Циклопы. Тетралогия - Оксана Обухова

Урод. Придурок. Сопля на тощих лапках.

Все зря… Напрасно… Глупо…Попадос.

На Сеньку накатило ощущение отлично подготовленной ловушки. Больничный блок, где содержали "Раису Журбину" находился в самом центре здания. Одноместные платы не имели окон.

Арсений раскинул ментальную сеть на максимальную дистанцию! Он понимал, что под прикрытием клона группа захвата может подобраться так близко, как позволят повороты коридора – рассчитывать здесь можно лишь на обычное человеческое зрение! Но все же постарался…

И дотянулся до ближайшего охранника, что сидел на стуле возле решетчатого заграждения.

Мужик сидел как статуя. Смотрел перед собой.

"Его так специально оставили?! Прошли мимо, стерли визуальную память и подбираются?!"

Журбин прислушался. Ушами, как обычный человек…

В палате двадцать семь от его крика проснулся пациент. Арсений машинально, чуть-чуть прикоснулся к мыслям психбольного и тут же отпрянул! В сумасшедшей голове роились МЫСЛИ. И даже если это был остаток сна, то снились психу полновесные КОШМАРЫ. Апокалипсис, устроенный лично им. Море крови, реки слез.

Бедная мама! Она находилась Здесь, окруженная безумцами… Хоть недолго, но была заперта в тесной каморке…

Сенька встал на ноги. В блоке просыпались еще два пациента, становилось шумно…

– Идем, – сказал Журбин врачу и продолжил речь уже ментально: "Сейчас ты выведешь меня на улицу. Там ждет машина "скорой помощи". Когда я беспрепятственно уеду с территории, оставишь в регистрационном журнале пометку о доставке непрофильного пациента, которого ты переправил в другую больницу. Обоснование для отказа в госпитализации выбери сам".

Почему лишенного нимба "бога" выпустили из ловушки, Журбин, по совести сказать, не понял.

В полной мере ощущая себя щенком с тощим поджатым хвостом, он добрался до подмосковного поселка, где в одном из крайних домов оставил Тамару-Миранду. Пять часов назад, "убывая на операцию", "властитель" донес на плече уснувшую девушку до небольшого коттеджа, хозяева которого в будние дни оставались в городской квартире. Поставил в голове Тамары "будильник" заведенный на двенадцать часов сна и добавил приказ-предупреждение: в случае появления поблизости людей, диверсантка должна очнуться и уйти из дома.

Первым, что сказала Тамара-Миранда после пробуждение и долгого зевка, были справедливые слова:

– Надрать бы тебе задницу, Арсений Николаевич. Положил меня как бревно как какой-то ком, вся правая сторона онемела! – Девушка сонно потянулась, угрюмо поглядела на не менее угрюмого Арсения: – Ну как?.. Сходил? Увидел? Неприятности были, столкнулся с департаментом?

Арсений догадывался, что Миранда не могла не понимать, что он – сорвется. К тому все шло. Миранда не могла с о с к о л ь з н у т ь с кодировки и добровольно уйти с курса на возвращение к обязанностям по охране вверенных ее заботам объектов. Но, кажется, диверсантка сделала все, что было ей по силам: сделав внушительный крюк, она все же привезла Арсения в Москву. Возможно этому способствовала логика событий – два ближайших чартера уходили на Москву и то был наиболее легкий путь отрыва от преследователей. Возможно помогло самовнушение: Миранда выдвинула на передний план задачу по быстрейшему возвращению к Завьяловым и действовала его рамках; просьба Сеньки на этом фоне как бы – затерялась. Потеряла остроту.

Арсений это понимал. Хотел надеяться, что разгадал лукавый финт, самообман пришелицы. Но все-таки – ударил. Журбин не мог рисковать, так как не знал, как поведет себя кодированная агентесса, если напарник слишком явно проявит свои намерения. Миранда, не желая того, могла дать ему отпор и проделать это жестко. Не исключая крайних мер.

И потому, Журбин нанес удар исподтишка.

Потом волок, перевалив через плечо, бесчувственную девушку (и оба рюкзака) почти километр до ближайшего поселка.

Вернувшись к Тамаре-Миранде Журбин был готов к разносу.

Но собирался его вынести – легко и даже радостно. Встреча с мамой стоила любой головомойки!

…– Что пошло не так? – Тамара-Миранда села на кровати прямо. Прищурилась на мрачного парня. – Ты маму видел?!

– Нет.

Сенька тяжело опустился на край постели и рассказал все, что с ним случилось. Именно – рассказал, а не показал на ментальном уровне. Выставить перед наставницей картину недавних "подвигов" Арсений не осмелился. Острые лопатки, снующие под белым халатом, узловатые старческие пальцы, собирающие нечистоты в полотенце – его личная Голгофа. Взятая сомнительная высота.

Миранда подумала, что парень не хочет посвящать ее в глубину душевных переживаний. Проявила понимание и такт. Выслушав рассказ, Тамара-Миранда глубоко вздохнула, положила на плечо Арсения ладонь и крепко его сжала:

– Прими соболезнования, Арсений Николаевич.

Журбин кивнул. Разгадка странной подмены пациенток могла быть лишь одна: его мама – умерла.

Департамент оставил ее имя в больничных списках как возможную приманку для Платона и Арсения. С головами охранников и медиков, когда видевших настоящую Раису Журбину – качественно поработали. Никто из них подмены не заметил.

Тамара-Миранда тихо встала и вышла из спальни. Вернулась обратно с бутылкой водки и двумя стаканами:

– Помянем твою мама, Сеня. Земля ей пухом. Пойми, она – отмучилась.

2 часть

Подполковник полиции Михаил Яковлевич Турбинин провожал коллег из Кирова. Два провинциальных оперативника закончили дела в Москве еще в четверг, но задержались – лихо оттянулись на даче у столичного "подпола", когда-то бывшего однокашником одного из ментов, маленько порыбалили, попарились и коньячку попили…

Теперь – страдали. Но не слишком. Пивком уже с утра поправились.

Михаил Яковлевич проводил приятелей до самого вагона, вручил им тяжелый пакет с десятком банок пива. Обнялись крепко мужики.

Простились, и Турбинин пошагал к метро.

Шел, морщась от яркого солнечного света и легкой головной боли, во рту – коты нагадили…"Умеют выпить вятские ребята…", – подумал подполковник, нашарил в нагрудном кармане проездной билет, привычно обругал московские власти, отказавшие полицейским в бесплатном проезде…

Воспользоваться проездным Турбинин не успел. Замер возле турникета, поворачивая голову назад…

Неподалеку от него шла женщина: стройная полногрудая брюнетка с отстраненным выражением на изможденном, но все еще красивом, породистом лице. На руке женщины висела небольшая дорожная сумка, брюнетка направлялась к выходу на привокзальные площади.

"ОНА!! – вспыхнуло в мозгу Турбинина. – Она – Раиса Журбина!"