Начало Века Разума. История европейской цивилизации во времена Шекспира, Бэкона, Монтеня, Рембрандта, Галилея и Декарта: 1558—1648 гг. - Уильям Джеймс Дюрант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ибо как трудно перейти от тела к разуму с помощью какой-либо теории, справедливой как по отношению к очевидно материальному источнику и агентству ощущений, так и по отношению к очевидно нематериальной природе идей, так и Декарт, начав с "я", затрудняется перейти от разума к вещам. Откуда разум знает, что ощущения, которые, казалось бы, свидетельствуют о существовании внешнего мира, являются чем-то большим, чем его собственные состояния? Как он может доверять чувствам, которые так часто обманывают нас, или мысленным образам, которые во сне столь же ярки, как и днем, когда они "ложны"?
Чтобы выбраться из этой "солипсической" тюрьмы "я", Декарт обращается к Богу, который, конечно же, не стал бы обманывать все наше сенсорное оборудование. Но когда Бог появился в этой системе, которая так смело начала с сомнения во всех принятых верованиях? Декарт не может доказать существование Бога на основе доказательств замысла во внешнем мире, поскольку он еще не доказал существование этого мира. Поэтому Декарт выводит Бога из познающего "я", подобно тому, как это сделал Ансельм в "онтологическом доказательстве" за шесть столетий до него. У меня, говорит он, есть представление о совершенном существе, всеведущем, всемогущем, необходимом и вечном. Но то, что существует, более совершенно, чем то, что не существует; поэтому совершенное существо должно включать существование в число своих атрибутов. И кто мог вложить в меня эту идею, как не сам Бог? "Невозможно, чтобы... я имел в себе идею Бога, если бы Бог не существовал на самом деле".91 Ведь если бы Бог был обманщиком, Он не был бы совершенным. Поэтому Он не обманывает нас ни тогда, когда у нас есть ясные и отчетливые идеи, ни тогда, когда Он позволяет нашим чувствам открывать нам внешний мир. "Я не вижу, как можно было бы защитить Его от обвинения в обмане, если бы эти идеи были порождены причинами, отличными от телесных объектов. Следовательно, мы должны допустить, что телесные вещи существуют".92 Таким образом, разрыв между разумом и материей, субъектом и объектом чудесным образом преодолевается, и Декарт, с Божьей помощью, становится реалистом. Сама наука - наша уверенная вера в логичную, упорядоченную, законопослушную, поддающуюся расчету Вселенную - становится возможной только потому, что Бог существует и не может лгать.
Следуя за Декартом, мы видим, как младенец века Разума в страхе отшатывается от опасностей мысли и стремится вернуться в теплое лоно веры. Книга "Медитации" была обнадеживающе озаглавлена "Размышления Рене Декарта о первой философии, в которых доказывается существование Бога и бессмертие души" и посвящена "мудрейшему и прославленному декану священного богословского факультета Парижа" - то есть Сорбонны. Декан принял посвящение, но в 1662 году книга была помещена в Индекс запрещенных книг "до тех пор, пока она не будет исправлена". Он начинался на той же смелой ноте, что и "Discours": "Сегодня... поскольку я обеспечил себе спокойный отдых в тихом уединении, я, наконец, свободно и серьезно обращусь к общему перевороту всех моих прежних мнений".93 Он выбрасывает их в окно, а затем впускает в дверь. И не только вера в справедливого и всемогущего Бога, но и в человеческую волю, свободную в условиях всеобщего механизма, и в душу, бессмертную, несмотря на ее очевидную зависимость от смертной плоти. Как бы мы ни относились к логике неразрывной цепи причин и следствий в мире материи и тела, свобода нашей воли - одна из тех врожденных идей, которые настолько ясны и отчетливы, настолько ярки и непосредственны, что никто никогда не сомневается в них на практике, сколько бы он ни играл с ними в абстрактной теории.94
Идея Бога, самости, пространства, времени и движения, аксиомы математики - все это врожденное, то есть душа черпает их не из ощущений или опыта, а из своей собственной сущности и рациональности. (Однако эти врожденные идеи могут оставаться бессознательными до тех пор, пока опыт не приведет их в сознательную форму. Душа, таким образом, не продукт опыта, а его активный и оригинальный партнер в производстве мысли. Эта "рациональная душа" - способность рассуждать - явно нематериальна; ее идеи не имеют длины, ширины, положения, веса или каких-либо других качеств, присущих материи.95 Это "я", то есть душа, благодаря которой я являюсь тем, что я есть, по сути, отличается от тела, и ее даже легче познать, чем последнее".96 Поэтому этот нематериальный разум или душа может, и, несомненно, выживает после тела.
Были ли эти ортодоксальные выводы искренними или носили защитную окраску? Неужели Декарт так хотел спокойно заниматься наукой, что источал метафизику, как туман, мешающий хищным птицам? Мы не можем сказать. Человек может быть хорошим ученым - по крайней мере, в физике, химии и астрономии, если не в биологии, - и в то же время принимать основные доктрины христианства. В одном из отрывков Декарт утверждал, что разум "не мешает нам верить в то, что было открыто Богом как более достоверное, чем наше самое надежное знание".97 Его переписка с принцессой Палатинской Елизаветой красноречиво благочестива и ортодоксальна. Салмасий, посетивший его в Лейдене в 1637 году, охарактеризовал его как "самого ревностного католика".98
И все же последнее десятилетие своей жизни он посвятил науке. Он превратил свои комнаты в лабораторию и проводил эксперименты по физике и физиологии. Когда один из посетителей попросил показать ему библиотеку, Декарт указал на четверть телятины, которую он препарировал.99 Временами он, подобно Бэкону, говорил о великой практической пользе, которую получит человечество, когда наука сделает людей "хозяевами и владыками природы".100 Его субъективный подход и уверенность в дедукции часто приводили его к сомнительным выводам, но он творчески работал в нескольких науках. Он настаивал на том, что наука должна заменить расплывчатые и качественные абстракции средневековой физики количественными объяснениями в математической форме. Мы уже отмечали его развитие аналитической геометрии и появление бесконечно малых вычислений. Он решил задачи удвоения куба и трисекции угла. Он установил использование первых букв алфавита для обозначения известных и последних букв для обозначения неизвестных величин. Похоже, что он открыл закон преломления независимо от Снелла. Он плодотворно изучал большие силы, создаваемые малыми средствами, такими как шкив, клин, рычаг, тиски и колесо, и сформулировал законы инерции, удара и импульса. Возможно, он подсказал Паскалю, что атмосферное давление уменьшается с высотой,101 хотя он
