Имаджика - Клайв Баркер

– Ничего приятного я тебе сказать не могу. Отправляйся к Целестине и поговори с ней.

– А почему бы тебе не поехать со мной?

– Я сказала. Ступай. Прочь.

Она подняла взгляд. Солнечный луч осветил стену у него за спиной и резвился на ней в свое удовольствие. Но он оставался в тени. Несмотря на все его высокие цели, его сомнительная натура нисколько не изменилась: он по-прежнему был лгуном и мошенником.

– Я вернусь, – сказал он. – Я хочу вернуться.

Она не ответила.

– Если ты будешь в комнате, я буду знать, чего ты от меня ждешь.

С этими словами он открыл дверь и вышел. Только услышав, как хлопнула за ним дверь подъезда, она стряхнула с себя оцепенение и вспомнила, что он унес с собой ее яйцо. Но, по-видимому, как и все зеркальные любовники, он любил симметрию, и ему было приятно держать эту частицу ее в своем кармане, зная, что частица его скрывается у нее в еще более укромном месте.

Глава 50

Хотя Миляга познакомился с племенем Южного Берега всего лишь несколько часов назад, расставаться с ними было не так-то легко. В то короткое время, что он провел вместе с ними, он ощутил уверенность и покой, которых ему не приходилось чувствовать за многие годы общения с другими людьми. Что же касается их самих, то они привыкли к потерям – ими была полна едва ли не каждая история жизни из тех, что ему довелось услышать за эти часы, – так что не было ни театральных спектаклей, ни обвинений – только тяжелое молчание. Только Понедельник, чьи злоключения впервые вывели незнакомца из его апатии, предпринял попытку удержать его, хотя бы ненадолго.

– Не так уж и много стен нам осталось, – сказал он. – Мы сможем их все расписать. За несколько дней. Максимум, за неделю.

– Хотел бы я, чтобы у меня было столько времени, – сказал ему Миляга. – Но я не могу отложить дело, ради которого я вернулся.

Понедельник, разумеется, спал, пока Миляга разговаривал с Тэйлором (проснувшись, он немало удивился тому почету, которым его окружили), но остальные, в особенности Бенедикт, пополнили свой словарный запас чудес.

– Так чем же занимается Примиритель? – спросил он у Миляги. – Если ты собираешься слинять в Доминионы, парень, то мы хотим отправиться с тобой.

– Пока я остаюсь на Земле. Но если вдруг мне понадобится покинуть ее, вы первые об этом узнаете.

– А что, если мы тебя больше никогда не увидим? – спросил Ирландец.

– Значит, меня постигла неудача.

– И ты погиб?

– И я погиб.

– Он не облажается, – сказала Кэрол. – Ведь правда, радость моя?

– Но что нам теперь делать с тем, что мы знаем? – спросил Ирландец, явно обеспокоенный свалившимся на него грузом тайн. – Если ты погибнешь, в этом не будет никакого смысла.

– Нет, будет, – сказал Миляга. – Потому что вы будете рассказывать об этом другим людям, и весть будет передаваться из уст в уста, пока дверь в Доминионы не откроется.

– Так значит, мы должны рассказывать?

– Всем, кто станет слушать.

Отовсюду послышался одобрительный ропот. В этом, по крайней мере, заключалась определенная цель, которая связывала их с той историей, которую они услышали, и с рассказчиком.

– Если мы тебе понадобимся, – сказал Бенедикт, – ты знаешь, где нас найти.

– Да, знаю, – сказал Миляга и направился вместе с Клемом к воротам.

– А что если кто-нибудь заявится и будет искать тебя? – крикнула Кэрол им вслед.

– Скажите ему, что я был чокнутым ублюдком, и вы скинули меня с моста.

Несколько человек улыбнулось.

– Так мы и скажем, Маэстро, – сказал Ирландец. – Но я вот что тебе скажу: если ты не вернешься в ближайшие дни, мы сами пойдем тебя искать.

Распрощавшись, Клем и Миляга двинулись к мосту Ватерлоо в поисках такси, которое отвезло бы их на другой берег домой к Юдит. Не было еще и шести часов утра, и хотя первые жители пригорода уже двинулись на работу, и поток идущих в северном направлении машин постепенно густел, такси среди них видно не было, и они направились через мост пешком, надеясь, что им больше повезет на Стрэнде.

– Да уж, не ожидал я тебя обнаружить в такой странной компании, – заметил по дороге Клем.

– Но ведь ты пришел за мной именно в это место, – сказал Миляга. – Стало быть, у тебя было предчувствие.

– Наверное, было.

– И поверь, мне довелось находиться и в более странной компании. Не сравнить с этой.

– Да уж верю. Мне так хочется, чтобы ты как-нибудь рассказал мне обо всем путешествии. Обещаешь?

– Хорошо, постараюсь ничего не забыть. Только трудновато будет без карты. Я постоянно твердил Паю, что обязательно нарисую карту, чтобы уж точно не потеряться, если еще раз придется оказаться в Доминионах.

– И нарисовал?

– Нет. Почему-то никак не доходили руки. Всегда что-нибудь отвлекало.

– Ну, все равно – ты расскажешь мне все, что... Эй! Вон такси!

Клем сошел с тротуара и остановил машину. Они забрались внутрь, и Клем стал объяснять водителю дорогу. В процессе объяснений тот вгляделся в зеркальце заднего вида и спросил:

– Это кто-то из ваших знакомых?

Они оглянулись и увидели бегущего к машине Понедельника. Спустя несколько секунд испачканное краской лицо уже сунулось в окно такси, и Понедельник взялся за уговоры:

– Ты должен взять меня с собой, Босс. А то получается нечестно. Я ведь дал тебе мелки, что, скажешь, нет? Где б ты был теперь без моих мелков?

– Я не могу рисковать тобой. Что, если с тобой что-нибудь случится?

– Я и сам могу за себя отвечать, а если что-нибудь случится, то в этом буду виноват только я один.

– Мы едем или как? – поинтересовался водитель.

– Возьми меня с собой, Босс, пожалуйста.

Миляга пожал плечами, потом кивнул. Улыбка, исчезнувшая с лица Понедельника во время этих упрашиваний, вернулась во всем своем великолепии, и он забрался в такси, потрясая своей жестянкой с мелками, словно амулетом.

– Я притащил мелки, – сказал он. – Просто на всякий случай. Никогда не знаешь – а вдруг понадобится набросать на скорую руку Доминион или что-нибудь в этом роде, верно?

Хотя путешествие до квартиры Юдит было сравнительно недолгим, повсюду виднелись признаки того, что дни иссушающей жары и не приносящих облегчения ливней неблагоприятно сказались на городе и его обитателях. В большинстве своем они были незначительными, но их было так много, что сумма их производила удручающее впечатление. На каждом втором углу, а иногда и посреди улицы происходили шумные ссоры, и не было лица, на котором не застыло бы напряженное, хмурое выражение.

– Тэй сказал, что нас поджидает черная дыра, – заметил Клем, пока они ожидали на перекрестке, когда же наконец разнимут двух разъяренных водителей, каждый из которых пытался превратить галстук своего врага в смертельную удавку. – Все это тоже имеет к этому отношение?