Гоголь. Соловьев. Достоевский - К. Мочульский

Илюша не умер: в любви объединенных им друзей он будет жить «навеки веков».

Коля Красоткин заставляет «юного человеколюбца» высказать свою мысль до конца.

«Карамазов! — крикнул Коля. — Неужели и взаправду религия говорит, что мы все встанем из мертвых и оживем и увидим опять друг друга и всех, и Илюшечку?

— Непременно восстанем, непременно увидим и весело, радостно расскажем друг другу все, что было, — полусмеясь, полу в восторге ответил Алеша».

Роман заканчивается торжественным исповеданием веры в воскресение.

Дух небытия — черт стоит рядом с атеистом Иваном; святой старец Зосима озаряет своим светом путь Алеши. Для изображения праведника Достоевский пользуется набросками к «Житию великого грешника», в которых уже была обозначена «величавая фигура» св. Тихона Задонского. Архиерей Тихон в «Бесах» и странник Макар Долгорукий в «Подростке» непосредственно связаны с образом духовного отца Алеши. Поездка в Оптину Пустынь и изучение истории русского «старчества» помогли автору художественно оформить «монастырские» эпизоды романа. Изображение монастыря в «Братьях Карамазовых» необыкновенно точно передает внешний вид Оптиной Пустыни. Вот как описывает ее прот. С. Четвериков[139]. «Обитель стоит над рекой. Белые монастырские здания и голубые главы церквей с золотыми крестами видны издалека на зеленом фоне сосен и елей. У самой дороги — столб с иконой Богоматери. Яблоневый сад, гостиница, между четырьмя храмами — кладбище. Неподалеку от монастыря, за леском — скит, в котором живет старец Амвросий. Его келья — небольшой домик, выходящий окнами в цветник. Деревянное крылечко, тесные сени, увешанные лубочными картинками. Из сеней — узкий коридорчик, разделяющий домик на две половины. Первая дверь направо ведет в небольшую зальцу, парадную приемную старца. В этой комнате весь передний угол заставлен иконами, перед которыми теплятся лампадки. Стена увешана портретами известных подвижников, видами монастырей и другими картинами духовного содержания. Мебель состоит из старенького дивана, нескольких столов и стульев. По другую сторону коридора находится собственная келья старца. Неподалеку — пруд и пчельник».

В романе Достоевского посетители входят в монастырские ворота… Миусов рассеянно смотрит на могильные камни около церкви. Скит, где живет старец Зосима, находится в шагах четыреста от монастыря через лесок… Он весь усажен цветами. «Было множество редких и прекрасных осенних цветов, — пишет автор, — везде, где только можно было их насадить. Лелеяла их, видимо, опытная рука… Домик, в котором находилась келья старца, деревянный, одноэтажный, с галереей пред входом, был тоже обсажен цветами».

Приемная старца Зосимы почти с фотографической точностью воспроизводит «зальцу» о. Амвросия. Достоевский все заметил, все запомнил: «Кожаный красного дерева диванчик, очень старинной постройки», «у противоположной стены четыре стула красного дерева, обитых черною, сильно потертою кожей», «горшки цветов на окне», «в углу много икон, одна из них Богородицы огромного размера и писанная, вероятно, еще задолго до раскола. Перед ней теплилась лампадка. Около нее две другие иконы в сияющих ризах». На стенах «несколько заграничных гравюр», а подле них «листы самых простонародных русских литографий святых, мучеников, святителей и проч., продающихся за копейки на всех ярмарках. Было и несколько литографических портретов русских современных и прежних архиереев».

«Спаленка» старца Зосимы столь же бедна, как и «собственная келья» о. Амвросия. «Это была маленькая комната, — пишет автор, — с необходимой мебелью: кровать была узенькая, железная, а на ней вместо тюфяка, один только войлок. В уголку у икон стоял аналой, а на нем лежали крест и Евангелие».

С такой же кропотливой точностью описываются в романе покои игумена и развалившаяся келья о. Ферапонта. Достоевский придает огромное духовное значение самой незначительной «фактической» подробности. Его реализм преображает, но никогда не искажает действительность. Наружностью своей Зосима очень напоминает о. Амвросия. Знаменитый оптинский старец в последние годы жизни поражал своей хилостью и болезненностью. Худощавый, бледный, немного сгорбленный, он отличался, однако, неиссякаемой жизнерадостностью. У него была реденькая бородка и небольшие, живые, добрые и проницательные глаза. Писатель пользуется этими чертами для создания образа Зосимы. «Это был невысокий, сгорбленный человек, с очень слабыми ногами, — пишет он, — всего только шестидесяти пяти лет, но казавшийся от болезни гораздо старше, по крайней мере, лет на десять. Все лицо его, впрочем, очень сухенькое, было усеяно мелкими морщинками и особенно было много их около глаз. Глаза же были небольшие, из светлых, быстрые и блестящие, вроде как бы две блестящие точки. Седенькие волосики сохранились на висках, бородка была крошечная и реденькая, клином, а губы, часто усмехавшиеся, — тоненькие, как две бечевочки… Нос не то чтобы длинный, а востренький, точно у птички».

Внешне старец Зосима похож на о. Амвросия, внутренне он связан со св. Тихоном Задонским, которого Достоевский еще в шестидесятые годы «с восторгом принял в свое сердце».

Житие Воронежского Святителя служит писателю материалом для жизнеописания старца. Любовь Зосимы к юному послушнику отражает привязанность св. Тихона к сыну помещика Бехтеева — Никандру. Тот бежит из дому в монастырь, и в ту же ночь Святитель по вдохновению выходит к нему навстречу на берег Дона. Никандр 18–ти лет становится послушником и три года живет в келье Тихона.

Зосима посылает Алешу в мир; в житии Тихона мы читаем: «Василий Иванович Чеботарев, с переездом святителя Тихона в Задонск, поступил к нему келейником, но умер в Ельце мирянином, т. к. святитель почему‑то не благословил его оставаться в монастыре». Митрополит Евгений сообщает, что св. Тихон «часто приезжал к друзьям своим незваный и обыкновенно в такие для них случаи, когда его присутствие бывало для них по обстоятельствам очень нужно… сие случалось наипаче при раздорах семейств, при разделе наследств, при расстройстве детей и тому подобном». Возможно, что эти биографические данные внушили Достоевскому мысль о семейном собрании Карамазовых в келье старца Зосимы. У Тихона в монастыре были враги (у Зосимы — Ферапонт); его осуждали праздные любопытные (вроде госпожи Хохлаковой); он любил беседовать с простолюдинами. «Выйдет, бывало, на крыльцо или рундук келейный, посадит их около себя и разговаривает то о состоянии. их жизни, а с престарелыми мужиками о прошедших временах». Так же и старец Зосима выходит на галерейку и беседует с «верующими бабами».

Писатель усердно читал религиознонравственное произведение св. Тихона, озаглавленное «Сокровище духовное от мира собираемое», и подражал его слогу в своем «Житии в Бозе представившегося иеромонаха старца Зосимы». «Беседы и поучения» духовного отца Алеши выдержаны в религиозно–сентиментальном стиле XVIII века; архаизмы и церковнославянизмы сочетаются в них с ласкательно–уменьшительными именами. Автор художественно воспроизводит дидактически–повествовательный слог эпохи с ее культом «сердечности», слез радости и умиления, дружбы и благой природы[140]. Вот как пишет св. Тихон «о любви к ближнему»: «Без любви нет нигде радости и утехи; где любовь, там всегдашний духовный мир и ликование. Любовью связанным душам и в темнице сидеть приятно, слезы друг о друге проливать сладостно; без любви и красные чертоги не разнствуют от темницы. Любовью домы, грады, государства стоят, без любви падают… О, блаженно то общество, тот град, тот дом, в котором взаимная процветает любовь! Раю земному, радости и сладости исполненному, подобно место, в котором любовь, как древо, сладкими плодами обилующее, пребывает. О, любы, любы, неоцененное сокровище любы! Всех благ мати, любы!»

Достоевского поразило вдохновенное учение св. Тихона о христианской любви и радостное принятие Божьего мира. Святитель чувствовал присутствие Творца в творениях и часто погружался в любовное созерцание природы. Летом он ежедневно гулял, ездил на тележке по лесу, косил траву для своей лошадки. Старец Зосима тоже учит, что любовь сердечная превращает мир в рай, что красота природы возвещает славу Творца.

Св. Тихон почитал в человеке образ Божий и верил в восстановление его в самом последнем грешнике. Он говорил, что вселенная постепенно приближается к Богу, что Христос уже одержал победу над смертью. «Сокровище духовное» полно радостного ожидания всеобщего воскресения.

Достоевский–антрополог запомнил учение святителя о достоинстве человеческой личности. «Познавай, христианин, — писал св. Тихон, — благородие, честь, достоинство и преимущество души человеческой. Почтил Он нас в создании нашем, когда нас по образу своему и по подобию сотворил; но больше почтил, когда к нам, падшим и погибшим. Сам в образе нашем пришел и пострадал и умер за нас. Так дорого душу человеческую поставил Господь».