Террорист №1 - Сергей Соболев

— Насколько я поняла, мистер Сатер, вы предлагаете мне свою помощь? — спросила она, обернувшись к своему недавнему собеседнику. — Но если я захочу ее принять, то как я смогу вас разыскать?

На открытом лице Сатера появилась дружеская улыбка.

— Вам нужно только этого захотеть. Все остальное такие пустяки, что не стоит о них даже говорить.

В подземном гараже, куда она спустилась спецлифтом, ее уже с нетерпением дожидались двое детективов из фирмы Стоктона. Один из них сразу забрался в машину, припаркованную рядом с ее «Лендкрузером», другой задержался, чтобы передать ей брелок с ключами от джипа.

— Мы проверили вашу машину, миссис Колхауэр. Наличие «жучков» либо других неприятных сюрпризов не обнаружено. Это для вас единственная хорошая новость…

— А что, есть и плохие?

— Да как сказать… — Детектив наклонил к ней крупную лобастую голову и зашептал прямо на ухо: — За вами установлена слежка. Это первое. Ваши телефонные переговоры находятся на прослушке. Это второе. И наконец третье, самое важное: я только что говорил по телефону со Стоктоном-младшим, нам приказано возвращаться в контору. В связи с этим мне велено передать вам наши извинения за то, что мы не можем выполнить вашу заявку.

— Но ведь я ваш давний клиент, — удивленно произнесла журналистка. — Как прикажете все это понимать?

— Возможно, вас будет охранять какая-то другая фирма, — пожал плечами детектив. — Весьма сожалею, миссис Колхауэр, но к сказанному мне добавить нечего.

Колхауэр проехала всего три или четыре квартала, когда ее машину, коротко взвыв сиреной, вдруг подрезал полицейский «Форд». Элизабет, как дисциплинированный водитель, приткнулась к обочине. Из бело-голубой тачки вышел патрульный и жестами показал ей, чтобы она проехала еще метров двадцать и припарковалась на автостоянке, оборудованной перед заведением, принадлежащим к сети закусочных «Кентукки чикин».

Стоило ей выполнить и это распоряжение, как патрульный «Форд» неожиданно покинул ее компанию, а рядом с ее джипом припарковалась другая тачка, с двумя пассажирами на борту: Чаком Уитмором и Шенком, который сидел за рулем.

Опустив боковое стекло, Колхауэр исподлобья посмотрела на подошедшего к ее машине человека, возглавляющего отдел спецопераций ДЕА.

— Лиз, ты уже обедала? — нацепив маску дружелюбия, поинтересовался Уитмор. — Пойдем, съедим по цыпленку. В такое время здесь еще мало народу, заодно и перебросимся словцом…

Элизабет хотела вначале послать его к черту, но затем передумала. Если она откажется от общения с Уитмором, то Чак и его коллеги, вероятнее всего, начнут ее потихоньку, а может, и по-крупному прессовать. Пару-тройку раз она уже испытывала нечто подобное на собственной шкуре, а потому знала, что эти люди способны довольно существенно осложнить ей жизнь, при этом не выходя даже за рамки закона. Сейчас, когда в ее жизни выдался столь сложный, остроавантюрный период, что даже Стоктоны отказались ее «агентировать», — хотелось бы знать, что за мощные силы приведены в действие, что даже такое крупное агентство предпочло умыть руки — ей в особенности не нужна мышиная возня вроде той, что любят устраивать местные чины из ДЕА и полиции вокруг неугодных им фигур журналистов.

Подчиняясь некоему интуитивному внутреннему движению, она, помимо сумочки, прихватила с собой плащ и дождевой зонт, после чего отправилась вслед за Уитмором к дверям закусочной.

Ни журналистка, хотя ее отличала повышенная наблюдательность, ни Уитмор и Шенк, которые уже в силу профессионального опыта смотрели на мир иначе, чем простые смертные, не обратили внимания на некоторые важные детали городского ландшафта.

На противоположной стороне улицы, чуть наискосок от типового заведения «Кентукки чикин», аккуратно приткнулся к тротуару громоздкий серый фургон, чьи внутренности были напичканы первоклассной аппаратурой оптического, аудио — и электронного слежения. В поле зрения операторов находился служебный транспорт ДЕА, на котором сюда прибыли Уитмор и Шенк, еще одна машина с двумя сотрудниками местного филиала ФБР — «наружка» с утра следила за перемещениями ведущей журналистки «Лос-Анджелес таймс», — а также сами Уитмор и Колхауэр, которые скрылись в дверях заведения.

Несмотря на наличие изощренной аппаратуры контрнаблюдения, за этим транспортом тоже пристально наблюдали. Узнай об этом технари, замыкающиеся на одного из заместителей Даркмена, они были бы неприятно удивлены такой новостью и сочли бы своих контрагентов воистину безумцами: у Даркмена нынче такие широкие полномочия на руках, что он и его многочисленные сотрудники способны свернуть головы практически любому человеку в этой стране.

Уитмор направился в самый дальний угол заведения. Колхауэр повесила плащ на спинку стула, положила рядышком зонт, сама уселась напротив своего давнего знакомого, отношения с которым у нее в прошлом были гораздо лучше, чем сейчас.

Они сделали заказ официантке, после чего Колхауэр сухо сказала:

— Я вижу, Чак, тебе мало своих неприятностей? Надо же, слежку за мной организовал… Учти, несмотря на наши давние приятельские отношения, это может плохо для тебя кончиться.

— О чем ты говоришь, дорогая? — Уитмор бросил на нее хмурый взгляд. — Какая, к черту, еще слежка?! Я же тебе звонил утром, забыла?! Мне нужно было с тобой серьезно поговорить.! А ты устроила глупое шоу во время брифинга! Подсунула мне свинью, а сама унеслась, так и не дав мне возможности переговорить с тобой с глазу на глаз!

Отпив из стаканчика ледяной колы, Элизабет промокнула губы салфеткой и бросила на сотрудника ДЕА насмешливый взгляд.

— Валяй, Чак, я тебя слушаю.

— И я, и Шенк предупреждали тебя, чтобы ты пока не высовывалась! Ты даже не представляешь себе, во что ты можешь ввязаться! То, что ты заявила на брифинге… У меня просто нет слов! Хорошо еще, что твои кретины-коллеги ни черта не поняли, иначе из-за твоей выходки могло бы пострадать множество людей!

— Все?

— Нет, не все. Пойми, Элизабет, я хочу тебе только одного добра! Поверь, сейчас я пекусь именно о твоих интересах!

— Примерно то же самое сказал волк Красной Шапочке, когда повстречал ее в лесу. Чем закончилась эта история, ты знаешь не хуже меня.

— Брось, брось, не о том говорим, — понизив голос до свистящего шепота, сказал Уитмор. — Забудь слово «джанк», и никогда, нигде, ни при каких условиях его больше не произноси! Мы здесь одни, и я тебе это советую по-товарищески! А на людях я на эту тему и слова не рискну сказать! Не знаю, где и когда ты раскопала эту дрянь, но лучше тебе держаться от всего этого подальше! Ты не знаешь, может, а я в курсе: уже несколько твоих коллег покончили с собой в разных уголках страны, и хотя внешне все выглядело как самоубийство…

— Что же ты замолчал?

— Я и так сказал больше, чем имел на то право.

Колхауэр бросила на него задумчивый взгляд.

— Чак, я все не могу никак успокоиться после того, что пережила на Семидесятой улице. Помнишь, я однажды подстрелила здоровенного негра? Я тогда сама так перепугалась, что у меня неделю поджилки тряслись… Но там, по крайней мере, я видела перед собой живого человека, пусть даже он выглядел как чудовищный монстр. А в этот раз… Там что-то было, Чак, не знаю даже, как это назвать. И мне было так страшно, что я думала, у меня лопнет сердце от ужаса.

Теперь уже Уитмор посмотрел на нее каким-то странным долгим взглядом.

— Выкинь все это из головы! И не вздумай о чем-либо подобном написать, если не хочешь заполучить на свою голову крупные неприятности!

Колхауэр спокойно выдержала его тяжелый, почти ненавидящий взгляд.

— Я только сейчас поняла, мистер Уитмор, что вы трус, — сказала она, медленно цедя слова. — Нет спора, когда вам противостоит наркомания, вы действуете, как отважный человек. Но когда на горизонте появляется ваше начальство, вы трусите и дрожите, как заячий хвостик…

Уитмор весь побагровел от ее слов, затем порывисто встал, неловко зацепив рукавом бутылку с кетчупом, отчего та перевернулась, и, по-бычьи нагнув голову, направился к выходу из заведения.

Колхауэр уставилась неподвижным взглядом на растекающееся по скатерти красно-бурое пятно — оно смахивало на кровь.

Она подумала, что это плохой знак.

Элизабет вначале хотела тоже покинуть заведение, вслед за Уитмором, но затем передумала. Ей нужно собраться с мыслями, все хорошенько обдумать. И какая, в сущности, разница, где она сделает это — здесь или сидя в своей машине?

Прихватив плащ и зонт, она пересела за другой столик. Чтобы взбодрить уставшие мозги, заказала себе кофе. Каких-либо неприятных ощущений, связанных с инъекцией «препарата Ховарда», который она сама себе неосторожно ввела, Элизабет сейчас не испытывала. Но у нее восстановилась память — хотя и не полностью, — и теперь, помимо собственного расследования по теме «джанк» и недавних событий на Семидесятой улице, у нее появилось еще кое-что, о чем нужно было как следует поразмыслить.