие.

– Тогда сделай полезное дело, дорогая подруга, – улыбнулся Дрэгор, тряхнув своими смоляными кудрями. – Пропал один мой доверенный человек. И…

– Совсем иной разговор, дорогой друг, – ответствовала бывшая хатами. – И?

– И забери серьги… и все остальное. Они в самом деле всего лишь мой тебе подарок.

– Я подумаю.

Серебро пролежало на столе еще шестидневье, пока его не украла одна из Банновых наложниц. За что была нещадно бита. А Джасс собственноручно прикладывала к ее разбитому носу холодную мокрую тряпку. Но подарок так и остался бесхозным.

Снимать отдельный дом Джасс не решилась. Еще жив был в памяти ханнатский дом с его теплыми, прогретыми солнцем стенами, скрипучими ступенями и полосатыми рыбами в бассейне. Завести новое жилище все равно что изменить любимому, обмануть верящего. Но и продолжать кочевать по гостиницам ей тоже не хотелось. Проблема решилась как бы сама собой. В особняке господина Банна, что на Цветочной площади, Джасс поначалу отвели целое крыло, но она так и не сумела придумать, что делать с пятью комнатами на первом и тремя комнатами на втором этаже. В одной она спала, в другой ела и занималась делами, все остальные пустовали и зарастали пылью. Сколько ни изображай из себя благородную даму, а истинная природа лезет из каждой поры, как пот из усердного жнеца. Джасс не стала тратить усилия, чтобы в приватной обстановке поддерживать образ, созданный в Духову ночь. Никаких тебе причесок, побоку домашние платья и чепцы, туда же пуховые тапочки. Зимой в Маргаре не шибко холодно, но и не так тепло, как в Храггасе или Чефале. Не к добру припомнив свое несчастливое отрочество, Джасс подобрала под себя ноги в простых деревенских носках, которые по случаю прикупила на базаре. Она знала, как выглядит со стороны: широкая юбка поверх нижней рубашки и толстая шерстяная шаль на плечах, всклокоченная в приступе задумчивости шевелюра, обкусанные ногти. А если учесть, чем она сейчас занималась, то вот тебе портрет деревенской ведьмы.

– Колдуешь помаленьку?

Привычка Дрэгора подкрадываться со спины и заглядывать через плечо бесила Джасс несказанно. В ином случае он бы схлопотал чем-нибудь тяжелым в лоб, но сейчас она была занята.

– Выйди вон и закрой за собой дверь, – сказала она, не оборачиваясь и не отрывая взгляда от созданного только что узора из всяческого подручного мусора.

– Когда ты злишься, то начинаешь говорить с эльфийским акцентом, – промурлыкал маргарец.

А что сделаешь, если у кое-кого злиться получалось лучше всего? Стоит раз скопировать интонации, и больше от них не отделаешься.

– Когда ты шпионишь, то чересчур громко сопишь носом.

Дрэгор и не подумал уходить. Наоборот, он удобно расположился в кресле по правую руку. Красивый, томный и опасный, как неприрученный дикий кот.

– Я просто любопытствую. Все эти перышки, зеркала, свечки и ниточки. Только не говори, что ты так ищешь Жекка Крота.

На самом деле Джасс делала простейшую «ракушку» – ритуал примитивный, но никогда не дающий сбоев. Перья из подушек, нитки, огарки свечей, осколки зеркал, хлебный мякиш и криво наломанные веточки образовывали, зависая в воздухе над столешницей, забавную спираль, вершинку которой венчала желтая бусина, обозначавшая саму гадальщицу. Перышки распушились, нитки извивались, крошечные огоньки свечей отражались в зеркалах – зрелище по-детски завораживало своей несерьезностью. На Йони – эльфийский Новый год – жрицам Оррвелла полагалось гадать, и гадание всегда сбывалось. Главное – правильно ставить вопросы. Джасс гадала на следующий год. Выходила всякая и всяческая чушь, но если отбросить глупости вроде «дальняя дорога» и «удар попусту», то в комбинациях компонентов отчетливо читалось «перепутье».

– Не скажу.

– Почему бы тебе не рассказать все старому доброму Дрэгору?

– Все что я о тебе думаю? У тебя уши повянут.

– Неужто? Говорят, ты была заклинательницей погод.