Мы восстанем завтра - Анатолий Гончар

– Противник оттянулся назад, производит перегруппировку сил, – сообщил кто-то из наблюдателей, а спустя десять минут на перекрестке двух улиц послышались многочисленные взрывы, приступила к работе маневренная группа капитана Шилова. Вскоре в штаб обороны от него поступил доклад:

– Отошли без потерь. Уничтожено три БМП, один Т-72, до полусотни единиц личного состава.

– Принял… – И тишина в эфире.

Глава 20

Близился вечер, нависавшие над городом низкие облака разродились дождиком. Ваххабиты, ощетинившись стволами уцелевшей техники, заняли круговую оборону. Стало понятно, что противник выдохся и новых попыток взять город сегодня не будет. Мы их остановили! К утру обещали подтянуться ополченцы из пригородов и районных центров, а значит, противник не прорвется. Ему кирдык, несомненно. День-два, и он попытается сделать ноги, но кто ему даст? Мы почти победили, вот только на то, чтобы радоваться, сил не осталось. Да и радость получалась слишком приправлена горечью.

– Выставить по одному наблюдателю от тройки, остальным спать. Юра, – я позвал сидевшего на лестничной площадке и скребыхавшего ложкой Васенкова, – доедай и спать, вторая смена твоя.

– Угу. – Пустая банка стукнулась об пол. Забулькала наливаемая в кружку вода. Сегодня все горячее, я разрешил. Сидевший на ступеньках лестницы Юрка зажег газовую горелку, поставил на таганок кружку. Пока вода закипала, вытащил из коробки пакетик с джемом и принялся выдавливать его содержимое на язык. Проглотив, выдавил новую порцию, блаженно закрыл глаза и вновь повторил столь нехитрую процедуру. Когда же пакетик опустел, сунул его в щель и полез в стоявший рядом второй паек. Чего-чего, а с жрачкой проблем не было – несколько коробок с сухим пайком, предназначавшихся погибшим сегодня парням, оставались нетронутыми. Рядом с Юркой шуршал галетами Ильдар. Пролетом ниже расположились уцелевшие ополченцы, они тоже дербанили пайки, вот только горелок у них не было, мы предложили им свою, но те предпочли есть холодное, чем ждать. Что ж, их право, голод не тетка. В соседней комнате тяжело всхрапывал Сатаев. Он даже не стал есть. Как только я объявил «отбой», упал на коврик и отрубился. Будь моя воля, я бы, наверное, тоже уже спал. Следовало бы заставить его переместиться на более безопасную лестничную клетку, но жалко будить. Буду надеяться, что эта жалость не выйдет ему боком.

– Товарищ прапорщик. – Хруст под ногами идущего я услышал чуть раньше, чем раздался его голос.

– Да? – Я не стал поворачиваться, безошибочно определив в идущем ко мне Васенкова.

– Тушняк. Горячий.

– Спасибо, – поблагодарил и, продолжая наблюдать сквозь стену падающего дождя за прилегающим пространством, протянул руку за предложенной тушенкой. А что отказываться? То, что я не хочу есть, это еще не значит, что не буду. Калории пополнять надо? Надо! Тогда в чем вопрос?

– Горячая, – еще раз предостерег Васенков и, уже почти было взгромоздивший банку на подоконник, тут же опустил руку вниз – не следует привлекать к себе чужое внимание дополнительными источниками тепла – не только у нас имеются приборы наблюдения. Кончики пальцев обожгло разогретым металлом, но банку из рук я так и не выпустил. Лишь когда ее дно коснулось пола, отдернул руку и машинально начал тереть обожженными пальцами о штанину – дурная привычка, оставшаяся с детства. Может, следовало на них подуть, а не… С легким шипеньем-шепотом в зенит ушла осветительная ракета. Ее «бух» в вышине на фоне недавнего грохота показался нежным шлепком. Новые шипящие звуки, и рядом с осветиловкой расцвели разноцветные сигнальные огни. Кто-то из наших на радостях запустил в белый свет трассерами. Радость радостью, а это он зря. Можно запросто схлопотать в ответку КПВТешную очередь, а то и снаряд, но «хоббиты» смолчали. Что бы это значило? Может, ничего, а может… А вот что может – это, пожалуй, многие варианты. Вверх взлетели новые гирлянды ракет, – у кого-то все же остались силы праздновать победу. Пока еще не полную, не окончательную, но победу! Не ту, что далеко на горизонте, а вот тут, рядом, только протяни руку. Еще день, максимум два, и либо вахи драпанут из города, либо мы их выбьем. Только далеко им не уйти, на южном направлении им готовят встречу, я слышал, как Пащенков отдавал указания. Пусть суки сдохнут.

Я едва-едва сдал пост, как меня разбудили звуки советского гимна, звучавшие над городом из мощных динамиков, установленных на нашей клубной агитационной машине.

– Что за хрень? Какому уроду пришла такая светлая идея? – Выругавшись, я продрал глаза, сел. Восток едва-едва подернулся розовым. Ужасно хотелось дать кому-нибудь в морду, желательно массовику-затейнику. Или на худой конец его помощнику. Я хотел было заткнуть уши берушами и попытаться уснуть вновь, когда музыка умолкла, и над городом зазвучал голос майора Пащенкова.

– Внимание всем! – Голос Виктора дрожал от волнения. – Экстренное сообщение.

– Прямо как в Великую Отечественную. – Я даже хмыкнул от неожиданности, а голос продолжал звучать.

– Вчера в 9 часов тридцать минут вооруженные силы Белорусской Республики подошли к Москве и, с боями прорвав фронт окружения, соединились с частями столичного гарнизона. К исходу дня противника удалось потеснить на всех направлениях. Центральная часть столицы очищена от мятежников. Бои ведутся за пригороды, успешно развивается наступление на Химки, ваххабитам пока удается удерживать позиции в районе Мытищ и Долгопрудного. В Нагатинском затоне блокирована большая группировка противника. На просьбу со стороны ваххабитов принять их капитуляцию российско-белорусское командование ответило отказом. Проводятся мероприятия по уничтожению окруженной группировки. Сейчас бои ведутся в районе Кутузовского проспекта и Красной площади. Ура, товарищи!!!

Не знаю, кричал ли кто «ура», но небосвод всколыхнулся от посеянных ввысь, разлетевшихся по нему трассеров, от многих десятков взвившихся в зенит ракет.

Злость на разбудивших меня «агитчиков» мгновенно улетучилась, уступив место радостному возбуждению. Да и как не радоваться, если еще немного, пусть неделя, пусть две, и группировка противника в Москве и Московской области будет уничтожена. После подошедшей помощи в этом можно было не сомневаться. Теперь, когда нам на помощь пришли белорусы, окончательная победа – только вопрос времени. Наполняя сердце гордостью и решительностью, грянуло: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой…» Сердце защемило болью утраченного, и неожиданно над самым ухом громыхнуло разрывом, здание вздрогнуло, я сел и открыл глаза. Вокруг полная тьма. А как же рассвет? Гимн? Помощь братьев-славян? Ничего этого нет, не было? Это сон? Про столицу, про гимн, про скорую победу? Черт, наивный чукотский юноша, помощи ждать неоткуда! Белорусы помогли бы, но Белоруссия сцепилась в смертельной схватке с захотевшей под шумок урвать свой кусочек земли Польшей. Западную Украину поляки взяли без особого труда и, не спеша наводить свои порядки в захваченных районах, встали на рубеже восточных областей. Перегруппировали силы и с двух сторон ударили по Белоруссии. Если бы не батька Лукашенко… Но тот, видимо, ожидал чего-то подобного. Держа оборону на большей части границы, он нарочито запустил поляков на пару десятков километров в глубь своей территории и накрыл эти участки, или, как их назвали, «коридоры смерти», залпами «Ураганов». После чего закрепился по линии границы с Украиной и перешел в наступление на белорусско-польской. Последние сообщения были о том, что бои идут на подступах к Варшаве и якобы паны запросили мира.

Отвлекая от посторонних раздумий, пискнула сигналом вызова находившаяся в «спящем режиме» рация.

– Центр – Старому, прием.

– На приеме. – Мне с трудом удалось разжать ссохшиеся губы.

– Срочно прибыть на заседание оперативного штаба.

– С какого перепугу? – Я не видел причин собираться в столь экстренном режиме. Теперь-то, когда основные силы ваххабитов уничтожены, можно было по крайней мере дать нам выспаться.

– Приказ Зубра, срочно, – без объяснения причин сонно процедил радист.

– Достали! – Я тяжело поднялся, болела каждая мышца тела. Казалось, кратковременный сон вместо отдыха принес усталость.

– Старый – Пророку, Старый – Пророку, прием. – Я начал запрашивать группу Покровского.

– Пророк для Старого на приеме! – тут же отозвался дежурный радист второй группы.

– Где старший? – Зачем спрашивать, если и без того понятно, что все порядочные люди сейчас спят?

– Разбудить? – вопросом на вопрос ответил радист. Я задумался, но только на одну миллисекунду.

– Нет, когда проснется, передай, что он временно остался за меня. Понял? Прием.

– Понял тебя, передать старшему, что он временно за командира роты.