Разозленные - Джейн Кренц

Улыбка Лютера была дьявольски сексуальной.

— И потому что ты горячая штучка, конечно.

Она моргнула:

— Ты серьезно думаешь, что я горячая штучка?

Лютер завел трость ей за спину и схватил другой конец правой рукой, поймав Грейс в ловушку. Притянул ее к себе и прикоснулся губами к ее губам.

— Очень, очень горячая, — сказал он, не отрывая от нее губ.

От этих слов взвились все ее чувства. Он хотел ее. А если влечение частично основано на том, что он рассматривал ее как интересный вызов? По крайней мере, она не пугала его, как других мужчин, а это уже огромный плюс. И она могла к нему прикасаться.

«Жить сегодняшним днем».

— Да уж, — сказала Грейс. — Но слышать такое очень приятно.

— А как насчет действий? Разве они не имеют значения?

— О, да. — Грейс уже с трудом дышала. — Действия очень важны.

— Отлично, потому что я как раз в настроении действовать.

Лютер накрыл ртом ее губы. Грейс обняла его руками за шею и, повиснув на нем, вернула поцелуй. Потеряв равновесие от внезапной атаки, Лютер уронил трость и шагнул назад. На измятую постель они упали вместе.

Грейс приземлилась сверху. Ослепленная и возбужденная, она принялась целовать его шею. Лютер провел руками по ее телу, добрался до бедер и потянул вверх подол ночной рубашки. Мгновение спустя Грейс почувствовала его пальцы на своих обнаженных ягодицах.

Он мягко сжал их. В ответ она задрожала и впилась в него ногтями.

— О да, ты сто процентов горячая, — с трудом выдавил он охрипшим голосом.

Затем поднял одно колено, уложил Грейс между своими бедрами и прижался вставшим членом к ее ноге.

Как зачарованная, Грейс скользнула рукой вниз по его груди и плоскому животу, пока не нашла молнию. Она начала ее расстегивать. Молния поддавалась с трудом — препятствие на ее пути было отнюдь не маленьким.

Лютер резко вздохнул и немного отодвинулся.

— Я сам, — сказал он.

— Хорошо. Поскорее.

Он сел на кровати:

— Поверь, я спешу изо всех сил.

Грейс перекатилась на бок, любуясь его сильными плечами и бедрами, пока Лютер избавлялся от брюк. Когда он стянул штаны, она увидела рваный недавно заживший шрам между бедром и коленом. Ее пронзил шок.

— О, Лютер, — прошептала она.

Он взглянул вниз и поморщился:

— Не очень приятное зрелище? Один из врачей предложил пластическую операцию, чтобы шрам выглядел получше, но последнее, что мне сейчас нужно, — это возвращаться в больницу.

— Какая разница, как он выглядит? — Она села рядом с ним и осторожно прикоснулась кончиками пальцев к ужасному шраму. — Ты, наверное, потерял много крови. Тебя могли убить.

— Я уже говорил, что сам в этом виноват. — Лютер замолчал, внимательно вглядываясь в ее лицо. — Тебя это волнует?

— Конечно, волнует. Очевидно же, что это была серьезная травма.

— Я не это имел в виду. Вызывает ли шрам у тебя отвращение?

— Не будь смешным. Мне просто интересно, вот и все. Ты попал в аварию?

— Нет. — Лютер открыл свой бумажник и вытащил пакетик с презервативом.

— Все еще болит?

— Немного. Иногда. — Он надел презерватив. — Если ты не против, я не хотел бы это обсуждать. Все вдохновение пропадет, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Грейс покраснела:

— Не хотелось бы.

Лютер послал Грейс еще одну сексуальную улыбку, повалил ее обратно на кровать, навис над ней и тихо проговорил:

— Здесь наши мнения полностью совпадают.

Он положил руку ей на грудь. Грейс ощутила жар его ладони через ткань ночной рубашки и обхватила руками его плечи. Лютера бросило в дрожь. Его аура стала еще ярче. Грейс показалось, что их ауры как будто слились друг с другом. Восхитительное ощущение собственной женской силы завладело ею.

Лютер решительно провел рукой вверх по внутренней стороне ее бедра к горячему местечку между ногами, а потом стал гладить ее, как и прошлой ночью, будто точно знал, чего ей хочется. Грейс ощущала уже знакомую пульсацию его энергии.

Проклятье. Он на самом деле точно знал, чего ей хочется. Он читал ее ауру, чтобы знать, что ей нравится, а что нет.

— Подожди, — выдохнула Грейс. — Мне кажется, это неправильно.

— В любви и на войне все средства хороши.

Он что-то проделал пальцами, и это невероятно приятным способом воздействовало на ее чувства. Ноги Грейс сами по себе задвигались на спутанных простынях, раскрываясь для него.

Поддавшись порыву, она протянула вниз руку и обхватила его пальцами. Лютер сделал глубокий вдох и со стоном выдохнул. Ей не нужно было видеть его ауру, чтобы знать, что она все делала правильно.

— Ты прав, — сказала Грейс, наслаждаясь его реакцией. — Все средства хороши.

Он был тяжелым, твердым и очень возбужденным. Она наблюдала за Лютером сквозь ауру, изучая его, находя, где и как до него дотрагиваться. Сексуальное возбуждение в его пылающем энергетическом поле начало резонировать все сильнее и быстрее, придавая ей смелости. Она никогда прежде не испытывала ничего подобного. Любовная игра была волнующей и захватывающей, а благодаря ответной реакции ауры Лютера Грейс очень быстро училась.

Она услышала низкий, хриплый смех и поняла, что Лютер знает, что она наблюдает за ним таким же невероятно интимным способом, что и он за ней.

— Ты определенно приобретаешь сноровку, — почти прорычал он, схватил ее запястья и завел их ей за голову. — Но я не дам тебе все так быстро закончить.

Грейс сладко улыбнулась и немного приподняла бедро, отталкивая его. Отвлекшись, Лютер протянул вниз свободную руку, и его плечо оказалось рядом с ее ртом. Грейс слегка его прикусила, давая почувствовать зубы.

— Я должен был это предвидеть, — пробормотал Лютер. — Ладно, намек понял.

Он освободил ее запястья, и Грейс продолжила его изучать. Он ее тоже. Чувственное сражение становилось неудержимым и волнующим, они оба старались возбудить друг друга еще сильнее.

Затем Лютер оказался сверху и глубоко вошел в нее. Грейс схватила его за плечи, подняла колени и обвила его ногами. Невидимый свет и огонь вспыхнули в атмосфере спальни. Грейс обняла Лютера еще крепче, собственнически и требовательно, так, как никогда не обнимала никого другого. Она чувствовала его твердые мускулы под своими руками и сжимала его внутри себя все туже и туже.

Все тело Лютера отвердело. Казалось, мышцы его спины под ее ладонями были вылиты из стали. Грейс с трудом удалось открыть глаза. Утренний свет высветил суровые черты его лица. Это было выражение лица человека, находящегося на краю либо сексуальной разрядки, либо смертоносного насилия.