Наша бабушка Инесса Арманд. Драма революционерки - Рене Павловна Арманд

Инесса все же перебралась с семьей в Ельдигино, то первым делом обустроила дом по своему вкусу. Разумеется, в гостиной она поставила рояль. Когда Саша уезжал работать — он был «трудящийся наследник», Инесса спускалась вниз и долго играла. Шла гулять по окрестностям с няней и сыном. Обедала в одиночестве. Читала. Ждала мужа. Разговаривала со слугами. Опять играла на рояле. Опять читала. И опять ждала ребенка.

Имя для второго сына придумалось тоже легко.

— Назовем его Федор. Теодор. В память о моем отце. Я смутно его помню, но он был таким красивым! И так замечательно пел!

В сафьяновом альбоме с бронзовой застежкой, привезенном Натали из Парижа, было несколько отлично сохранившихся фото. Теодор на сцене — в черном обтягивающем камзоле и бархатной шапочке с пером (Герцог в «Риголетто»). Он же в другом костюме обнимает за талию чудовищно толстую партнершу — это опера «Сельская честь». Отец с матерью в сценических костюмах. И, наконец, снимок без грима. В стильно обставленном кабинете прислонился к бюро молодой интересный господин с умным проницательным взглядом. Наверное, таким он был, когда в него влюбилась Натали Вильд.

Спустя всего полтора года после Феди у супругов родилась девочка. Она получила имя матери. Сначала ее в семье называли «Инесса-маленькая», потом к ней прилипло уменьшительное — Ина, именно так, с одной буквой «н». Следующим ребенком стала Варя, названная в честь бабушки, Варвары Карловны Демонси-Арманд. После этого Инесса решила, что она уже выполнила свое семейное предназначение — увеличивать численность наследников. Конечно, молодая женщина испытывала все те эмоции, которые принято называть материнским счастьем. Хотя, как и у всякой богатой дамы, в ее распоряжении были кормилицы и няньки, Инесса устала — от беременностей, следующих одна за другой, от послеродовых осложнений. Иногда ей казалось, что материнские тяготы превращают ее в самку, — и она содрогалась от этой мысли.

— Никогда, никогда я не стану самкой! — клялась себе возмущенная до глубины души женщина.

Молодую госпожу Арманд неудержимо тянуло от домашних забот в Москву, город ее юности, и она ездила туда при всяком удобном случае. Она любила бывать у родных в Пушкино, где всегда собиралось многочисленное общество. Младшая из сестер Стефан, Анна, тоже часто приезжала навещать новую родню. За семейным столом она познакомилась с горным инженером Владимиром Николаевичем Журиным, сыном действительного статского советника. Его сестра Юлия была замужем за четвертым из братьев Арманд, Борисом Евгеньевичем. Анна Стефан и Владимир Журин влюбились друг в друга и тоже поженились. Весь клан Арманд был тесно связан узами родства и дружбы. Этим объясняется тот не понятный для многих факт, что впоследствии драматические события в жизни Александра и Инессы не рассорили ее с семьей мужа.

Но, даже несмотря на теплые отношения с кланом Арманд, став революционеркой, она была вынуждена мыслить о своей родне в категориях марксизма.

Ленин — Инессе. Написано 31 октября 1916 г.

Послано из Цюриха в Зеренберг (Швейцария):

«Дорогой друг!

Вставьте, пожалуйста, два следующих добавления в текст: к словам: применение насилия со стороны угнетенных классов добавить: “против угнетателей”».

Получив от Ленина это письмо, Инесса вспомнила, как однажды во время семейного чаепития в гостях у Владимира Ильича и Надежда Константиновны она рассказала им о семье мужа. Ее одолевали сомнения — разве можно считать этих людей угнетателями? Ведь рабочие фабрик за хозяйские заботы называют Евгения Евгеньевича «отец родной». Ленин тогда ответил:

— Твоя семья, товарищ Инесса, — это особый случай. Они деньгами и активным участием нескольких своих членов помогают партии. Когда мы победим, они просто перейдут на службу пролетариату. Если добровольно отдадут все свое движимое и недвижимое пролетарскому государству, обещаю — насилия над ними не будет.

Как ни странно, это обещание Ленин выполнил. После революции он подписал «охранную грамоту» семье Арманд.

НАЧАЛО КОНЦА

Ленин — Инессе. 19/1. 1916. Послано из Берна в Париж:

«Дорогой друг!

Вот уж третью открытку посылаю Вам. На этот раз по-французски, чтобы цензорам облегчить работу, если они являются причиной опоздания писем. По правде говоря, я уже в течение нескольких дней беспокоюсь: никаких известий от Вас! Если Вы обижены на меня, Вы бы, вероятно, написали другим друзьям, но, насколько известно, Вы не пишете никому! Если я в ближайшие дни не получу от Вас письма, я напишу нашим друзьям, чтобы узнать, не заболели ли Вы. Я уже не один раз осведомлялся насчет писем до востребования — нет ничего.

Погода прекрасная. В последнее воскресенье мы предприняли великолепную прогулку на “нашу” маленькую гору. Вид на Альпы был необычайно красивым; я очень жалел, что Вас не было с нами.

Как Вы себя чувствуете? Довольны ли Вы? Не скучаете ли Вы? Заняты ли Вы очень?

Вы мне причиняете много огорчений, лишая меня совершенно вестей о себе!..

Где Вы живете? Где кушаете? В “буфете” Национальной библиотеки?

Еще раз прошу писем “до востребования”.

Преданный Вам Ваш Базиль.

Р. S. Еще раз, ничего! Нет писем от Вас!»

У читателя может возникнуть вопрос: что это за Базиль? Ничего особенного. Просто один из партийных псевдонимов. Еще он был Иваном, Ильиным, Стариком, Н. Лениным. Инессу в целях конспирации называли Петрова, Григория Зиновьева — Брат, а к Лидии Фотиевой, своему будущему секретарю, Ленин обращался в письмах «Любезнейшая Киска»!

Инесса долго сидела у стола, прежде чем разрезать конверт ножичком для бумаг. Впервые в жизни ей не хотелось ни читать писем от Ленина, ни отвечать ему. И она ему не ответила.

Ей приходилось и раньше бороться с приступами депрессии. Но сейчас она переживала необычно тяжелый кризис. И немудрено. Уже два года Инесса не видела детей. Ее старший сын Саша был призван на войну. Федя ежедневно подвергал свою жизнь опасности, поднимаясь в воздух на своем самолете. Он служил летчиком в авиаотряде на Западном фронте. Дочери и ее любимец, ее младшенький сынок Андрэ, были