Улыбнись мне, Артур Эдинброг - Антонина Крейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
(Читая этот факт, я поперхнулась. Но лювак, вообще-то, крутой. Местный кофе тоже. Долой брезгливость.)
На второй день я так перебрала с информацией, что уснула прямо в спальне Артура за столом. А проснулась — у себя в вольере. И — волшебство — обнаружила, что одна из взятых мной книг об экзаменах поменялась на другую.
«Она лучше» — было скупо написано на бумажке, вложенной между страницами.
Я улыбнулась.
На следующий день я повторила тот же маршрут. Причем с большим удовольствием. Библиотека, Сироппинг, фонтан. Для перемещения я пользовалась флигельными порталами и боковыми лестницами — соваться на первый этаж после ночи ангелов мне как-то не хотелось. Плюс там было слишком много людей: уже начались экзамены. Периодически кто-то орал. И рыдал…
Вечером я поняла, что надо сходить к Борису — забрать у него свою одежду. Но финансиста не оказалось в спальне. Зато там почему-то нашёлся Иньч, Младший Мёрклый. Он валялся с трубкой на диване и с неохотой поднялся, чтобы выдать мне вещи.
— А где Борис? — удивилась я.
— Отчёты повёз в столицу, как обычно. Пока его нет, я у него тусуюсь, рыбок кормлю, — кивок на аквариум.
Я подумала, что если этих рыбок до сих пор не прикончили дымные вечеринки, то сутки-другие без еды их тем более не убьют. Но о’кей.
Я поблагодарила Иньча и пошла к выходу.
— Эй, — окликнул он меня на пороге. — Бор попросил не болтать, и я не буду. Мне пофиг на чужие сокровища. Но… А тебе-то зачем эти кристаллы? Ты же собираешься свалить? На Земле они вряд ли нужны.
— Ты вообще о чём? — обернулась я, вскинув брови.
Видимо, физиономия от неожиданности у меня стала настолько зверская, что Иньч поднял вверх раскрытые ладони:
— Понял, забей! Я чисто из любопытства. Ты крутая, Вилка. На вечеринке бы не сказал, но.
Брови уехали на затылок.
— Молчу, — сказал Иньч и спрятался за клубами дыма.
Я ушла в некотором смятении. Что им там Бор про меня наплёл? Какие такие кристаллы? Ох, вернись у меня, землянин!
И вновь я задремала за книгами. М-да. Организм явно воспринял чужую сессию, как собственную. И подключил все усвоенные в прошлом привычки.
Но на сей раз я проснулась в тот момент, когда кто-то поднял меня на руки и понёс в вольер. Я открыла глаза.
— А, ты не спишь, — сказал Артур, тотчас равнодушно сгружая меня на пол (хорошо хоть не бросил).
Лицо у него было из серии: скорее сдохнет, чем улыбнётся.
— Я многое выучила, — зевнула я, плюхаясь на свою койку. — Теперь тебе не придётся рассказывать мне об экзаменах. Но вот практика нужна, чтобы мы ничего не запороли.
Эдинброг склонил голову набок, прикидывая, как лучше ответить на мою деловито-дружелюбную интонацию.
— Начнём практиковаться на днях, — кивнул наконец он.
А меня вдруг пробило:
— Артур, мне жаль, что я тогда молча ушла на вечеринку к Борису. И нарушила твою просьбу о том, чтобы вернуться до полуночи. И. наорала на тебя за то, что ты не рассказал мне свою историю. Прости. Ты имел право молчать.
Он вздохнул и пожевал губами.
— А ты имела право знать. И про Судный день, и про странности университета — ангелов и всё такое… Так что тоже, — он поморщился, — прости.
Мы чинно кивнули друг другу, принимая извинения.
Мне казалось, у меня с плеч не то что камень упал — целый пик Маттерхорн, не меньше. Артур тоже повеселел.
Он осторожно сел на кровать рядом со мной. И, поколебавшись, спросил:
— Вилка, почему ты плакала той ночью?
— Я не плакала.
Эдинброг сощурился.
— Я маг вообще-то. У меня отменный слух.
— А это как связано?
— Ты плакала из-за Бориса?
— Конечно, нет.
— Но ты ведь была с ним? До того, как я нашёл тебя?
Фак, ну опять.
— Да, — поморщилась я.
— Понятно.
Эдинброг замолчал. А потом вдруг протянул руку вперёд и коснулся моего носа. Осторожно пощупал хрящик. Я с подозрением скосила глаза на его пальцы.
— Много крови было, да?
Я непонимающе кивнула. Артур поджал губы и встал.
— Пойдём. Я хочу тебе кое-что показать.
ПРИБРАЛСЯ
Времени было около двух ночи.
Поэтому, когда Артур решительно двинулся к порталу, ведущему на первый этаж, я, наученная горьким опытом, сказала:
— Эй, постой! Там же ангелы, — пояснила я, как неразумному. — Комендантский час, всё такое.
— Уж я-то знаю, — фыркнул Эдинброг. — Не учи учёного!
Он вспрыгнул на бортик фонтана и демонстративно постучал по лепестку лотоса:
— В тему о знаниях. Ты же вычитала, среди прочего, что эти цветки записывают все перемещения студентов?
Я кивнула. Это действительно было так: порталы оказались с гнильцой, как некоторые интер-нет-программы, подло сливающие ваши данные тем или иным организациям, в зависимости от того, кто больше заплатит. В данном случае информация шла напрямую в кабинет ректора: регистрировалась там в магическую кляузную книгу и затем применялась в качестве улик. И, потенциально, как реалити-шоу.
Собственно, узнав об этом, я заволновалась: ведь мы с Борисом оставили ангелов в клетке, а за порчу университетского имущества в крупных масштабах предписывались очень, очень неприятные наказания… Но ко мне никто не приходил с обвинениями, и поэтому я решила, что Борис как-то там разобрался.
Бор — он такой. Инициативный.
— Поэтому вчера, — продолжил Артур, рассеянно поглаживая белые лепестки, которые под его колдун-ской рукой как-то почти сладострастно мерцали, — когда я пошел искать тебя, все мои телепортации оказались на виду. В том числе те, что ведут к ангелам — там я искал тебя в первую очередь. А вот на землян наша система не реагирует, — он цокнул языком. — И вы с Борисом для телепортов — невидимки. Никто не знает, что вы были на первом этаже.
— Та-а-а-ак? — протянула я, начиная подозревать, в какую сторону сейчас пойдёт диалог.
— К счастью, система не оповещает ректора о мелких нарушениях. Ему нет нужды просто так лезть в Книгу Телепортов. Но если бы утром оказалось, что какой-то бесстрашный самоубийца устроил шухер среди ангелов-стражей, ректор бы непременно полез проверить, кто это был.
Я нахмурилась, глядя на мрачного-мрачного Артура.
— Ты хочешь сказать, что это тебя наказали вместо нас?
— Нет, меня не наказали, — с ненавистью процедил Эдинброг. — Потому что я… — он судорожно вздохнул, — прибрал ваш бардак.
И в воздухе явственно проступили очертания всех невысказанных им после точки матерных слов.
— Оу, — сказала я.
А сама подумала: и как он нас не убил тогда? Представляю, каково это
