Женщины средиземноморского экспресса. Книги 1-3 - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На некоторое время Орхидея почувствовала себя чужой среди этих говорящих по-английски людей – ей так и не удалось в должной мере овладеть этим языком, – но лорд Шервуд представил их друг другу по-французски, и она поняла, что все трое свободно говорят на нем. Орхидея быстро нашла своем место в общем разговоре, приправленном шампанским и виски. Леди Куинборо оказалась на удивление любезной женщиной.
– Мы тоже остановились в «Эксельсиоре». Признаюсь, вы для меня загадка. Мы даже поспорили с мужем о вас.
– Обо мне? – Орхидея слегка возмутилась. – По какому поводу?
– Муж считает, что вы евразийка. А я с ним не согласна.
– А каково ваше мнение?
Но Орхидее не суждено было узнать, что думала о ней леди Куинборо: окруженная дюжиной слуг, на палубе появилась женщина лет шестидесяти, ее заплывшее жиром лицо походило на пожелтевшую слоновую кость. На ней было пышное траурное платье, на шее – жемчужное ожерелье, крупные жемчужины позвякивали при каждом ее шаге. За исключением великолепных золотисто-русых, чуть тронутых сединой волос от былой красоты Екатерины Долгорукой, околдовавшей царя всея Руси, почти ничего не осталось. Чего было в избытке, так это гордости. Орхидея почувствовала это тотчас. Она лишь весьма приблизительно знала нравы европейских дворов, поэтому поклонилась Долгорукой с почтением, как старшей по возрасту, и, к несчастью, назвала ее княгиней.
– Ко мне положено обращаться «Ваша светлость» и преклонять колени... Откуда вы появились, если не знаете этого?
Презрение, звучавшее в сухом трескучем голосе, разозлило Орхидею и, забыв об осторожности, она ответила:
– Если говорить вашим языком, мадам, я появилась из китайского императорского дворца, и до замужества ко мне обращались «Ваше высочество». Тем не менее я полна почтения к вашим сединам...
Орхидея поклонилась на китайский манер, делая вид, что не замечает ядовитого взгляда бывшей фаворитки. Лорд Шервуд, чувствуя, что в воздухе пахнет скандалом, поспешил вмешаться:
– Катя, дорогая!.. Ругайте только меня, непутевого хозяина. Баронесса, она вам уже сказала об этом, приехала из далекой страны, и у нее не было времени изучить нашу историю и нравы. Я был обязан ей объяснить...
Княгиня Юрьевская жестом показала, что инцидент исчерпан, как будто отмахнулась от мухи, инарочито повернулась к Орхидее спиной. Та подошла к хозяину яхты.
– Лорд Шервуд, вы были очень любезны, пригласив меня, но я, право, лучше уйду.
Орхидея говорила тихо. Лорд Шервуд понизил голос до шепота:
– Бог мой! Не делайте этого! Я очень хочу, чтобы вы остались. Княгиня Екатерина, конечно, интересная особа, но я должен был предупредить вас, что она гений по части злобы. Простите ее и не лишайте меня радости поболтать с вами, когда она уйдет. А вот и граф Альфиери!
Шервуд пошел встречать нового гостя, а вниманием Орхидеи завладела леди Куинборо.
– Ну так вот, я выиграла пари! – сказала она весело. – Я была уверена, что вы китаянка.
– Если вы употребили слово «китаянка», то вы не совсем выиграли. Я – маньчжурка.
– Есть разница?
– Да, огромная. Мы – монгольские завоеватели, которые в семнадцатом, как вы его называете, веке преодолели Великую китайскую стену и поработили Китай. Мы были воинами... – добавила она с ноткой грусти, которая не ускользнула от собеседницы.
– Вы ими и остались, к тому же, – мило добавила она, – вы стали строителями, артистами, поэтами...
– Может быть. Очевидно судьба всех варварских орд быть покоренными в свою очередь цивилизацией, которую они разрушили. Реванш побежденных, в некотором роде...
Граф Альфиери, сопровождаемый хозяином, подошел к женщинам и грациозно приветствовал их, несмотря на то, что одна рука у него не двигалась. Когда его рука коснулась руки Орхидеи, она через силу улыбнулась, но глаза ее остались холодными. Обмениваясь обычными приветствиями, она подумала, что боги продолжают благоприятствовать ей: наконец она имеет возможность разглядеть лицо своего врага.
У нее больше не было сомнений, что бы там ни говорил Лартиг: этот красавец с очаровательной улыбкой однажды приказал убить собственного брата... или того, кого считал таковым, и послал убийц в его дом. Орхидею буквально затопила волна отвращения и ненависти, и ей пришлось сделать усилие, чтобы прийти в себя и сыграть придуманную заранее роль – богатая, немного странноватая иностранка приехала, как и многие ей подобные, погреться под солнышком Лазурного берега. Орхидея отвлеклась, перестав прислушиваться к его любезному голосу. Так о чем «граф» говорит?
– Не имел ли я удовольствия, баронесса, уже встречать вас раньше?
Орхидея тут же решила, что зря оторвалась от своих мыслей, неужели он собирается кормить ее подобными банальностями?
– У вас превосходная память! Мы виделись вчера.
– О Боже, давайте оставим в покое этот ужасный водевиль в Казино. Я имел в виду – гораздо раньше.
– Если вы не помните, то почему я должна помнить о том, чего не было. Вы граф Альфиери?
– Вам меня только что представили, я...
– А я баронесса Арнольд и уверяю вас, что впервые вижу графа Альфиери. Простите.
В это время появились трое опоздавших. Представив гостей друг другу, лорд Шервуд отдал приказ сниматься с якоря. Старая княгиня Юрьевская сочла остроумным испуганно воскликнуть:
– Мы отправляемся в кругосветное плавание? Бог мой! Шервуд, вы были обязаны нас предупредить!
– Ну что вы, дорогая! «Робин Гуд» просто обогнет Замковую скалу. Оттуда вы сможете прекрасно разглядеть в бинокль въезд в Ниццу его величества карнавала. Разрешите вашу руку, ваша светлость.
Кортеж отправился на корму, где гостей ждал изобилующий яствами стол. Как и положено, лорд Шервуд предложил «Кате» сесть напротив него во главе стола, справа от себя хозяин усадил леди Куинборо, слева – Орхидею. Стол был круглый и гости могли легко общаться друг с другом, однако Орхидея немного упустила из виду «графа», который сидел справа от леди Куинборо. Ее же соседом слева оказался Гордон Беннет, отчего она облегченно вздохнула, ей тяжело было бы сидеть бок о бок с Альфиери.
Застолье было изысканным, но немного скучноватым: за «сладким мясом по-маршальски» бывшая фаворитка говорила практически одна, вспоминая Всемирную выставку в Париже в 1868 году, но воспоминания ее никого не увлекли. Когда подали луарского лосося под зеленым соусом, лорд Куинборо принялся рассказывать о ловле этих знаменитых рыб. Нога косули в перечном соусе заставила Джеймса Гордона Беннета вспомнить о подготовке к предстоящему автомобильному кубку, затем он рассказал о последнем подвиге Теодора Рузвельта. Тот, вопреки буре, разразившейся в сенате, назначил
