Ижицы на сюртуке из снов: книжная пятилетка - Александр Владимирович Чанцев

себя дома, аск, случайные подработки-заработки торговлей вразнос. Но я никогда не была «в системе». А описаний этого явления больше всего сделали те, кто «был в системе». Говорить: я не люблю толпу – считаю, что пошло. Толпу никто никогда не любил, она всегда одна.

«Неоконченная хроника» просто наполнена моими знакомыми. Не говорю – друзьями, одной мне проще было выживать. Но почти все, как подтвердил один закадровый участник событий, узнаваемы.

Где они все сейчас, многие ли выжили? И есть ли сейчас Система?

Старых волосатых, или олдового пипла, как говорили тогда, живет еще много. Имен называть не стану, это будет выглядеть нелепо. 1 июня под большой сосной в Царицыно на празднике начала лета они держатся особняком (1 июня, в День защиты детей, традиционно происходит сбор хиппи, «детей цветов». – А. Ч.), у них свое место и свой тип отношений, молодым (или относительно молодым) тусовщикам не очень понятный. Многие с конца восьмидесятых внешне не сильно изменились. Волосатые имеют свойство консервироваться во времени. Мне нравится как художнику, что со временем внешность мужчин приобретает нежность и внушительность, а женщины становятся более готичными. Это действительно красивые люди.

У каждого был (и у многих остается) свой драйв. Некоторые продолжают считать себя людьми радуги. Они почти не употребляют веществ, даже табака и алкоголя, очень много путешествуют, имеют в руках какое-нибудь редкое ремесло и вполне такой жизнью счастливы. Некоторые остаются фанатами веществ и при этом за тридцать лет не сторчались, их внешность не выглядит потрепанной. Есть исключения, но и они выглядят эстетично.

Ныне покойный знакомый с демоническим именем (1955 года рождения), для себя переводивший тексты песен, стихотворения и записки Моррисона, и очень гордившийся этим, в 1994 сказал мне: «У меня двадцать второй сезон». Я оценила его выносливость. То есть, первый сезон приема вещества состоялся в 1972 году, ему было семнадцать. В 2015 он выглядел почти как в 1995, а погиб в 2016, не от болезни. Его сбил автомобиль. Кажется, оба – водитель и знакомый – имели в себе вещества, только разные.

А вот мои ровеснички, особенно те, кто младше – другое дело. Среди знакомых по середине девяностых многие располнели, потеряли форму. Вспоминается болезненно точное: мы выросли в поле такого напряга, где любое устройство сгорает на раз. Однако в моих ровесничках есть драма. Если я ее придумываю, то вымысел не особенно далек от правды, хотя именно такой вариант раздражает больше чистого вымысла. Тяга к комфорту и тяга к геройству дали щель, которую ничем не заполнить и не убрать. Так что вариант судьбы был один: выстроить себя (не люблю слово выстроить, но здесь оно уместно) в удобной социальной схеме (офис, зарплата) и при этом на кухне, выпив пива, слушать «Гражданскую оборону». Для меня этот вариант неприемлем, я дорого заплатила за музыку.

О тех, кто моложе – разговор отдельный, им полагается внушительная скидка. В начале девяностых неделя шла за год, так что память вымывалась быстрее жидкого мыла. Они мало что видели из волосатого мира и мало что помнят о том времени, как бы это не утверждали. Я сама помню уже фрагментами. Олда в основном человеколюбива и любознательна, и с удовольствием знакомилась с молодежью. Но атмосферы уже не было. Она возникала редко и только в герметичной обстановке.

Для меня «системой» была первая, несколько человек, семья так сказать. В конце восьмидесятых уже окреп миф. Летом 1989, большая девочка, почти двадцать, решила (сознательно!) затусоваться, как ставят опасную прививку. Если изобразить мое тогдашнее настроение одной фразой, девизом, то получится: «Я пришла на Гоголя умереть». Не умерла и некоторое время была этим сильно расстроена. А в то лето затусовалась, отдавая отчет, что системы уже нет, и я имею дело с моргом того, что было когда-то. Но на счастье колоритные персонажи в колоритной среде еще встречались.

В самом начале девяностых уже началась торговля: прикидами (одеждой), феньками, музыкой, образом жизни. Некоторые из олды поняли, что можно раскрутить на своем образе жизни бизнес и кое-чего добились. Как говорили тогда, флаг им в руки. Хотя бы таким образом уникальная эстетика (сильно искаженная требованиями небольшого рынка) пошла в массы.

В 2013 году была на презентации одного романа, написанного типа бывшим волосатым, который сейчас ведет беспечную жизнь у французской жены. Вечер проходил в «Китайском Летчике» и сопровождался показом волосатых мод от известного в узких кругах деятеля. Ничего более отвратительного не видела. Но с точки зрения наглядности – хотя бы так. Роман был смешной и наивный.

Скажу больше, в девяностых в принципе не могло быть системы. Можно даже создать такой индикатор. Если человек эмоционально и серьезно говорит о системе, о хиппи, и ему сейчас в районе сорока, он системы не видел. Он видел только людей, и то хорошо, если олду. Система, на мой глаз, была довольно жестким, почти лагерным (привет СССР) образованием и воспитывала (!) равнодушие к собственности. По этой части советские дети дали много очков вперед хиппующим марксистам Калифорнии, у наших все это было в крови. Но такое отношение и породило мифы о «крысах», то есть ворующих у своих. Это несомненно было, но я лично сталкивалась раза два. А в общем, да, все советские хиппи – насильники и воры, хахаха. Но я не видела ни одного советского хиппи. Они называли себя «волосатые».

То, что вижу 1 июня в Царицыно сейчас – этнический праздник, и это мне льстит. Мне грезилась семья, а теперь – целый народ, который можно описать как народ. Но ни к волосатым, ни к системе это уже не имеет отношения. Другое отношение к веществам, сексу, вообще к жизни. Совпадают только отдельные элементы эстетики.

Для меня «Неоконченная хроника перемещений одежды» совсем не о системе. Скорее о творческой среде, довольно жидковатой, но питательной.

На презентации твоей книги все вместе мы вспоминали, есть ли какая-нибудь основополагающая книга, свидетельство о жизни русских хиппи, сразу ничего не нашли, только потом назвали фильм А. Аристакисяна «Место на Земле» и роман «Пудинг из промокашки. Хиппи как они есть» Мата Хари. В ее показавшейся мне в целом довольно «лайтовой» книге, кстати, сильнее всего задело меня как раз два места – о пребывании в сумасшедшем доме (отчасти как результат жизни в Системе) и ее встреча со старыми «коллегами» в Царицыно после того, как вроде бы насовсем-совсем «завязала» со всеми волосатыми… Почему к фильму Аристакисяна, присутствующего, кстати, персонажем и в твоем романе, ты относишься негативно? И почему не появилось на русском ничего о хиппи, ведь времени прошло более чем достаточно даже для