Цеховик. Книга 11. Черное и белое - Дмитрий Ромов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В комиссионном выбор неплохой. Даже видеомагнитофон имеется. Только что на нём проигрывать советскому гражданину, совершенно неизвестно. Ну и ладно, мне не он нужен, а простой транзисторный приёмник.
В зале толпятся люди, рассматривают, прицениваются.
— Здравствуйте, мне нужен приёмник, — обращаюсь я к продавщице, а сам уже всматриваюсь в технику, выставленную на полке.
— Какой?…
В итоге я выхожу из магазина с небольшим, но красивым «Нэйшнл Панасоник Р-404» за «жалких» сто двадцать рубликов.
— А что ж так дорого?
— Молодой человек, брать будете?
Буду, конечно. Заверните.
У подъезда дома стоит Наташкина машина.
— Ребят, — говорю я парням, — мне нужен полный отчёт по Марине.
— По Наймушиной? — уточняет Алик.
— Да, по ней. Когда пришла, когда ушла. Скажите там милицейским братьям, пусть записывают. Вы-то мотаетесь, не всегда на месте бываете, а они постоянно здесь. Хорошо? Пообещайте премию небольшую.
— Ну что? — спрашиваю я, заходя домой?
Наташка стоит в шикарном тёмно-бирюзовом брючном костюме и в туфлях на сумасшедшей платформе.
— Берет прекрасен! — восклицаю я. — Как же тебе идёт!
— Какой берет? — не понимает она.
— Это цитата из «Трёх мушкетёров». Значит, я восхищён. Надеюсь, это не единственная покупка?
— Нет, — смеётся она и показывает на целый ворох одежды на диване. — Точно не единственная. Галя меня заставила, я не виновата. Тебе, кстати, тоже кое-что купили.
— Отлично! Давай, позвони своему батюшке, а потом я лягу на диван, а ты устроишь большую примерку и дефиле.
— Его выпустили? — загораются Наташкины глаза.
— Говорит, что выпустили.
Она подлетает к телефону и начинает набирать номер.
Не так быстро, не так быстро…
Я забегаю в ванную и включаю приёмник. Переключатель в положение УКВ-1… так… Кручу ручку. В ванной я прячусь для чистоты эксперимента. Вдруг ещё где-то есть жучки, тогда можно спалиться, прослушивая телефон там где стоит другой микрофон.
Кручу… Кручу-верчу, обмануть хочу. Шорохи, щелчки и потрескивания. Вещание в этом диапазоне не ведётся, так что ни «Маяков», ни «Юностей» здесь нет, а только частные переговоры граждан… О-па! Есть!
— … Егорию, что он молоток! — раздаётся нетрезвый голос Гены.
Да вы нарезались, ваше благородие!
— Отмазал батю твоего!
— Па-ап, ну ты как это всё перенёс-то?
— Худо было, доча, худо, но я перетерпел! И вот! А Егорка… ты его, пожалуйста обними, вот так, крепко-накрепко! Он у тебя молодец! А ты сама…
Ну вот, что и требовалось доказать… Я кручу дальше, но больше никаких голосов не нахожу. А вот щелчки, которые могут свидетельствовать о других источниках радиосигналов, нахожу…
Наташка заканчивает разговор и заглядывает в ванную.
— Ты чего здесь?
— Да вот, купил приёмник японский. Разбираюсь.
— В ванной? — удивляется она.
— Ага… Чтоб тебе не мешать. Ты же там разговаривала.
— Егор, слушай…
— Да… — рассеянно киваю я.
— Как тебе Марина?
— Марина? — отвлекаюсь я от приёмника и внимательно смотрю на Наталью. — В каком смысле мне она как?
— Ну-у-у… — пожимает она плечами. — Вообще…
— Вообще-то, не очень… Я на тебя давить не хочу, но был бы рад, если бы ты с ней общалась поменьше.
— Это ещё почему? — хмурится она.
— Ну… Потому что мне кажется, что она не та, за кого себя выдаёт.
— Хм… Чепуха какая-то. Я не в этом вообще смысле спрашивала.
Я конечно могу показать подслушивающее устройство, но боюсь, что будучи очарованной своей подругой, Наташка может не поверить, что это Маришка туда его засунула.
— У неё есть теория, — говорит Наталья, прикусывая губу, — что… как бы это сказать… Что мужчины по своей природе полигамные.
— Какие-какие? — поднимаю я брови. — Откуда она слова-то такие знает?
— Полигамные — это значит, что они предпочитают иметь рядом с собой несколько самок… Вернее не несколько, а много. Насколько это возможно…
— Её к этому выводу печальный личный опыт привёл? — спрашиваю я.
— Да причём здесь… Это просто природа…
— То есть мужчина является просто человеческим самцом. Так что ли? И не властен над собой, да? Любовь и преданность — это у девушек, а у парней — полигамия, да? То есть, по-твоему, когда я вижу какую-то девицу, у меня первая мысль залезть ей под юбку?
— Ну-у-у… Почему сразу ты?
— Как это? Мне кажется ты этот разговор, как раз обо мне ведёшь. Нет?
— Ты сам его перевёл на себя! — мотает она головой.
— Ну, ты же сказала вообще о мужчинах, а я по странному совпадению отношусь как раз к ним.
— К присутствующим разговоры никогда не относятся.
— Да? Ну хорошо. Значит, тебе повезло, тебе достался единственный моногамный мужчина на земле. Поздравляю с этим нас обоих.
— А почему ты впустил Марину, когда меня не было? Ты даже ей сказал, что меня долго не будет…
— Во-первых, Наташа, мне не нравится, когда мне задают странные вопросы с каким-то подтекстом, — говорю я спокойно, пристально глядя ей в глаза. — Во-вторых, она наглая, как танк, припёрла свой сервиз, типа пусти-пусти, сейчас уроню. В-третьих чтобы она не решила тебя ждать, я сказал, что ты придёшь не скоро. Впрочем, если тебя что-то беспокоит, сделай так, чтобы мы эту наглую тётю больше никогда не видели.
— Почему мы в ванной разговариваем?
— Потому что ты зашла ко мне в ванную, — пожимаю я плечами.
— Дело в том… — вздыхает Наташка, — что она мне сказала, что ты… ну как бы… с ней заигрывал…
— Вот сука. Всё, Наташ, больше на эту тему мы не разговариваем. Или у нас любовь и доверие, или тухлые разговоры и нелепые подозрения.
— Нет, я могу понять, если это природное… я не знаю… явление, что ли…
— Никаких явлений нет. Зато это очень хорошо характеризует твою новую подругу.
— А по-моему, это не столько её характеризует… — начинает она, но не договорив, выходит из ванной.
Отлично. Вот этой девчачьей хрени мне только не хватало. Я тоже выхожу из ванной. И не только из ванной. Я выхожу из квартиры и спускаюсь в пункт охраны.
— Алик, пошли в машину сходим, мне позвонить надо.
Алик быстро выходит и идёт вместе со мной. Садится, заводит
