История российского мусульманства. Беседы о Северном исламе - Равиль Бухараев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В обратную сторону по Днепру варяги-русь шли как с военной добычей и торговой прибылью, так и с новыми знаниями, почерпнутыми в Византии. Именно этой дорогой на Древнюю Русь пришло христианство, которое в первую очередь укрепилось в главном перевалочном пункте пути «из варяг в греки» – в Киеве. Знания об исламе поднимались по другому пути – «из варяг в арабы», но точно так же, как христианство в Киеве, ислам первоначально укрепился в главном узловом пункте каспийско-балтийской торговли – в городе Болгаре. Выше по Волге и Оке знания об исламе поднимались редко, поскольку редкий мусульманский купец отваживался забираться так далеко на север, хотя, как мы увидим, и это имело место.
Но если не сама вера ислама, то исламская цивилизация проникала на варяжско-русский север в виде товаров и звонкой монеты – серебряных дирхемов арабского Халифата.
Действительно, главный интерес варягов и впоследствии «русов» состоял в исламском серебре – международной валюте Седьмого Климата. Во всяком случае, так считают некоторые исследователи Эры Викингов, например, П. Сойер, который в своей монографии «Эпоха викингов»[82] отмечал, что приток исламского серебра в северную Европу достиг значительных масштабов уже в конце VIII века и достигал других своих пиков в 800 году и между 900 и 955 годами. В книге Р. Флетчера приведен интересный график распределения потоков исламского серебра, обнаруженного в Швеции и Дании по сравнению с такими же потоками на территории России.
Согласно этим археологическим подсчетам выясняется, что клады исламских дирхемов в России начинают датироваться 700 годом, достигают максимума около 830 года, а затем круто сходят на нет примерно к 870 году. Клады северной Европы, напротив, берут начало около 800 года, достигают апогея в 900 году и гораздо более плавной линией сходят на нет около 1030 года. Из этого графика следует, что обращение исламского серебра в северной Европе началось на столетие позже и продолжалось более чем на столетие, дольше, чем на территории России, причем, как отмечает Р. Флетчер, потоки исламского серебра практически иссякают около 970 года, чему британский ученый предлагает свое объяснение:
«На более восточном волжском направлении на Багдад, по контрасту (с днепровским направлением), проникновение «русов» на юг началось и завершилось раньше Поток исламского серебра в Швецию и Готланд красноречиво свидетельствует об их энергичной деятельности в девятом и в большей части десятого века, однако их политический контроль над этими землями никогда не был особенно велик, и их крупные военные кампании были, как правило, менее успешными, чем в направлении к Черному морю…
На Волге русы практически никогда не выступали в роли большей, чем роль купцов и просителей у царского двора (и очень редко забирались далше самого Булгара), поскольку булгары эффективно контролировали в военном отношении среднее течение Волги; хазары держали в своих руках нижнее течение, а к югу от хазар начинались владения Аббасидского халифата – одной из самых могущественных империй того времени. Для того, чтобы заниматься прибыльной торговлей в такой гуще хорошо вооруженных посредников, от маленького отважного викинга требовалось максимальное проявление того начального энтузиазма, который отмечался в самом начале скандинавского экспансионизма, и этот энтузиазм, похоже, был совершенно истрачен к 970 году[83]».
Торговая деятельность варягов продолжалась и после того, как они осознали бесперспективность простого грабежа, тем более, что не грабительские набеги, а именно прибыльная торговля соединили мусульманский юг и варяжский север серебряной цепочкой дирхемов еще в VIII веке – с того времени, как Средняя Азия и прикаспийский Хорезм стали составной частью арабского Халифата. В предисловии к нашим беседам мы уже упоминали такое удивительное и не конца изученное историками и археологами место, как первая столица древней Руси – Старая Ладога. Этот древнейший город впервые упоминается в русских летописях в связи с повторным призванием в 862 году северными ильменскими славянами «из-за моря, от варягов, от руси» Рюрика. С. М. Соловьев, разбирая вопрос о первенстве Новгорода или Старой Ладоги как первого местанахождения Рюрика, пишет:
«Почему Рюрик избрал Ладогу, а не Новгород, объяснение найти нетрудно: положение Ладоги относительно начала великого водного пути, относительно близости моря важнее положения Новгорода; Ладога находится ближе к устью Волхова; Рюрику нужно было удержаться при непостредственном сообщении сзаморьем в случае, если бы дело его пошло не так успешно в новой стране; недавнее изгнание варягов должно было научить его осторожности; в некоторых случаях сказано, что князья боялись сначала суровости призывавших племен; с другой стороны, Рюрику нужно было также обезопасить себя и свою область от нападения других варягов, и вот он, прежде всего, строит крепость в Ладоге, недалеко от устья Волхова, и селится здесь[84]».
Изучение расположения других древних городов раннего российского средневековья действительно показывает, что во многих случаях город-крепость находился не в самом устье реки, но скорее в среднем ее течении, и это замечание еще пригодится нам впоследствии. В любом случае, Старая Ладога играла на великом волжско-балтийском пути самую заглавную роль. Об этом говорят и находки исламских серебряных монет, о которых в своей недавней статье пишет петербургский ученый Анатолий Кирпичников[85].
Среди этих находок, приходящихся на 1874–1940 гг. – 28 куфических монет, отчеканеных в 747–786 годах; 8 дирхемов, датированных 769–804 годами; исламские монеты 739–808 годов и многие другие, в том числе, на берегу Ладожского озера найдено более 112 килограммов восточных монет. Обнаруженные в Старой Ладоге и ее ближайших окрестностях клады были сокрыты, начиная приблизительно с 820–920 годов до середины XI века.
«Всего в Старой Ладоге и ее округе в семи кладах и отдельно (34 дирхема) выявлено не менее 467 точно учтенных куфических монет, суммарно датированных VII–XI веками… Датирующие качества куфических монет, как известно, оцениваются по-разному. Относится это и к староладожским образцам. Отдельные монеты оказались в культурном слое поселения, насколько можно установить, спустя 50 и более лет с момента своего выпуска. Речь, например, идет о дирхемах VII–IX веков, оказавшихся в напластованиях IX–X веков. Насколько, однако, куфические монеты могут выступать надежным источником для точной датировки археологических слоев? На основании староладожских находок выясняется, что разница между годом чеканки и временем ее попадания в некоторые постройки Старой Ладоги была незначительна. Так, возле усадебного дома, существовавшего примерно в середине IX века, встречен клад с младшей монетой 846/847 года. В упоминавшихся постройках 765 – начала 770 годов и 770–780 годов найдены дирхемы соответственно 768 и 783 годов. С учетом времени существования этих сооружений дирхемы оказались в них не позже, чем через 4–7 лет с момента из выпуска[86]».
Скорость серебряного потока, таким образом, была для тех времен просто ошеломительной, что является надежным свидетельством постоянства и взаимовыгодности славянско-мусульманских связей IX–X веков. Было бы невероятно интересно представить, каким образом серебряный куфический дирхем, побывав с момента своей чеканки во многих руках внутри самого Халифата, отправился в далекое путешествие на север[87]. Где мог побывать он по пути? Быть может, в Дербенте и хазарском Саркеле, откуда по Дону поднялся до волжского волока, а затем пропутешествовал до Самарской Луки, Болгара, Мурома, пока, наконец, не попал в Старую Ладогу… Может быть, его маршрут был иным – через Хорасан и Хорезм в Итиль на Волге, а может быть, приплыл он в Старую Ладогу и по Днепру, где с ним вступали в соперничество византийские монеты – солид и номисма?
Невероятные приключения мог испытать этот дирхем, но к северу от Болгара почти никто уже не умел прочесть вычеканенные на нем слова мусульманского символа веры: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммад – Пророк Его».
Возвращаясь к проблемам волжско-балтийского пути, заметим, что волжские булгары могли реально перегородить «русам» путь для военных набегов по Оке и Волге в Каспийское и Азовское моря не ранее конца IX – начала X века, а ранее этого времени ту же роль играли заставы Хазарского каганата на нижней Волге. За исключением спорного похода Святослава на Булгар в 968 году, всякая военная деятельность варягов-руси на Волге прекращается еще в первой половине X века, а вернее, в 913 году, после громкого похода 500 варяжских ладей на Каспий. Если сам Болгар при этом не был укрепленной крепостью, но встает вопрос, какая именно застава выше по Волге могла остановить набеги с севера?
