Дневники св. Николая Японского. Том ΙV - Николай Японский

В исходе третьего часа прибыл с небольшою свитой Его Высочество Кирилл Владимирович. Я встретил его на крыльце дома, одетый в клобук и со звездами, без орденов. Когда он сел на диван с замечанием: «Все так же, как прежде» (что он видел четыре года назад), я предложил ему выслушать сообщение о состоянии Миссии и, показывая статистические листы Миссии, где, из сопоставления цифр во всем, виден преимущественный успех Православной Миссии, просил «говорить в России везде, где только представится случай, о необходимости развития заграничных Миссий».

— Слово Ваше, как лично ознакомившегося со всем заграничным, будет иметь большой вес.

— Но в России никто не думает о заграничных Миссиях.

— Поэтому–то я прошу Ваше Высочество говорить о них, чтобы стали думать…

Предложил его Высочеству экземпляр нашего перевода на японский язык Нового Завета, псалтири, затем — японский альбом, где, между прочим, как одно из знаменитых тоокейских зданий, имеется в голубом рисунке и наш Собор. С словами: «вы меня завалите» он все это принял, и приставленный к нему барон Мадено—Коодзи (Сергей Александрович) тотчас же взял книги, также статистический лист и карту Православной Церкви в Японии, чтобы положить в карету Великого Князя. После этого я предложил Его Высочеству взглянуть на миссийскую ризницу. «С удовольствием», — молвил он и, поднявшись, чтобы вынуть из кармана визитную карточку Кают—Компании крейсера «Адмирал Нахимов», и (очевидно, в качестве первого лейтенанта крейсера) передал мне, со словами: «а это вот от нашей Кают—Компании». Из коридора я предложил ему подняться в Крестовую Церковь, чтобы взглянуть, «как здесь пишут иконы». Ирина Ямасита срисовала запрестольный образ Воскресения, что мы взяли для того из Посольства, бесподобно; он почти совсем кончен, и надо удивляться сходству копии с оригиналом. Великий Князь очень похвалил работу.

Приведши его в соборную ризницу, где приготовлены были для осмотра наиболее ценные предметы, я прежде всего открыл шкаф, где архиерейские облачения. Он пожелал осмотреть облачения его дедушки, Государя Императора Александра Второго, пожалованное мне при рукоположении во Епископа; облачение оказалось свежим, точно тотчас из магазина; неудивительно; я надевал его за двадцать два года всего раза три. Таковым же явилось и облачение, полученное мною в 1891 году от путешествовавшего здесь Наследника Цесаревича, нынешнего Государя. Потом осмотрел он два прибора воздухов, полученные мною в 1880 году от нынешней вдовствующей Императрицы Марии Феодоровны, затем — Евангелие, крест, утварь и панихидницу, пожертвованные Юрием Степановичем Нечаевым—Мальцевым, ковчег и крест Феодора Никитича Самойлова и его друга Комарова, сосуд для мира — драгоценнейшее из всего; крест и посох — пожертвование это христиан; облачение на престол, шитое золотом по белому атласу — работу нашей Женской школы; плащаницу во всем уборе — все здешней работы. Осматривая плащаницу, Великий Князь заметил: «Недавно открыт один древнейший рисунок, на котором прогвозденными оказываются, для пригвождения Спасителя ко кресту, не кисти рук, которые, по мягкости, не

удержали бы тяжесть тела, а места дальше кистей». И начинает доказывать, что это так и было.

Осматривая ризницу, Великий Князь поднялся на колокольню взглянуть на Токио. К сожалению, пасмурная погода не позволяла видеть ничего дальше города.

Будучи в храме, Великий Князь заметил: «Вы еще не показали мне алтарь», — почему введен был в алтарь и, коленопреклоненный, молился перед главным престолом.

Перед прощанием со мною, при выходе из храма, пригласил на молебен на крейсере, в понедельник, по случаю именин Государыни Императрицы Марии Феодоровны. «Моя мать также именинница», — промолвил Кирилл Владимирович.

Капитан крейсера «Адмирал Нахимов» и несколько офицеров приехали после Великого Князя, хотел им показать также ризницу и прочее, но они заторопились вслед за Великим Князем на поезд. Капитан также пригласил на богослужение на крейсере в понедельник.

21 июля/3 августа 1902. Воскресенье.

За Литургией рукоположены: Роман Фукуи, диакон, во иерея, Яков Тоохей, катихизатор, во диакона. Последний для Церкви в Коодзимаци. Из христиан сей Церкви были в соборе весьма немногие — друзья Тоохея и о. Савабе — из противников последнего не было ни одного.

Узнал я сегодня, что это за «сайго–но сюдан», которым вчера грозились противники о. Алексея Савабе; это ни более, ни менее, как «кулачная расправа» (ван–рёку). Грозятся они прямо и открыто: «Пусть Савабе уберется из Церкви в Коодзимаци, иначе мы силою выгоним его». Друзья Савабе отвечают на это: «Полиция на это есть, она не позволит буянить». И вот дело пока на этом стоит. Одни из друзей Савабе рассказал мне это сегодня и просил, между прочим, не возвращать прошение противникам, если бы они попросили о том. «Если дело дойдет на суд, то из этого прошения видно, имеют ли причину противники доходить до ручной расправы», — говорит он.

Вот до чего дошло. Хороши христиане! Но надо правду сказать, хорош и священник! Если бы о. Алексей Савабе слушался того, что ему говорят, да если бы не был ленив, к тому же горд и вспыльчив, то не вышло бы ничего этого. А теперь расхлебывай.

22 июля/4 августа 1902. Понедельник.

Несмотря на дождь, пришлось утром отправляться в Иокохаму для богослужения на крейсере «Адмирал Нахимов», по случаю тезоименинства Государыни Императрицы Марии Феодоровны и Великой Княгини

Марии Павловны. Добрались мы с иподиаконом Моисеем Кавамура и облачением до крейсера в начале десятого часа, так как Великий Князь, приглашая, упомянул, что богослужение начинается в половине десятого, но пришлось ждать почти до одиннадцати. Тогда мы с о. Александром, облачившись, стали служить сначала обедницу, потом заздравный молебен: пели матросы очень хорошо, даже концерт пропели. После службы салют, потом завтрак под красиво устроенным шатром на палубе. Между гостями был наш посланник в Корее, А. И. Павлов, говоривший, что о. Хрисанф уехал ныне в Россию добывать помощников себе по Миссии. Домой я вернулся к вечеру, мокрый и усталый.

23 июля/5 августа 1902. Вторник.

Целый день — запись расходов и сведение счетов по Миссии. Оказалось, что на Собор нынешнего года истрачено: 2145 ен 64 сен, то есть на дорогу собиравшимся в Токио и обратно 1411 ен 1 сен 5 рин и на содержание их здесь в гостинице 734 ены 62 сен 5 рин.

Между приходившими по делам катихизатор из Иоцуя, Петр Мори, сообщил, что противники оо. Савабе в Коодзимаци собираются изгнать их оттуда на том основании, что церковная земля под храмом и домами, где живут о. Павел и о. Алексей Савабе, значится на имя Моисея Тодороги и якобы Фомы Ооты — злейшего из врагов Савабе. «Пусть–де убираются с чужой земли». Послал я сейчас же справиться, действительно ли Фома Оота значится собственником земли? Оказывается, нет; Моисей Тодороги состоит оным; в документе, однако, упомянуто, что он — представитель всех христиан в Коодзимаци, которым всем вместе принадлежит участок земли под храмом и церковными домами. К сожалению, с Моисеем Тодороги нельзя поговорить непосредственно, он живет вне Токио в своем поместье, можно надеяться, однако, что этот разумный старик не будет смущен обезумевшими от злобы врагами оо. Савабе.