Блог «Серп и молот» 2023 - Петр Григорьевич Балаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И как свидетельствует маршал авиации С. И. Руденко (Руденко С. И. Крылья Победы. — М.: Международные отношения, 1985.) 15 июня начались переброски авиаполков с Дальнего Востока на Запад. Но Сталин всё надеялся «оттянуть», даже не сомневайтесь в этом.
«Жаркое лето 42-го. Шах и мат фон Боку от Тимошенко». Черновые отрывки. Глава 5.
28 апреля, 2023 https://p-balaev.livejournal.com/2023/04/28/
Дмитрий Витальевич Калюжный прислал мне рукопись своего романа о войне. Я его за вечер прочитал и показал своему товарищу Ринату Тамееву. Ринату тоже понравилось. Но есть некоторые моменты, которые буквально коробят. И сам автор понял, что у него не получилось. Даже, как нормальный умный человек, еще до того, как я прочитал его рукопись, сам указал на эти моменты и объяснил, почему так вышло. Вопрос относительно Сталина накануне войны и в первые дни. Описывая Сталина того периода, Дмитрий Витальевич опирался на тот массив литературы и исследований, который имелся в его распоряжении. На всё, что до этого насочиняли про Иосифа Виссарионовича. В принципе, почти у всех у нас такой образ руководителя советского государства и сложился, как тот, что получился у Калюжного в романе. И вдумчивый писатель сам заметил фальшивость этого образа. Мы решили с ним, что я не буду отдельно ему писать критические замечания, сначала я напишу главу в этой книге о том, как я сам вижу Сталина в эти дни. Это у меня от оперской привычки — прежде, чем говорить о каком-то вопросе, нужно это оформить в письменном виде.
Обычно молодые ребята, в поисках романтики и приключений, как работа опера показана в кино и детективах, приходят на службу и получают нормальный стресс. Оказывается, приходится не столько в засадах сидеть, сколько писать, писать и еще раз писать. Такая специфика службы. Это в кино оперативник забегает в кабинет к начальнику с криком: «У меня есть информация!» — и все подрываются бежать реализовывать информацию, хватать нарушителя закона. В жизни, если это происходит в нормальном оперативном подразделении, начальник даже слушать не будет своего молодого подчиненного:
— Информацию с твоего языка, уважаемый, к делу для прокурора не подошьешь. Вот тебе ручка, бумага, садись и пиши. Подробно излагай от кого, при каких обстоятельствах, обоснуй наличие состава преступления, квалифицируй его, план реализации составь, какой результат ожидаешь…
Очень часто на этом всё и заканчивается. Вызываешь парня к себе и спрашиваешь:
— Что там с твоей информацией?
— Да я что-то поторопился, перепроверить нужно, обдумать хорошенько…
Великое дело — ручка и бумага! Правда, к ним еще не только руки, но и голову прикладывать неплохо было бы. Желательно голову Калюжного, а не Мартиросяна. Дмитрий Витальевич понял, описывая Сталина накануне и в начале войны, что эти мартиросяны насочиняли про Иосифа Виссарионовича лютый бред сивой кобылы. О таких, как Волкогонов я даже промолчу.
Думаю, Дмитрий Витальевич согласится, что выведенный у него Сталин, который в последнюю предвоенную ночь погружен в раздумья о том, всё ли успели сделать в преддверии нападения Германии, это не Сталин, а какой-то Чайльд Гарольд на утёсе. Да сам автор и засомневался.
Хотя, мы ведь с вами именно к такому Сталину и привыкли. Даже в фильмах о нем, созданных при его жизни, он такой: одинокий мудрец в длинной шинели, глядящий вдаль.
Точно с героя Байрона срисовывали! Ну так творческие люди видели великого руководителя. Что с этих творческих людей взять?! Великому Эйзенштейну и Сталин, и Молотов пробовали объяснить насчет Ивана Грозного, на пальцах, подробно — как об стену горохом. Ладно, на тебе Сталинскую премию, всё равно ничего не поймешь.
А еще больше мне «нравится» Сталин в киноэпопеях Озерова. Ходит такой важный с трубкой по кабинету и раздаёт мудрые советы разным военным. Надо думать, что перед этим он, как Чайльд Гарольд, глядя вдаль, только не с утеса, а из окна кабинета, свои советы обдумывал. Ага, часами…
Еще в 20-х, даже в начале 30-х годов рабочий день Сталина начинался рано утром, как у всех нормальных людей. Даже время послеобеденного сна было. Но потом произошли в распорядке совершенно нелогичные перемены. Вдруг начало рабочего дня сместилось к 10 утра, что для стареющего человека совершенно ненормально. С возрастом мы все начинаем просыпаться раньше. Исчезло в распорядке время послеобеденного сна. К слову, этот сон для человека, занятого напряженным умственным трудом, очень важен. И рабочий день стал заканчиваться глубокой ночью, почти никогда раньше полуночи. Неторопливое время НЭПа сменилось бешенным темпом индустриализации, пятилеток.
В историографии устоялось, что вся страна приспосабливалась к такому распорядку Вождя, к его склонности к ночной работе. Все страдали от этого и даже Сталину жаловаться осмеливались: «Тиран, ты нам выспаться не даешь».
Настолько это всё бессовестно! Не со стороны Сталина, разумеется, а со стороны тех, кто это выдумал. Не страна к Сталину приспосабливалась, а Сталин приспособил свой распорядок под других руководителей страны, чтобы им и их подчиненным удобней было. Если какой-нибудь нарком, той же авиационной промышленности, ночью, после окончания рабочего дня в наркомате, бывал в кабинете у Сталина один-два раза в неделю на пару часов, то сам-то Сталин — каждый день, каждую ночь!
Я уже писал, что значит наркома вытянуть среди рабочего дня в Кремль, это пара часов на приеме, и примерно же столько на сборы и дорогу. Полдня наркома в наркомате нет. Вернется нарком из Кремля и у всего аппарата наркома рабочий день удлиняется на то время, которое было потрачено на прием у Сталина.
Изменяя свой распорядок дня, Иосиф Виссарионович руководствовался не своей привычкой поздно ложиться спать и поздно вставать, он прежде всего о людях и о деле думал. А себя самого засунул в административную мясорубку.
С утра до вечера работа с документами своего секретариата, с вечера до поздней ночи — прием в кабинете. Заполночь с опухшей головой добрести до подушки и отключиться. И даже во время обеда и ужина — совещания. Если обед или ужин заставал в кабинете посетителей, то они оттуда перемещались в столовую и за едой продолжалась работа. Экономилась каждая минута.
Никакого Гарольда, погруженного в раздумья о судьбах мира, 20-го и 21-го июня, судя по Журналу посещений, дни были
