Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина - Леонид Млечин

— Забеспокоился, — положив трубку, сказал Горбачев, — наверняка там не все чисто. Надо дело довести до конца.

И Горбачев довел дело до конца. Сам Гришин считал, что все эти уголовные дела — подкоп под него:

«Однажды, в начале 1984 года ко мне в горком партии пришел министр внутренних дел В.В. Федорчук. Он просил направить на работу в министерство некоторых работников МГК КПСС и горисполкома. Потом как бы между прочим сказал:

— Знаете ли вы, что самый большой миллионер в Москве — это начальник Главторга Η.П. Трегубов?

Я ответил, что этого не знаю, и если у министра есть такие данные, то надо с этим разобраться и принять соответствующие меры.

После завершения следствия о преступлениях в магазине «Гастроном» № 1 вопрос о воровстве и взяточничестве в магазине и системе Главторга Мосгорисполкома был обсужден на бюро МГК КПСС...

Несколько работников'были исключены из КПСС, другие (в том числе Трегубов) получили строгие партийные взыскания, сняты с занимаемых постов. Н.П. Трегубов был освобожден от должности начальника Главторга, ушел на пенсию, но стал работать в Минторге СССР».

Летом 1984 года, когда Гришин находился в отпуске, Трегубова вызвали в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС. Его исключили из партии и тут же арестовали, обвинив во взяточничестве. Против Трегубова свидетельствовали его подчиненные. Но тщательный обыск на его квартире не увенчался успехом: никаких особых ценностей не нашли. На следствии и на суде он отказывался признать себя виновным.

«Я знал Н.П. Трегубова, — вспоминал Гришин. — В мою бытность первым секретарем МГК КПСС он почти пятнадцать лет являлся начальником Главторга Мосгорисполкома. Работал энергично, не считаясь со временем. Он, безусловно, виноват в том, что в московской торговле были факты воровства, обмана, взяточничества.

Но у меня до сих пор остается сомнение в том, что он сам брал взятки...»

Николай Трегубов был известным в Москве человеком. Его арест многих изумил — даже всезнающих столичных журналистов. О том, что он брал взятки, они не подозревали. Знали, что не отказывался помочь нужным людям — то есть разрешал купить дефицитный товар, найти который в открытой продаже было невозможно. Но взамен ничего не просил.

Тогда процветала не столько система взяток, когда деньги или товар вручались за конкретную услугу, а главным образом бартер. Люди, сидящие у кормушек, обменивались кто чем владеет и делились с сильными мира сего и просто с важными и полезными людьми.

К концу 1985-го Гришин и его команда были окончательно скомпрометированы, хотя''никаких конкретных обвинений им не предъявили. Соответствующие службы рыли землю носом, чтобы найти на Гришина какие-то материалы и обвинить его, но ничего так и не нашли. Гришин не был ни взяточником, ни махинатором, а был просто типичным советским чиновником.

Он так описывает свои последние дни в горкоме:

«19 декабря 1985 года, за полчаса до начала очередного заседания политбюро ЦК КПСС я был вызван к генеральному секретарю ЦК. В очень кратком разговоре М.С. Горбачев сказал, что на работу московских организаций, горкома партии поступают жалобы и заявления. Что в этих условиях мне следует подать заявление об уходе на пенсию...

Я попросил не решать этот вопрос сейчас, за полтора месяца до городской партийной конференции. Дать мне возможность на конференции отчитаться о работе горкома партии. Отчитавшись, я заявлю о своем уходе с работы в горкоме КПСС.

Мне было сказано, что это исключено... Вопрос о моем уходе на пенсию надо решать теперь...»

В тот же день вышло постановление политбюро:

«О Гришине В.В.

1. Удовлетворить просьбу Гришина В.В. об освобождении его от обязанностей члена Политбюро ЦК КПСС и первого секретаря Московского горкома КПСС и направить в группу государственных советников при Президиуме Верховного Совета СССР. Внести вопрос об освобождении т. Гришина В.В. от обязанностей первого секретаря МГК КПСС на рассмотрение Пленума Московского городского комитета партии.

2. Одобрить проект постановления Президиума Верховного Совета СССР (прилагается).

3. Утвердить постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о материально-бытовом обеспечении т. Гришина В.В. (прилагается)».

Группа советников при президиуме Верховного Совета была создана для того, чтобы уходящие на пенсию члены политбюро имели где-то кабинет с телефоном. Многие из них искренне тосковали, вовсе оставшись без дела, и рады были возможности вызвать утром машину и поехать хотя бы на какую-то, но все-такй работу.

Сменить Гришина должен был Борис Ельцин.

Глава 5. СХВАТКА НА СТАРОЙ ПЛОЩАДИ

23 декабря, в неурочный день, в кабинете генерального секретаря собрались члены политбюро — не позвали только столичного хозяина Виктора Гришина. Зато сверх списка Горбачев пригласил секретаря ЦК по строительству Бориса Ельцина, а также нового заведующего отделом организационно-партийной работы Георгия Разумовского.

Горбачев коротко сообщил коллегам, что член политбюро и первый секретарь Московского городского комитета партии Виктор Гришин подал заявление об уходе на пенсию. Горбачев рассказал, что накануне у них была беседа. Разговор шел трудно. По его мнению, Виктор Васильевич неадекватно воспринимает ситуацию. Не хотел уходить, просил отложить решение этого вопроса. Он настаивал. Гришин попросил разрешения подумать. Ну а потом все-таки принес заявление.

Члены политбюро тут же постановили заявление Гришина удовлетворить. Затем Горбачев коротко предложил:

— Если у товарищей нет возражений, то в работе пленума Московского горкома можно было бы принять участие мне. Теперь о кандидатуре на пост первого секретаря Московского горкома КПСС. Речь идет о столичной партийной организации. Поэтому целесообразно рекомендовать на этот пост человека из ЦК КПСС, с опытом работы в крупной партийной организации, знающего вопросы экономики, науки и культуры. Есть предложение рекомендовать товарища Ельцина Бориса Николаевича. Я беседовал с товарищем Ельциным. Он не возражает.

Горбачев сделал вопросительный жест в сторону Ельцина. Тот подтвердил.

— Он понимает место и значение московской партийной организации, трудность и сложность работы на посту первого секретаря. Столица есть столица.

Ни замечаний, ни вопросов у членов политбюро не было.

Для членов политбюро эта большая кадровая перемена не была неожиданностью, потому что опытный Горбачев уже со всеми поговорил. Он избегал дискуссий на заседаниях политбюро и предпочитал заранее в разговоре один на один заручиться поддержкой своих коллег.

Виталий Воротников вспоминает, как ему позвонил Горбачев, завел разговор о трудном положении в Москве:

— Идут в ЦК КПСС письма, высказывания в активе, в коллективах о Гришине. Общественное мнение восстает против него — барство, показуха, лозунги вместо дела. Добраться до него руководителям предприятий, секретарям райкомов невозможно. Назрел вопрос о его замене. Я беседовал с некоторыми членами политбюро. Они такого же мнения. Как ты? Согласен? Ну, договорились.

Почему выбор остановился именно на Ельцине?

Москва должна была стать витриной перестройки — и как можно скорее. Горбачев и Лигачев резонно предполагали, что Борис Николаевич, человек со стороны, способен быстро добиться успеха, стать примером для всей страны, продемонстрировать колеблющимся реальные результаты перестройки.

Против кандидатуры Ельцина — и то лишь во время предварительного разговора с Горбачевым, а не на политбюро — высказался один только Рыжков.

Сам Николай Иванович вспоминает, как вечером его попросил зайти генеральный секретарь. У Горбачева уже был Лигачев. Горбачев объяснил:

— Ты ведь знаешь, что настало время укрепить руководство столицы. Мы с Егором сейчас обсуждали возможную кандидатуру на пост первого секретаря Московского городского комитета. Хотели бы посоветоваться с тобой.

— Я надеюсь, что у вас есть, уже предложения?

— Да. Нам нужен туда крепкий и боевой товарищ. Наше мнение с Егором Кузьмичом, что это должен быть Ельцин. Ты его знаешь, твое мнение?

Рыжков был против. Он стал горячо говорить, что в столице нужен другой руководитель — умный, гибкий, интеллигентный. А Ельцин — человек другого склада.

— Он — разрушитель. Наломает дров, вот увидите! Ему противопоказана большая власть. Вы сделали уже одну ошибку, переведя его из Свердловска в Москву, в ЦК, не делайте еще одну, роковую.

Доводы Рыжкова ни на Горбачева, ни на Лигачева не произвели впечатления. На прощанье Николай Иванович сказал:

— Я вас не убедил, и вы пожалеете об этом. Когда-то будете локти кусать, но будет уже поздно!

В словах Рыжкова звучит что-то очень личное. Вероятно, совместная работа в Свердловске оставила у Николая Ивановича тяжелый след. Или же эта оценка — наслоение более поздних политических столкновений с Ельциным? В любом случае к Николаю Ивановичу Горбачев не прислушался, о чем потом горько пожалеет...